Мне и самому очень страшно, я проклинаю себя за то, что полез в такую историю и продолжаю лить ману на артефакт, начиная делать небольшие круговые движения над грудью ребенка. Меня мгновенно пробил пот, от ожидания последнего вздоха мальчика и того, как я посмотрю в глаза его матери. Я смотрю на врача, приникшего к показаниям приборов и понимаю, что он не сигнализирует о чем-то критическом и медленно убираю руки от груди мальчика.

Все, я выжат, но смотрю на лицо ребенка, он дышит, и врач пока не хватается за припасенный шприц, которых у него не один лежит, чтобы спасать внутренними инъекциями пациента, в крайнем случае.

— Что там? — спрашиваю я слабым голосом врача и он показывает, что все нормально.

Фу, облегчение накатывает на меня! Слава богу, если что и случится, то не прямо после моего лечения.

Да, приборы показали, почти сразу, что с мальчиком все стало хорошо. И давление, и пульс, и шумы в сердце, на обычном уровне здорового ребенка. Чудо, на первый взгляд, произошло.

Что там на самом деле, пусть врачи обследование проводят, консилиумы всякие, а мне пора исчезнуть из операционной. Врач и мать проведут всю ночь рядом с ребенком, дверь на пожарном выходе осталась прикрытой едва-едва, и я удаляюсь, пока очевидцам произошедшего чуда не до меня.

Вижу, когда оборачиваюсь напоследок на выходе, как Тамара гладит сына по голове и что-то рассказывает ему.

Саша, прямо подпрыгивает, когда я выхожу, но стоически ждет меня в машине, заводит ее и только тогда спрашивает:

— Как все прошло?

Хотя, по моей расслабленной походке и довольному виду уже все понял.

Я отвечаю не сразу, хочется правильно сформулировать фразу, что, пока, все хорошо, но как будет дальше, посмотрим:

— Сердце у ребенка стало здоровым, — отвечаю и, подумав, добавляю, — У меня ноги трясутся, как мне было страшно.

Саша сочувственно молчит и везет меня в душевный ресторанчик над рекой, чисто для своих, где нас встречает тот же здоровенный Давид, работающий и там на входе.

Я быстренько накидываюсь коньяком, чтобы снять напряжение и то чувство страха, которое поселилось в ногах и никак не уйдет. Саша тоже, не отстает от меня:

— Чего-то я тоже струхнул, пока тебя ждал. Такой случай, когда нельзя облажаться. Очень тебя понимаю.

— Вот, вот, и я о том же.

Через пару часов Давид грузит нас в машину и везет к дому, вместе с парой подружек, которых мы тоже напоили и уговорили ехать с нами, в баню с бассейном, роль которого играет деревянная бочка.

Утром я просыпаюсь в обнимку с одной из подружек и, с облегчением вижу, что спал одетым, как и она. Девчонки, конечно, веселые, но лучше не рисковать совсем левыми связями, хотя, будет повод самого себя подлечить.

Я захожу на кухню, где Саша со своей подругой готовят завтрак и сразу двигаюсь к холодильнику, поздоровавшись с порога. Достаю бутылочку плзеньского, которое Саша теперь регулярно подвозит и, плюхнувшись на табуретку, выпиваю в один глоток бутылку.

— Хорошо? — спрашивает меня девушка Саши, хорошенькая натуральная блондинка, переворачивающая яичницу на сковороде.

— Отлично, — я тянусь за второй бутылкой.

Да, очень хорошо, когда ты не облажался вчера, можно не бежать никуда и не прятаться и, вообще, чувствуешь себя молодцом и красавцем, притом — нереальным.

День прошел хорошо, я усиленно сидел в бане, набирая ману, паря девчонок и Сашу, который постоянно пропадал в своей комната с блондинкой. Моя шатенка не требовала от меня ничего особого, просто отдыхала, поэтому я усиленно парился, изредка перекидываясь с ней парой фраз.

Потом Саша увез девчонок, я вздохнул с некоторым облегчением и занялся своими делами.

Сегодня вечер отдыха, пациентов нет, и можно перебрать вещички, посчитать деньги и поменять белье на кровати. От горничной мы отказались, Саша не захотел, чтобы о его разнообразной сексуальной жизни дядя знал во всех подробностях, поэтому мотивировал свой отказ тем, что и сам справится с готовкой.

