– До встречи бы убедиться, но невозможного не прошу, – кашлянул Лаврентьев. – Времени мало…

– Да, утечка налицо, – подтвердил Семашко. – Сейчас – особенно. Полторы сотни шагов – это как раз то расстояние, на котором действует аппаратура нашего мобильного устройства. Точнее, на полторы сотни она как раз уже не действует.

Я еле удержался от идиотской улыбки при словах «мобильное устройство» – так-то понятно, что имеется в виду установка в «буханке», но всё равно инерция воображения рисует какой-нибудь ноутбук… Но, на самом деле, всё очень серьёзно. И выходить куда-то без оружия, пусть даже в центре города – для меня всё равно что выходить голым. Достаточно тех мотыльков вспомнить.

А идти придётся. Хотя бы чтобы для самого себя прояснить, что происходит.

Пришёл Фокин. Шапочно я его знал – зовут Андреем, в поездке в Волково он был. Хороший стрелок, значит? Ну, дай-то Бог…

Инструктаж проходили второпях. Особой пикантности добавлял тот факт, что стадион находится строго напротив Колледжа – буквально через дорогу. Двухметровый бетонный забор, которым он был огорожен – капитальный, но очень старый – давно уже покосился, дыры в нём кое-где забраны сеткой. Тем не менее, на стадион выводили на занятия школьников, тут даже периодически гоняли в футбол, хотя на древней трибуне и целых скамеек-то почти не осталось.

Каращук про снайперов сказал не зря – прямо над стадионом возвышалась жилая пятиэтажка. Вот только ночью тут хоть глаз коли – никакого освещения давным-давно нет, как и ночных прицелов.

Бойца вооружили «калашом» и двумя пистолетами – один из них, как я понял, с серебряными пулями. Своё оружие я взял – поедем на машине, оставлю в ней, довезти нас обещали до ворот стадиона – они строго напротив Колледжа, рядом с бывшим домом культуры, стоящим к стадиону вплотную.

Ехали двумя машинами – «козелок» боевой группы, в которой, помимо нас с Андреем, были ещё двое бойцов и пулемётчик, и знакомая управовская «буханка», в которую залез и Каращук. Остановились у ворот, от которых осталась всего одна створка, распахнутая и намертво застрявшая. Машины заглушили двигатели, погасили фары.

Фокин проверил пистолеты, взвёл затвор автомата. Я выложил свои стволы, передал Каращуку. Вот реально, как голый…

– Давай, Михалыч, не подведи, – деланно спокойно сказал безопасник. – Для начала пойми, чего они хотят. Потом смотри по обстоятельствам. Если услышим с вашей стороны стрельбу – примчимся, но, сам понимаешь, секунды решают…

Ещё бы мне не знать… Власов тогда поставил щит от пуль, пусть и не от автоматных – но у меня в арсенале подобного нет. А тот, кто выйдет на переговоры, может оказаться волчарой покруче Власова. Кто знает, что там ещё в загашнике у Бурденки…

– Время есть, подождите, пусть глаза к темноте привыкнут, – продолжал Каращук. – Фонарики проверяли?

Мы с Фокиным, не сговариваясь, почти одновременно кивнули, хлопнули по нагрудным карманам, откуда торчали плоские фонарики. У бойца вдобавок был фонарь, примотанный изолентой к цевью автомата. Но Каращук прав – лучше, если глаза привыкнут. Ночь безлунная – новолуние, звёзды есть, но не особо много – над городом висят клочья облаков. Ближайшие фонари – у нас за спинами, на улице, и далеко впереди, за забором, у Колледжа, так что темень непроглядной не назвать.

Не знаю, как боец, но мои глаза привыкли довольно быстро – хотя всё равно, деталей не различить. Стрелять при такой темнотище – разве что в упор… впрочем, стрелять мне всё равно не из чего. Из того, что сойдёт за оружие, при мне только смартфон и остался – да и то, в темноте от него толку почти и нет.

Мы шли в сторону трибун, хлюпая ботинками по сырой земле – вроде и подмораживать начало, но всё равно осень во всей красе. Стадион сейчас почти не используется – не сезон, для футбола поздно, для лыж и хоккея – рановато…

Изо рта вырывался пар – чуть выше нуля, нежарко.

