Чинно-благородный мужчинка в деловом костюме с опрятной «профессорской» бородкой и в очках с дорогой оправой, ответил на представление вежливым кивком. Было заметно, что перед камерой он чувствует себя достаточно уверенно. Это был, похоже, один из тех болтунов, которые проводят на подобных ток-шоу полжизни и главным образом за счет них зарабатывают на жизнь. Я достаточно общался с папой, чтобы понимать — эксперт, представляющий некий Мельбурнский институт, будет говорить с позиций Содружества наций, то есть, весьма умеренной и скептической по отношению к ЦЕА.

— … и Бруна Бут, европейский общественный деятель, гражданский активист и блоггер, с октября прошлого года — консультант президента Центральноевропейского альянса Лукаса Пирелли по связям с общественностью.

Дамочка средних лет уютного и спокойно вида, которой не хватало только бигуди и клетчатого пледа или кошки на руках, чтобы походить на стереотипную многодетную мать — домохозяйку из старых фильмов, мило улыбнулась в камеру.

— Приветствую, — проворковала она.

Даже сложно поверить, что эта невинная овечка — та самая «баба-огонь» Бут, о которой так часто говорил отец. Папа восхищался ею как одной из самых ярых сторонников идей Альянса, а также говорил, что она входит в число самых умных и влиятельных людей в окружении президента Пирелли. Правду говорят, что внешность часто бывает обманчива.

Я никогда не интересовался политикой больше, чем это требовалось от сына дипломата, а уж тем более не находился в числе фанатов политической грызни в прямом эфире вроде той, что сейчас намечалась. Моя рука потянулась было к пульту, чтобы переключить канал или вырубить «ящик» полностью, но в последний момент я сдержался. Мне показалось неправильным прятать голову в песок в то время, когда папа переживает из-за всего этого и пашет по двадцать часов в сутки. Тем более, ситуация в этот раз и впрямь выглядит серьезно — даже Дженни во время последней нашей беседы недовольно расспрашивала меня, что за ерунду мы здесь придумали с этим своим Альянсом и почему затеваем войну. Пришлось мне посоветовать ей не читать австралийских новостей.

Что ж, возможно, стоит и впрямь послушать. Смогу в это время заняться брюшным прессом — отполировать рельефные «кубики» на животе.

— Итак, мистер Гудман, — открыл дискуссию ведущий. — В вашей статье, опубликованной в издании «Новая международная политика» в марте 2075-го года, вы назвали объединение центральноевропейских общин в единый блок «серьезным дестабилизирующим фактором для Европы». Еще тогда вы предсказали наступление политического кризиса на Балканах. Теперь, похоже, мы столкнулись с этим кризисом лицом к лицу. Скажите, вы все еще склонны возлагать вину в эскалации конфликта прежде всего на руководство Альянса?

— Ну, я не хотел бы перебирать на себя роль судьи и искать виновных. Когда есть конфликт, то всегда есть две стороны и принципиальное противоречие, то есть, два мнения, которые стороны склонны считать взаимоисключающими по вопросу, которые стороны считают важным, — довольно нудно начал австралийский ученый, но не стал испытывать терпение ведущего и постепенно перешел к сути вопроса. — Как незаинтересованное лицо с незашоренным взглядом, я говорю сейчас о тех вещах, которые я объективно наблюдаю со стороны. И я вижу, что создание ЦЕА — это, образно говоря, красная тряпка, которой машут перед ЮНР. Не подумайте, что я даю положительную оценку политике ЮНР. Но, согласитесь, эта политика была достаточно стабильной и предсказуемой со времени ее образования. ЮНР — это известная величина, которая существует в Европе достаточно долгое, по современным меркам, время, и успела вписаться в сформировавшийся здесь политический рельеф. Нам может не нравиться тоталитарный режим ЮНР и их имперская риторика, и мы можем иметь много претензий к тому, как у них обстоят дела с правами человека. Но! Мир не такой, каким был двадцать лет назад. И мы не можем позволить себе мыслить довоенными категориями. Когда мы говорим о стабильной власти, которая поддерживает порядок и организацию среди 4,5 миллиона людей на территории разрушенной Европы — мы просто обязаны относиться к ней, при всех недостатках, с определенным позитивом. И мы должны искать такие пути взаимодействия с ней, при которых ее интересы будут соблюдены. Потому что мы понимаем, что если интересы не будут соблюдены — то они будут защищать эти интересы с помощью имеющейся у них 250-тысячной армии. И это не пойдет на пользу нашей приоритетной задаче: восстановлению цивилизации, пережившей апокалипсис.

