Поздравляем! С помощью водной ловушки вы убили Жука-навозника. Уровень 2.
Поздравляем…
Я вяло замахал руками, пытаясь прогнать километры текста, но они все ползли и ползли, перезагружая и так жестоко ударенную голову. Через пару минут я вообще перестал воспринимать, что в них написано, выцепив из бесконечного потока только одно мигающее ярко-красным цветом сообщение:
Поздравляем! Получен новый уровень 276.
Внимание! Вы достигли лимита получаемых за один день уровней. (50).
Предупреждение! При достижении 270 уровня штраф при наступлении смерти — 27 % опыта. Достигнутые уровни не сгорают.
Предупреждение! При достижении 270 уровня шанс выпадения предметов экипировки при наступлении смерти 12 %.
Накатила очередная волна оздоровления, которая, наконец, смогла собрать воедино и срастить треснувшие кости черепа, не забыв перед этим загнать внутрь остатки растекшегося по палубе мозга. Я с жутким хрустом повернул голову, вглядываясь в полнейшую черноту, но, естественно, ничего не увидел. Свет от купола исчез; Пофиг со своим огоньком откинул копыта; голову спинозавра, во время падения, оторвало с корнем, превращая Драккар в бесполезный, под водой, кусок камня. Я вяло ковырялся в сумке в поисках фонарика, всматриваясь в ледяную черноту, когда из нее начало появляться едва освещенное пятно. Я чуть не спятил от страха, моментально вспомнив свои сны о выплывающем из черноты изуродованном женском лице. Я с трудом сглотнул ставшей горькой слюну, и тут пятен стало два. Они исчезли, затем снова появились, приближаясь еще ближе ко мне. Я все же смог нащупать фонарик и тусклый, размытый мутной водой луч уперся в один из глаз головоногого, заставив его зажмуриться и отпрянуть в сторону.
— Говард, сука! Я чуть в штаны, из-за тебя, не наложил!
Не знаю, зачем я продолжил говорить, после первого слова, кроме хилых пузырьков из моего рта ничего не вылетело, но пар я все же сбросил.
— Плыви сюда, скотина, надо поднимать этот чертов остров!
Я влез на спину кракену, уцепившись за шипы на спине, и показал в нужную сторону. Слава богам, во время погони мы не улетели далеко и, если бы вода была бы не так наполнена различным мусором, добрались бы до места за пару минут, а так ушло раз в пять больше времени, но уже вскоре я ползал по дну, светя в трещину фонариком. Еще через пять минут, его луч уперся в стеклянную поверхность кольца. Не желая ждать очередного чудовища, просто жаждущего меня сожрать, я быстро нацепил его на пальцы и положил ладонь правой руки на углубление в камне. Грязно выругался, переодел его на левую руку и снова приложил к углублению. В этот раз моя ладонь легла туда как родная, вызывая бурную реакцию. Сначала эта реакция проходила лишь в моем организме: полтонны выброшенного в кровь адреналина, заставила мое тело трястись нервной дрожью, в животе образовался ледяной ком, увеличивающийся с каждым мгновением пока вокруг ничего не происходило. Затем из-под моей ладони ударил неяркий свет и на камне начали разгораться непонятные узоры, которые стали светиться все сильнее и спускаться все ниже. Вскоре они дошли до основания, перекинулись на камень площадки и устремились туда, где раньше полыхал купол. А затем произошло неожиданное: узоры, доползя до отсутствующего купола в недоумении остановились, а затем в яростной вспышке заискрились, как оголенные провода при коротком замыкании и с тихим треском все погасло.
— Да, вы издеваетесь, мать ва…
Додумать я не успел. Камень платформы ударил меня по ногам, будто ботинок титана, заставляя меня распластаться на его не слишком ровной поверхности и чуть не выломав мне руку, которая намертво прилипла к углублению в камне. Отовсюду послышался приглушенный водой рокот, окружающие нас скалы начали трещать и рушиться вниз (или это мы начали возноситься?) потоком воды меня чуть не унесло в сторону, опять спасла многострадальная рука, прилипшая к камню, а затем мы врезались в купол из медуз… Я, не отходя с места (да, да, все та же проклятая рука) под воздействием бодрящих электрических разрядов, станцевал брейк-электро-дэнс, затем их сплетенные щупальца разорвало и миллионы трепыхающихся тварей заскакали по поверхности возносящегося острова. Стая китов, подхваченная им, застряла меж скал, и начала возноситься дальше вместе с нами в светлеющие небеса.
Светлеющие! Точно: вода посветлела, становясь все прозрачней и светлее с каждой секундой, пока, пробив поверхность океана, мы не выскочили на поверхность. Меня подкинуло в воздух, наконец-то, вырвав мою руку из магического зажима, а затем тут же смыло в море невероятными потоками мутной жижи, устремившейся с возвышенностей центра острова к низким берегам. Селевой поток, переполненный грязью, мусором, обломками деревьев и камней перемолол мое тело будто жерновами, отправив на перерождение.
Внимание! Вы погибли.
Вы теряете 27 % полученного опыта
Внимание! На месте гибели вы потеряли великое кольцо ловкости. На месте гибели вы потеряли кольцо большого файербола.
Где желаете возродиться?
Драккар.
Трюм галеона «Голова мертвой королевы».
Черт, два кольца потерял: крафтовое с файерболом ерунда, а вот колечко ловкости было одним из лучших… Твою мать, почему я его к себе не привязал? Да потому что это стоит как наш дом с рестораном вместе, ответил я сам себе. Выбрал галеон и, возродившись в трюме, открыл глаза уставившись на темнеющее небо.
