– Спи, дитя, – прошептала она. – Богиня одарит тебя своей милостью за страдания. Так и знай. Не зря во сне мне ночью горлица белокрылая явилась. Только бы кровожадный ястреб стороной пролетел, и все у тебя наладится.
Глава 22
Следующие полторы седьмицы Беатрис постепенно приходила в себя и знакомилась с обитателями дома. Мединна Вафия и Гретель окружили ее заботой и постоянно старались угодить, предугадывая малейшее желание. Но угодливость эта происходила не из-за страха перед хозяином или жажды своей выгоды, а по доброте душевной и от простого человеческого сочувствия чужому горю. А в том, что у дайны Сонар случилась какая-то беда, все слуги ни секунды не сомневались, поскольку мединна Вафия прожужжала всем уши про свой сон, где белую горлицу терзает когтями ястреб, да еще и стервятник кружит и кружит, будь он неладен. И хотя ее супруг, Гретель и Рон всегда со снисхождением относились к страсти пожилой женщины толковать сны, верить в приметы и переворачивать явления природы на свой манер, но все же время от времени задумывались над тем, что, может, оно так и есть. Ведь люди зря говорить не будут. Мало ли какой мэрт эти сонники написал? Вдруг и правда сбудется?
Бетти поначалу дичилась слуг, пребывая в постоянном напряжении и ожидая подвоха. Ей казалось, что за открытыми улыбками и чистосердечным желанием помочь кроется второе дно, и никто ей не рад, а только и ждут, когда нищая приживалка уберется восвояси. Но мало-помалу она отогрелась в лучах душевного тепла искренних и доброжелательных обитателей особняка и начала тянуться к ним, находя тихую радость в том, чтобы слушать болтовню мединны Вафии или пререкания Гретель с требовательным медином Симпелом. Здоровье ее окончательно восстановилось, хотя, когда Беатрис оставалась одна, тени недавнего прошлого обступали ее, и тягостные раздумья вновь и вновь мучили душу, бередя сердечные раны.
«Если я буду продолжать в том же духе, – обдумывала Бетти свое положение, – то опять заболею, только теперь уже от тоски. Нужно найти себе занятие и приносить хоть какую-то пользу максису Джентесу. Пока идет расследование, он, наверное, позволит мне оставаться в его доме. Но что будет потом? Мои документы, диплом об окончании закрытой школы и лицензия дайны остались в Камелии. Без них я ничего не смогу сделать. Даже за ворота выйти и то опасно, жандармы могут задержать меня и потребовать объяснений. Я должна позаботиться о себе и придумать, как зарабатывать на жизнь».
Самым простым выходом из ситуации для нее было обратиться в магическую комиссию, заявить о своем статусе свободной дайны и заключить контракт с обеспеченным максисом, но Беатри ни на мгновение не допускала такой возможности для себя, зная, что больше не сможет никому из аристократов доверять настолько, чтобы пойти в услужение и делиться своей энергией по первому требованию.
– Мединна Вафия, – обратилась Бетти к пожилой женщине, когда та зашла в ее комнату, узнать, не нужно ли чего, – присядьте, пожалуйста. Я хотела вас кое о чем спросить.
– Конечно, милая, – с готовностью откликнулась та, расположилась в кресле и поправила очки, с любопытством глядя на гостью. – Что-то случилось?
– Нет, все в порядке, – покачала головой Беатрис. – Я очень многим обязана максису Джентесу и хотела бы попросить вашего совета. Что я могу для него сделать, чтобы не быть обузой и принести посильную помощь? Мне не хочется обременять его моим присутствием в доме. Все же он не обязан обо мне заботиться, и мы не связаны никакими обязательствами. Вы меня понимаете?
Мединна смотрела на сидящую перед ней девушку и поражалась тому, как непохожа она на тех дайн, что ей доводилось встречать. Обычно выпускницы закрытых школы появлялись в домах нанявших их максисов и считали, что занимают особое положение, и уж точно намного выше других служащих, а посему вправе командовать и отдавать самые невообразимые распоряжения.
