— Нужно, чтобы “благодать” настала не после достижения почти недостижимого “просветления”, когда нужно объебашиться летальными дозами веществ или просидеть промедитировать сто лет и всё понять, и то не факт, что получится, а здесь, при жизни. И после, — Снолли добавила с хитрецой.

— А, я понял тебя, ну, конечно, нет и быть не может. По крайней мере, среди настоящих верований, а не выдуманных. У сатанистов нечто, что описывает всем известное “просветление” — это дар Сатаны, момент признания им твоих стремлений, когда невиданной красоты белый свет осеняет тебя, наполняя счастьем, силой и всеобщей любовью, когда наступает ясность сознания и чистота восприятия. Сей факт настораживает, да?

— А, в сущности, то и не дар оказывается, а пакт, и платишь ты своей душой. А вот Граф Краеугольный заботится именно о счастье последователей. Вот так.

— Что, правда? А как называется вера в него, его религия?

— Да никак, это и верованием-то не назовешь. Философия, взгляд на вещи.

— Интересно бы покопаться в этом. А что думает Авужлика, ты ей показывала книгу?

— Она воспринимает её как шутку, говорит, что не понимает, как можно относиться к ней серьёзно. Жлика ржала как угашенная, когда читала Чтобырь, особенно истории последователей.

— Кстати, её Споквейг чему-нибудь учил?

— Нет, когда она просила поучить фехтовать, он отказывал со словами: “Попроси мастера петуха, а, вообще, чем мечом махать, лучше бы интеллигентные книжки по бытовухе читала”. Поэтому Жлика училась самостоятельно, и очень преуспела. Только она способна регулярно одерживать верх над войнами птичьих родов при совместных тренировках. Кроме отца, естественно.

— Я слышал, её объявили командующей в конфликте с Вероломными Выходками?

— Споквейг назначил её главной, потому что она вдохновляет остальных воинов своими боевыми навыками и умилительной упоротостью. Несмотря на то, что он и считал свою дочь странной. Это назначение было большой неожиданностью для всего Хигналира.

— Её? Он? Странной? И это её, он? — критически удивлялся я и рассмеялся.

За беседой время летело только так. Солнце уже спешило за горизонт. Приятная атмосфера. Красивый вид на изумрудные равнины, тёплый воздух и пирожки с картошкой от бабушки Снолли нам в дорогу. Поскольку испокон веков роль бабушки — кормить.

Пока ехали, вспоминали, каким безумным был Споквейг, и без зазрения совести обсирали его. Далее обсирали Фродесса, Актелла, родственников, птиц, овец, коров, долбаных лошадей, Эсфонсшенициллиарда, страну, бытие, короля, типичных чиновников и многое многое другое.

Я рассказывал про свои похождения, про религии, секты, про языческих Богов. Она — про свои личные заморочки в Хигналире. Рассказывали друг другу свои сны за последние дни. Потом сны за всё время, что не виделись. Потом тихо посмеивались над кучером, над лошадьми и просто несли всякую всячину несуразную, как всегда делали раньше.

====== IV ======

«Есть один очень хороший человек, от которого я получил рукавик, а бичи печенье получили. Он провёл питьевод к каждому двору, соорудил печню и вычленил её во дворе. Его имя — Граф Краеугольный, имя, что поднялось из мизинчиковых низов в элиту. Это благодаря нему мою жизнь наполняет тяжёлая безудержная радость. Но его главная заслуга заключается в создании великой книги “Чтобырь”, в которой написано о Боге и продуктах, людях и мурлакатанах, эфире и комлетах, берёзовиках и безберёзовиках...

Это история об обывателях земной плоскости. “От нас с нами, от нас. С нами.”

“Целая вечность требуется мне, чтобы произошёл конец света. Так ведь и я таков.”

“Велик локоть отпорка, да не вытер полку. Вот так толку!”

Это лишь малая часть истока порядка, завещанного Графом. “По моей логике, мы должны с вами, от нас с нами.” — одна из его известных фраз. “Узнает их и Бог, и Раз.” Раз Просто (ненавижу своих родителей за то, что они меня так назвали) — это имя, которое мне дали.