Алые всполохи от заходящего солнца играли на легких белых облачках. Идиллия. Вот только что-то в этой идиллии меня напрягало. Я секунд десять пялился на все это, пока что-то у меня в голове не щелкнуло в нужную сторону. Что-то долговато. То ли я устал зверски, то ли лечебные волны, складывая мою черепную коробку из осколков, что-то сложили не так…
— Рэквет! — Я приподнялся на локте и рявкнул на одноногую фигуру, шустро хромающую в мою сторону, — какого хрена у нас из закрытого трюма небо видать?
— Э-э-э, — боцман почесал репу, явно не зная, как ответить, — наверное, потому что корабль пополам сломался?
— Доложить обстановку по форме!
— Галеон был поднят из воды всплывшим островом, — уже четче отрапортовал ошарашенный Рэквет, — при этом он почти переломился пополам. Кристалл пробоя разрушен на девяносто один процент и на восстановление его и самого корабля потребуется три месяца и двенадцать дней. Команда вся выжила, как и пассажиры. Все участвуют в исследовании разрушений и минимизации последствий нанесенного урона.
— Ладно, иди, полный доклад жду завтра. Только раньше полудня меня не будить.
Я поднялся по перекрученной, почти развалившейся лестнице на верхнюю палубу и замер от окружающего меня вида. Первым делом меня привлек вниманием сам галеон: кормовая его часть стояла относительно ровно, зажатая меж двух скал, передняя — довольно сильно наклонилась вниз. Палуба на изгибах топорщилась торосами лопнувших досок. Основной калибр, практически вырванный из своих креплений, лежал боком на полу. Треть катапульт вообще исчезла. Одна из мачт, треснув у самого основания улетела за борт, откуда сейчас и торчала, держась лишь за многочисленный такелаж. А команда… команда ни фига не минимизировала последствия нанесенного урона, а с открытыми ртами столпилась вдоль бортов, завороженно глядя на окружающий пейзаж. Я не стал рычать на них и сам подошел к борту, с открытым ртом застыв там и наблюдая за происходящим. А посмотреть здесь было на что: во-первых, то, что я себе нафантазировал во время недавних приключений было не до конца правдой. Страшный удар воды по острову не превратил его в голую скалу. Да, довольно много растительности смыло потоками, которые до сих пор ревели, несясь с возвышающейся в центре острова горы к океану. Но многое, что не находилось в непосредственной близости от первоначального прорыва защитного купола, уцелело, не подвергшись критическому разрушению от недолговременного пребывания под водой. Правда, судя по количеству логов, население, как человеческое, так и животное, перенесло экстремальное купание гораздо хуже, но тут пришла очередь во-вторых… Во- вторых, поразило меня и всю команду не то, что наш корабль вдруг оказался на суше, а происходящие на ней метаморфозы. Не знаю, было ли этому виной напоённость данного места магией или игра просто исправляла последствия неправильного поднятия острова со дна морского, но окружающее нас пространство очень быстро преображалось. Неожиданное выныривание со дна морского принесло на сушу десятки, если не сотни тысяч морских обитателей и сейчас они экстренно преобразовывались, будто спеша за полчаса пройти эволюцию, на которую в нормальных условиях потребовалась бы пара сотен миллионов лет. Больше всего на земле оказалось медуз, до этого закрывающие остров непроницаемым куполом. Те, что попали на обнаженные участки земли начали экстренно преобразовывать стрекала, превращая их в корни, впиваясь ими в остатки почвы или круша и раздирая ими скалы. Желеобразные тела приподнимались над землей, становились плотнее, снаружи покрываясь чем-то наподобие коры. Они удлинялись, вознося зонтики тела к небесам, где они начали делиться на доли, преобразующиеся в гибкие, свисающие до земли ветви. Ветви начали обрастать листвой, бросающей тени на других медуз, что пошли в своем развитии по иному пути. Те поднимались на утолщавшиеся щупальца, отращивая на них когти и преобразуя пищеварительные полости в полноценные усаженные острыми зубками пасти, и шустро карабкались вверх по деревьям, прячась в их густых кронах. Трепыхающаяся на подсыхающих камнях рыбы, отрастив передние плавники, резво взмахивали ими, взлетая в воздух и сбившись в небольшие стайки, резво гонялись за мелкими крабами, что, отрастив себе крылышки, натужно гудя, будто шмели-бомбовозы, вились над желеобразными, еще не до конца сформировавшимися цветами. Недоразвитые насекомые исчезали в широченных пастях рыб, а тех в свою очередь ловили животные, что, запрятавшись в кронах деревьев, метали в них обросшие присосками щупальца. Морские звезды, выпустив наружу свои пищеварительные органы, поднимались на них все выше и выше, на глазах превращаясь в экзотические пальмы. Крабы помельче метали паутину и шустро поднимались по ней на деревья, спасаясь от крабов покрупнее, которые отрастив себе скорпионьи хвосты, начали охотиться на все, что шевелится. Я взял за руку, прильнувшую ко мне Яру, и завороженно уставился на попавших в ловушку китов. Сначала они просто бессильно трепыхались в мелких лужах, но по мере того, как у них отрастали лапы переворачивались на животы, вставая на неокрепшие конечности и жалобно замычав, начали помогать подниматься на ноги своим перевернувшимся сородичам. Но после того, как у самого жирного из них вдруг выросло вымя, я не выдержал и, закинув пискнувшую Яру на плечо, потопал к нашей каюте.
