— Добрый день. Я буду вами заниматься и хотел бы поговорить. Обсудить условия оказания моей помощи.

Мужчина, Владлен Викторович, оказался изрядно ошарашен моим предложением, видно, что он договорился напрямую с дядей Тенгизом и не ожидает больше никаких разговоров, тем более, с обслуживающим персоналом. Но проследовал за мной в сторону предбанника, как и Саша, который тоже решил не отставать от нас.

Кинув взгляд на него, я повернулся к будущему пациенту и сразу негромко обратился к нему:

— Ваше излечение без операции стоит две тысячи рублей. Такова моя обычная цена, — подтвердил я, увидев удивление на лице мужчины. Дядя Тенгиз, наверняка, не сказал ему ничего про деньги, собираясь получить в других областях оплату своей помощи и другими способами. Рука руку моет, как то так.

Только я не собираюсь больше дешевить ни разу, ведь мое лечение не имеет конкурентов в принципе. Да и что такое несколько тысяч рублей для успешных людей, особенно в таком благословенном крае, как Грузия. Это вам не бедные районы Нечерноземья, как это часто звучит по телевизору и написано в газетах.

— Вам, как знакомому уважаемого мной человека, я могу сделать скидку, в два раза, — все же предложил я, посмотрев на побледневшее лицо Саши.

— У меня с собой только половина от суммы есть, пятьсот рублей. И мелочь, — ответил пациент.

— Мелочь ни к чему. Завезете потом, да и эту сумму можете отдать после процедуры излечения, когда сами поймете, помогло вам это или нет. Согласны? — я решил не разводить долгие разговоры.

— Согласен. Конечно. Но вы уверены, что я успею к профессору? — клиент серьезно сомневается в успехе.

— Уверен я только в том, что к профессору вам не придется ехать, — твердо говорю я, глядя пристально в глаза собеседнику, — Саша, раздевайте мужчину, грейте в парилке и тщательно протрите спину и поясницу, — командую я и отдаю Владлена Викторовича в руки приятеля.

Все идет, как и в первый раз, только пациент все же торопится на операцию и через десять минут ему помогают лечь на уже отдельно поставленную скамью. Я проверяю, как вытерта его спина и поясница, промокаю еще раз полотенцем, достаю артефакт и приступаю к лечению.

Теперь мне удобнее нагибаться над клиентом, эта скамья немного повыше и не приходится так сильно тянуться к его спине. Я стою почти ровно и думаю, как притащить и где взять нормальный массажный стол.

Я стал немного опытнее уже, ко второму излечению, и включаю артефакт на несколько секунд над каждым участком позвоночника, ведь я не знаю, где находятся грыжи. Где-то около поясницы, насколько я помню результаты своей томографии, но лучше не рисковать и пройтись по всему позвоночнику, до самой головы. Ведь там тоже могут попасться грыжи или оказаться заблокированы мышцы.

Клиент молчит, в отличии от дяди Сашки он не такой импульсивный, зрителей тоже нет, Саша всех быстро выставил из помещения после моей просьбы. Он и скамью поудобнее нашел и запряг народ сюда ее принести.

Мне вчера оказалось не до этого, дядя не попросил всех разогнать, что странно. Хотя, чего странного, ему и просто лечь было почти невозможно, даже после разогрева в бане, не до остального оказалось внимание обращать.

Ладно, Саша — человек заинтересованный в успехе, пациент не видит, как проходит лечение, мне можно не так сильно изображать свое напряжение и тяжесть процесса исцеления. А при толпе зрителей всегда найдутся проницательные парни, которые могут раскусить мой спектакль и потом пойдут слухи, что я дурака валяю и совсем не тот Кашпировский, про которого все говорят.

По настенным часам проходит пятнадцать минут, когда я прекращаю процесс лечения и снова устало присаживаюсь на, подставленный заранее, стул, тоже готовую заготовку.

— Как себя чувствуете? Владлен Викторович? — интересуется первым делом Саша, накрывая пациента простыней, чтобы человеку было комфортно лежать. Этот вопрос мы тоже обговорили, раз уж он при мне тусит, пусть немного помогает, не только языком работает.