Готовит он и, правда, очень хорошо.

Вечером раздался звонок телефона, я взял трубку и голос Тамары сказал, что, по предварительному заключению местных врачей, у ее сына абсолютно здоровое сердце, поэтому они завтра уезжают в Тбилиси, где они пройдут дальнейшее обследование в республиканской клинике.

— Вот и отлично, что все так получилось, теперь футбол сбудется в жизни твоего сына, — довольно нейтрально ответил я.

— Я должна, просто обязана, посоветовать тебя своей лучшей подруге, только одной, больше никому, твое лечение спасет ее дочь.

Примерно что-то такое я и подозревал.

— Подожди, мы так не договаривались. Хотя, то, что ты спрашиваешь разрешения, это уже хорошо. Что с ее ребенком?

— У нее девочка страдает от почечной недостаточности, и врачи опять не могут ничем помочь. Ты должен вылечить ее, ты же можешь!

Ну, это все же не сердце, такой недуг я могу вылечить и дома. Только я понимаю, что поток родителей с больными детьми из столицы будет нарастать. Я не вижу ничего против того, чтобы лечить детей, только, хорошо бы, чтобы в процессе участвовали мои компаньоны, которым такое посредничество не помешает. С нужных людей возьмут услугами, с остальных- деньгами, мне деньги уже не нужны, по большому счету, и мысль лечить детей мне нравится.

Только, с сердечными проблемами я больше не хочу связываться.

— Хорошо, если она поговорит с теми людьми, которые общались с тобой, и сумеет убедить их, то я не вижу препятствий в лечения.

— Она сумеет убедить всех, будь в этом уверен! — веско обещает мне Тамара и заканчивает разговор, обещая заехать вечером с большой благодарностью. Что и исполняет на высоком уровне.

После этого разговора, на следующий день, я попросил Сашу отвезти меня на дачу к дяде и там мы быстро решили, как организовать процесс по приему детей из столицы.

— Будем лечить, не переживай, даже по деньгам не станем брать столько, сколько могли бы. Связи и помощь в таком деле — гораздо важнее, чем просто деньги, — заверил меня дядя Тенгиз и кивнул на Заместителя, — С этим у нас разногласий нет, тем более, ты готов заниматься детьми бесплатно. Мы уважаем твое решение и договоримся со всеми нашими клиентами, что очередь немного увеличится и растянется по времени.

Так и пошли дела дальше, теперь раз-два в неделю появлялись больные пациенты из столицы, процесс шел по накатанной. Знакомая Тамары появилась первой со своей дочерью, которая даже не поняла, что ее лечили, просто мама попросила показать спинку хорошему и веселому дяде.

Я сходил в ЗАГС, когда подошло время и получил свидетельство о разводе с гражданкой Мананой Давидовной, чем очень доволен оказался.

Осталось мне подсуетится в Грузии о приобретении военного билета и каких-нибудь дипломах, с тех же оконченных курсах массажа или ПТУ по специальности «автослесарь». Чтобы начать нормальную жизнь в Советском Союзе.

Только, не собираюсь я надолго оставаться в этом времени, поэтому и эти дипломы мне не нужны. Прошло уже два с половиной месяца, как я живу под солнцем Грузинской ССР, еще два-три месяца и более-менее продолжительное время, которое я должен провести здесь, согласно имеющимся конспектам, пройдет, снова можно лезть в капсулу и возвращаться в свое время.

Поэтому я собираюсь только путешествовать и наслаждаться жизнью.

Есть у меня даже интересная идея, как я мог бы устроиться в этом мире, зная будущее страны, даже без сверх усилий. В чью команду мне стоит прибиться на выборах мэра Ленинграда в 1991 году. Для этого потребуется закончить университет на юриста по хозяйственному праву, что, с моей усиленной памятью, не так трудно. И, потом, во время будущей опалы, не отступиться от бывшего мэра, вести себя достойно.

Перспективы там открываются фантастические.

Только не хочу я влезать в этот змеиный клубок ради власти и денег, тем более, просто не потяну такое, это я про себя твердо знаю, я — простой Слесарь. Был.