— Мистер Гудман, но ведь ЦЕА был создан именно для этой цели — для консолидации усилий разрозненных человеческих общин вокруг возрождения цивилизации, — возразил ведущий программы. — Не кажется ли вам, что негативная реакция ЮНР на создание ЦЕА — это проявление агрессивности существующего там режима, а не ответ на реальную угрозу?

— Мне легко ответить на ваш вопрос, потому что я не согласен с вашим утверждением, которое ему предшествовало. Цель создания ЦЕА является совсем иной. Давайте не будем цепляться за фразы, записанные юристами в учредительных документах организации, и посмотрим на ее действия. И мы увидим, что этот блок имеет ярко выраженную военную направленность. Давайте не будем жонглировать понятиями — «оборонительную», «наступательную». Военную — и этого достаточно. Задолго до создания Альянса Европа стала на путь активного восстановления — с помощью Содружества наций и частных инвесторов во главе с консорциумом «Смарт Тек». Именно их гуманитарные миссии и многомиллиардные беспроцентные кредиты позволили в кратчайшие сроки создать те самые «зеленые зоны», на которых сейчас держится ЦЕА. Были написаны и утверждены многолетние планы развития, призванные преодолеть продовольственный, экологический и медицинский кризисы, построить в Европе стабильную экономическую систему. Эти планы продвигались вперед семимильными шагами. И, что самое важное, все эти сугубо мирные процессы не вызывали активного противодействия со стороны ЮНР. Это вызывало недовольное ворчание, безусловно. Но не более того. И ситуация оставалась бы такой и в дальнейшем. Содружество наций дало европейским общинам определенные гарантии, которые были намного более надежной защитой, нежели собственная армия. Так какой же была цель создания ЦЕА? И чем занимается ЦЕА после своего создания? Складывается впечатление, что лишь одним — наращивает военную помощь, провоцируя тем самым соседа. Посмотрите, что произошло только во второй половине 76-ого! Созданы три аэромобильных бригады прямого подчинения руководству Альянса. Введена в строй авиабаза в Тасаре, на которой будут базироваться 32 ударных БПЛА. Выведена на орбиту высокотехнологичная станция ПРО, которая, по утверждению ЮНР, может быть использована и в качестве орбитальной артиллерийской системы наступательного назначения. Подумайте, сколько ресурсов «съели» эти проекты? И это при том, что люди голодают, замерзают, мучаются от жажды, лишены образования и медицины! Но вместо того, чтобы пустить ресурсы на созидание, они были выброшены на ветер. И вот он, перед вами, единственный результат такого их использования — Европа предстала перед угрозой войны. Я уже молчу о том, что на свои военные проекты, никем не санкционированные, руководство Альянса не стеснялось пускать заемные средства, выделенные финансовыми донорами совсем для других целей…

— Мистер Гудман, благодарю вас, ваша точка зрения ясна, — наконец решился встрять ведущий, который на протяжении длительной речи уже дважды или трижды открывал рот, намереваясь перебить австралийца. — По-видимому, она совпадает с точкой зрения руководства Содружества наций, принявшего решение о заморозке большинства свои гуманитарных программ на территориях, вошедших в ЦЕА. Давайте-ка дадим слово и вашему оппоненту. Мисс Бут, не секрет, что вы являетесь убежденным апологетом Альянса и выступаете за укрепление центральноевропейской системы коллективной обороны. Скажите, не кажется ли вам, что, чрезмерно заботясь о своей обороне, европейские общины и впрямь смещают свои приоритеты в неверную сторону и в результате могут спровоцировать разрушительный военный конфликт?