В будущем я стану ликом святых. Так завещал мне прадед. Постоянно чувствую этот его истошный стон о правоверных классификациях. Чёртов фанатик. В его планы не входило укрепление моего маленького внутреннего государства. Но его инфраструктура — моя натура. “Почитай отца своего, с тобой он выйдет на свет после смерти. А я буду смотреть на вас и улыбаться”. Как завещал нам — так и поступится.

Кто не понял идеи Графа, тот может смело закрывать эту тему глубоко у себя в сердце и игнорировать реальность, живя в выдумке у себя самого. Я же учу вас популярной у нас, в астрале, мыслесторе. Ещё в детстве я почитал её, и она направила мои глаза на истину бытия. Теперь я один из немногих, кто видит мир таким, какой он есть на самом деле, без грибообмана. С тех пор я учу окружающих жить, думать и поступать так же идеально, как я. Однако не каждому дано познать столь неуловимые идеи. Большинство людей называет все это бессмыслицей, а меня — наркоманом. Например, когда я рассказывал своему знакомому историю о каменноумышленниках, моём полном пробеге по спине, о говяжьем акценте, о том, как крабы основали крабий культ и выстроили целую крабовую культуру — он не воспринимал меня всерьёз.

Чтобы принять мои мысли, нужно рассуждать логически и верить мне налету. И тогда разум окутает сметанная туманность знаний и расчетно-аптечная уверенность в своих суждениях.

В заключение, я хочу привести 6 заповедей Чтобыря:

1. Не неси имени своего зачревно убогого.

2. Мясо дели меж преданного, вознеся очи к нему.

3. Углы возлюби, как укроп пастыря своего.

4. Низвергай от себя брань скверную, неуместную.

5. Ряду почетному — деньги прощай, а почив — всё, прекращай.

6. Иди с улыбкой за плечами и лучами».

Чтобырь, наследие 6.1: “Граф Краеугольный”.

IV.

Поздним полднем следующего дня мы подъехали к окраинам Хигналира и продолжили путь пешком. Было жарко, но не слишком. На небе облака— как шпателем намазали, тонко, словно краски белой не хватило. Вокруг прыгали, трещали, стрекотали и щёлкали ртами насекомые, маленькие птички щебетали и хвастались финтами в полете. Мы шли и спорили, чьи стопы больше затекли, я утверждал, что мои ноют как избалованные принцессы без десерта, а она — что её икроножные мышцы спазмировались и сейчас подобны монолитам, могильным плитам древних тяжелоатлетов.

Мы ступили на территорию поместья с западной стороны. По левую сторону на полях и огородах копошились работяги, дальше на востоке располагались их домики, а за всем этим к северу начинался густой лес. Поговаривают, там водится скверна. По правую располагались языческие идолы, за которыми открывается вид на сочно-зелёную равнину. Дорога вела нас прямо к двухэтажному дворцу — нашему дому, смотревшему на север, на крестьянские жилища и птичники. Отсюда был виден небольшой сад, что по правую сторону дома у входа в кухню. Никогда не забуду нашего старого доброго садовника, что приветственно приподнимал шляпу перед цветочками. За садком вдалеке виднелись холмы, а за холмами протекала река, где местные устраивали гулянки и туалет. На одном из холмов — устланная камнями тренировочная площадка для птиц, другие же холмы поросли дикорастущего чудоцвета, именуемого в народе чудо-травой.

Авужлика встретила нас устало волочащими ноги по двору.

— Ну что, как у вас тут? — поинтересовался я.

— Лэд! Ты жив! Но как? Ты материален? — подбежала Авужлика и оценивающе потрогала меня. — Ты реален! Где душа? Душа на месте?

— Тут, — указал я на место, где располагается душа.

— Но как ты выжил? Тебя же насадили на батон!

— Правило трёх “б”: бережёного Бог бережёт.

— Никого Он не бережёт! И так уже полмира профукал.

— Не профукал, а дал взаймы, — я указал пальцем вверх. — Многоходовочка.

— Он так дождется, что за него никто молиться не будет.

— Покуда есть люд, будет и пастырь. Кстати, ты в курсе, что Споквейг восстал из мёртвых?

— Уже каждая курица об этом знает! А помнишь, Квяз сказал, что куры нашли какую-то сумку? Знаешь, что там лежало?