— Странно себя чувствую, что-то изменилось, но не могу понять, — озадаченно высказывается клиент и спрашивает меня, — Скажите, долго мне лежать?

— Можете встать, если торопитесь. И сами оцените свое состояние. Если нет оснований лезть под нож, тогда снова ложитесь и полчаса отдохните, — миролюбиво говорю я, давая возможность пациенту самому оценить изменения в своем теле.

Он, конечно, встает, все же глубоко засела установка, что нужно обязательно попасть к профессору, в надежде на чудо.

Легко встает и не спеша проходит по помещению и, я замечаю, что он привычно начинает поднимать одно плечо и кривит тело, как привык за последние дни жизни, может и месяцы.

— Ну как, болит? — интересуется Саша.

— Да, вроде нет, не пойму, — растерянно говорит мужчина и я замечаю ему:

— Вы тянете плечо и скручиваете туловище. Это привычка или чувствуете сейчас какую-то боль?

Пациент растерянно смотрит на меня, и я вижу, что он не понимает, чего я от него хочу. Приходится подняться и провести его к зеркалу, где я мягко нажимаю на плечо и задвигаю его в нормальное положение.

— Так болит?

— Нет, — удивленно отвечает Владлен.

— И чего вы его тянете вверх?

— Привычка, наверно.

Я пытаюсь раскрутить и туловище в нормальное состояние, но теперь клиент сопротивляется всем телом и приходится поставить его вплотную к стене, где я понемногу разворачиваю тело клиента.

— А так?

— Так тоже ничего не болит.

— Все ясно, у вас выработалась привычка ходить именно так. Требуется мягкий массаж и тепловое воздействие на заблокированные мышцы, чтобы они отошли от спазмированного состояния, — говорю я, понимая, что ступаю на тонкий лед незнания основных медицинских терминов и лучше бы мне молчать в таких случаях.

Придется немного почитать медицинскую литературу, чтобы не плавать в простейших понятиях и не позориться. Хотя, я и так не утверждаю, что имею медицинское образование, все же что-то, хоть в теории, знать мне надо.

Поэтому снимаю с себя ответственность и отправляю пациента сделать новый рентген и обследование, или ничего не делать и походить к массажисту. Но, в любом случае — отменить операцию.

Да, не все так просто, даже если воспаление снято, человек продолжает вести себя так, как привыкло его тело за месяцы непрерывного болезненного состояния.

Пациент не забывает отдать мне пачку полтинников, заготовленных на операцию и уходит, мы с Сашей пока подходим и смотрим в окно.

Как он выходит из бани, подходит к машине, постоянно пытаясь приподнять плечо и старательно опускает его, когда вспоминает про мое наставление. Зато в машину он садится легко, на мгновение забыв о своей спине, просто падает на переднее сидение, как здоровый человек. Волга трогается с места и уезжает, мы смотрим друг на друга, и Саша опять начинает знакомую песню:

— Ты хоть знаешь, кто это был?

— Не знаю и что? Пойдем в парилку, мне пора погреться, что-то устал я сильно, там и расскажешь, — я подталкиваю его и забираю с собой сумку с камнями. Не стоит больше оставлять ее в своем отделении на скамейке, просто на крючке висеть, найдутся желающие проверить, не работает ли излечение само по себе, без хозяина.

В парилке я узнаю, что Владлен Викторович — заместитель директора литопонного завода по хозяйственной части и решает все вопросы на самом заводе. Такая исчерпывающая информация меня, как-то, не очень взволновала и я открытым текстом поведал приятелю свои мысли на этот счет:

— Саша, ты хороший парень и очень веселый позитивный человек. Дядя Тенгиз, наверняка, сосредоточение всех добродетелей и великого ума. Ты не будешь спорить со мной по такому поводу?

Саша, сидящий на соседней скамье, замотал головой.

— Так скажи мне, с кем надо поговорить по моей просьбе? И как мы будем регулировать наши взаимовыгодные, запомни, взаимовыгодные отношения?