– Давай так, держим дистанцию метра три, ты справа от меня, – тихо сказал я бойцу. – Так и нас одной очередью, если что, не накроют, и тебе в мою сторону разворачиваться удобнее… Если что – разбегаемся каждый в свою сторону.

– Без тебя знаю, – огрызнулся Фокин. Ему явно не улыбалось идти ночью на непонятную встречу практически в одиночку – я без оружия, а значит, не в счёт.

Я вытащил смартфон, открыл камеру, потыкал настройки, ища включение вспышки. Потом вспомнил, что смартфон сначала даёт подсветку, и только потом вспышку. То есть, идея на секунду ослепить противника не прокатит.

Боец, глядя на мои манипуляции, демонстративно плюнул куда-то вбок.

Стадион встретил пустотой и тишиной. Мы добрели примерно до центра, остановились, держа дистанцию. Не знаю, как там боец, а мои глаза к темноте почти полностью привыкли – наверное, даже движение на краю стадиона различу. Вот что значит хорошая экология – там, «у нас», я таким похвастаться не мог… Всё же отсутствие химии в еде – хорошая вещь.

Задрал рукав, посмотрел на часы – нет, для этого темновато, не видно стрелок. Можно время на смартфоне посмотреть, но не стоит – яркий экран всё испортит. Колдуны должны быть пунктуальны… Интересно, откуда придут? Напрямую, через какую-нибудь дыру в заборе? Вряд ли пойдут через ворота – думаю, прекрасно понимают, что там остались наши машины. Условия, в конце концов, придумали они сами. Значит, через дыру.

И когда мои виски сдавило, я понял, какой именно «дырой» они воспользуются…

Произошло всё совершенно бесшумно – перед нами сгустилось что-то вроде тумана, будто воздух уплотнился, легкий, скорее ощущаемый, чем слышимый хлопок – и метрах в пяти стоят две фигуры.

Впервые вижу своими глазами, как работает локальный пробой.

А вот последовавшее заставило покачнуться:

– Ну, привет, Серёга. Только не говори, что не узнал.

Сейчас, конечно, далеко не белый день – но я прекрасно узнал голос. Да и лицо ни с кем не спутать даже в полумраке – широкое, ехидное, со «шкиперской» бородкой…

Наверное, чтобы убедить меня окончательно, человек включил карманный фонарик и, аккуратно поведя лучом так, чтобы не попадать мне и Фокину в глаза, осветил своё лицо.

Ну да. Юрку Дьяченко сложно с кем-то перепутать. Одежда, правда, незнакомая, ну да Юрка тоже свой гардероб периодически меняет…

Твою ж мать.

Сердце стукнуло, что называется, «пропустив удар».

Так, стоп. Юрка был подменён доппелем. Того доппеля Власов убил, но… кто сказал, что этот Юрка – настоящий?

Но мать твою, как же хочется верить, что он всё-таки жив!

Что делать? К этому никто из нас готов не был. Боец так точно не готов – он скорее всего и не думал, что с «той стороны» придёт кто-то, кто заговорит добродушно, так что всё его внимание – сейчас на мне. Смотря как поступлю я.

А второй кто?

– Здравствуйте, Сергей Михайлович.

Я готов был завыть. Проклятые волчьи фишки, уже скоро в кровь войдут! Луч света от Юркиного фонарика метнулся, осветив субтильную фигуру Соколова, одетую всё в то же, в чём пацан был в поездке. Арбалета нет – руки пусты, за спиной ничего не торчит. Значит, вооружён Юрка… если вооружён.

Так, Волков, не раскисать. Мы знаем – точнее, не знаем, но почти уверены – что в Колледже есть доппели, а значит, любой из этих двоих может оказаться доппелем. Или даже сразу оба.

Но доппелей – двух доппелей – на переговоры пошлют лишь в одном случае – если доппель есть в руководстве Колледжа.

Стоп. Это не так. Нас уверяли, что доппельгангеры неспособны копировать внутреннюю энергетику колдуна – значит, Бурденко точно человек. Как бы он иначе «подключался» к Соколову? Вот во что, а в это я готов верить. Опять же, это логично.

А Соколов способен обнаружить доппеля – он же при мне сделал это там, у монастыря. Значит… значит, Юрка – настоящий?

– Здравствуй, тёзка. Не не скажу, что рад тебя видеть, – наконец выдавил я, чтобы начать разговор.