Такой была и Кэти. Когда отец молодого господина привез ее, мединне Вафии сильно досталось от девчонки. Все гоняла ее то за одним, то за другим, пока слуги не сговорились и не приструнили ее, избегая и не откликаясь на распоряжения. Кэти тогда нажаловалась на них Эдману, да только он редко появлялся дома, и дрязги работников его мало занимали. Сделал выговор кому-то, и только. Кэти затаила обиду на него, но потом вроде пообтесалась и стала вести себя скромнее, пока не исчезла.
– Да, милая, – с задумчивым видом отозвалась мединна Вафия. – Это очень мудрое решение с твоей стороны. Вот только максис Джентес почти ни в чем не нуждается. По дому все мы делаем, здесь твоя помощь без надобности. На службе он сам справляется, тебе туда соваться неслед. Так в голову сразу и не придет ничего.
Бетти разочарованно вздохнула, понимая правоту мединны и свою бесполезность.
– Вот разве что с накопителями можешь подсобить, – с сомнением проговорила экономка. – Максис Джентес частенько ими пользуется. А стоят они прилично, да и магическая комиссия строго следит, чтобы в одни руки больше надлежащего количества не попадало.
– Я с радостью возьмусь за это дело! – просияла Беатрис. – И как мне самой в голову не пришло?! Спасибо вам огромное! А где взять пустые накопители?
Мединна смешалась и отвела взгляд.
– Ты знаешь что, лучше переговори с господином сама. Он очень добрый человек, но в некоторых вопросах весьма суров. Будет лучше, если он даст тебе свое позволение на это. Заодно и где накопители хранит, покажет.
– Вы совершенно правы, – улыбнулась Бетти, радуясь, что теперь и она сможет чем-то заниматься. – Как только он вернется из академии, сразу и спрошу.
***
После того, как выяснилось, что Беатрис не может назвать похитителя, Эдман не переставал думать о том, как иначе выйти на преступника. Но в голову ему так ничего и не пришло – не хватало данных. Он уведомил Вилмора о сложившейся ситуации, и тот обещал навестить его и все обсудить при личной встрече. Вот только Эдман беспокоился, как бы Иксли ни потащил Сонар на допрос. В ее состоянии беседа с сыщиками департамента совершенно точно не пошло бы на пользу, а, наоборот, могло вызвать рецидив болезни. Все это не давало ему покоя, и Эдман старался как можно раньше возвращаться домой из академии, чтобы в случае чего суметь оградить Беатрис от лишних волнений. Он видел, насколько она подавлена, и не хотел усугублять ее положение.
– Добрый вечер, максис Джентес, – встретила его Сонар в прихожей в один из вечеров.
Эдман слегка удивился, поскольку Беатрис предпочитала отсиживаться в своей комнате и спускалась, только если он посылал за ней Гретель и приглашал составить ему компанию за трапезой. Он счел ее появление добрым знаком и с улыбкой ответил:
– Добый вечер, Беатрис. Как ты себя чувствуешь?
– Все в порядке. У вас найдется минутка после ужина? Я бы хотела переговорить с вами.
Эдман насторожился, но вида не подал.
– Да, конечно.
Он ушел к себе, переоделся и спустился в столовую, гадая, что же хочет сказать ему Сонар. Все предыдущие дни она старательно избегала его, делая все, чтобы не попадаться на глаза, а тут вдруг сама ищет общения.
Медин Симпел с важным видом прислуживал за столом, чинно и с достоинством раскладывая приготовленные Гретель блюда. Его несказанно радовало то, что господин одумался и поселился в своем же доме, а не ютится в казенных апартаментах рядом с вечно галдящими адептами, и он получал истинное удовольствие от своих обязанностей, снова чувствуя себя нужным.
– Приятного аппетита, – пожелал он.
Эдман и Беатрис поблагодарили его, и медин Симпел неспешно, как и приличествует образцовому дворецкому пристойного дома, удалился, чтобы проверить все ли готово к чаю. А то вдруг эта растяпа Гретель опять положила пирожные вместе с рассыпчатым печеньем?
«Это же вопиющее безобразие! Все нужно делать самому, а то, неровен час, господин получит на десерт испорченное крошками блюдо», – переживал дворецкий, даже не допуская мысли, что максису Джентесу абсолютно все равно как будет выглядеть десерт.
