– Открой рот шире, – звучит новая команда. Рука Далхана сжимает мои скулы, начиная осторожно двигаться в моем горле. Дышу носом так часто, как только могу. Рвотный рефлекс отступает. Сосредотачиваюсь на плавном ритме. Все происходящее запредельно порочно, но я подумаю об этом позже. Возненавижу себя, стыд сожжет меня дотла.

А сейчас поднимаю руки, касаюсь мужского паха. Приспускаю трусы, сжимаю в руке тяжелые, крупные твердые яйца Далхана. Мужчина вздрагивает, толкается сильнее. Дрожь, пробежавшая по его телу, переходит на меня. Не отпускаю. Мне нравится трогать его. Это придает ощущение контроля, пусть даже абсолютно фантомное.

В какой-то момент Далхан забывается и от его движений начинаю задыхаться. Пытаюсь оттолкнуть его, но не могу, ничего не выходит, сил не хватает.

Слезы льют по щекам, дыхание перехватывает, оглушающая паника проносится по телу.

Наконец он вытаскивает член, позволив мне сделать несколько глубоких вдохов. И снова входит глубоко в горло, сжимая мои волосы в кулаке.

Понимаю, что долго не выдержу. Колени, упирающиеся в пол, нестерпимо ноют, губы болят. Слюны так много, что она стекает по шее, груди. Я едва терплю все это. Наконец

дыхание Далхана становится сбивчивым, руки сильнее стягивают волосы, он начинает двигаться еще быстрее. Затем резко выходит из меня. Начинаю судорожно заглатывать воздух, закашливаюсь. Он не позволяет опустить голову чтобы отдышаться, больно стискивает мой подбородок и начинает кончать мне на лицо, заливать его спермой. Приходится зажмуриться, глаза щиплет. Последний раз проводит головкой по моим губам.

– Прими душ, – через минуту его голос холоден и равнодушен как обычно. Звук застегивающейся молнии. – Поговорим через полчаса.

Когда дверь захлопывается за Далханом, с трудом поднимаюсь, на полусогнутых ногах бреду в ванную. Запираюсь, хотя уверена, что за эти полчаса, которые он дал мне, никто не побеспокоит. Колени подрагивают, трудно сохранять вертикальное положение, прижимаюсь спиной к двери. Стою так некоторое время, пытаясь унять дрожь. Но отвращение к тому, что мои лицо и грудь измазаны спермой, перевешивает бессилие. Я должна смыть с себя Далхана. Его грубость, его животную похоть.

Как жаль, что из памяти вытравить воспоминания о том, что сейчас произошло – куда сложнее. Как хоть на миг избавиться от чертовых воспоминаний, когда головка члена касается моих губ, входит в мой рот, как огромный член толкается в горло? Двигается, трахает, унижая и мучая. Нестерпимый стыд горит в груди.

Наконец встаю под струи воды, делаю их максимально горячими. Намыливаю волосы, лицо, шею, грудь, тру мочалкой до боли. Все принадлежности для душа я нашла в пакете на полке, запечатанными, новыми. Эта забота заставила ядовито ухмыльнуться.  Повторяю одни и те же манипуляции несколько раз, не жалея ни себя, ни шампуня. Полощу рот, выдавливаю туда половину тюбика зубной пасты. Беру зубную щетку, тру ею десны, нёбо, но все равно чувствую вкус спермы. Полоскаю горло, которое саднит, ноет. Тру зубной щеткой даже губы, которые распухли и болят. В этот момент меня прорывает, позволяю себе малодушно разрыдаться, громко, отчаянно. Я не плакала так даже когда мама погибла в аварии. Не плакала, когда Эрик описывал мне всевозможные мерзости, которые собирался сделать со мной.

Это помогло. Пятнадцать минут истерики и вот я уже ничего не чувствую, кроме опустошения. Полное равнодушие. Чтобы Далхан не приготовил, не получится насладиться моей слабостью. Потому что в душе не осталось ничего живого. Все выжжено горькими слезами.

Когда выключаю воду, чувствую, как меня охватывает ощущение обречённости. Внутри засела занозой стойкая уверенность, что разговор, обещанный Далханом, мне не понравится. Не знаю почему мне кажется, что это чудовище сообщит мне нечто ужасное, что изменит мою жизнь. Хотя менять уже худшему просто некуда…

**

Пока я была в ванной кто-то приходил. На постели лежит одежда. Спортивные штаны, больше на несколько размеров чем я ношу. И огромная толстовка. Но я очень рада этой одежде. Пусть даже мой благодетель забыл о нижнем белье. Разговаривать в таком виде мне будет гораздо комфортнее.

– Готова? – в комнату заходит Мадам, оглядывает меня и морщится как от зубной боли. – Иди за мной. Только попробуй что-то выкинуть, я с удовольствием выпущу тебе кишки!

Вздрагиваю от такой угрозы, и от вида ножа, который Мадам вытаскивает из кармана джинсов, демонстрируя мне.

Сегодня эта женщина выглядит необычно, джинсы стиля «супер-рвань» и кожаный топ, облегающий ее четвертый размер груди. Выжженные краской белые волосы локонами рассыпаны по плечам. Строгие платья, пусть даже с глубокими вырезами, в которых я видела ее в прошлые визиты, шли ей гораздо больше.

– Спасибо за одежду, – произношу в спину женщине. – Но мне бы не помешало нижнее белье.

– Выскажешь все свои пожелания хозяину, – надменно отвечает Мадам, даже не оборачиваясь.

– Хозяину? Интересная формулировка.

Черта с два я признаю этого урода Далхана своим хозяином. Не дождется.

– Разбирайся с ним, я же сказала.

Чувствую, что для этой женщины я как кость в горле, она едва терпит мое присутствие, хотя абсолютно не понимаю почему. По какой причине я настолько ей неприятна?

Ладно, не желает общаться и не надо, пока иду за ней, с любопытством кручу головой, рассматриваю бордель, в конце концов, прежде я никогда не бывала в подобном месте. Это явно старинное здание, и если оно предназначено для секс-услуг, то определенно самого высокого класса. Тут нет никакой пошлятины, и красный цвет, ассоциирующийся обычно с эротикой – отсутствует в интерьере. Скорее здесь царит холодный минимализм с элементами арт-деко. На стенах довольно странные картины, явно современных авторов, хотя некоторые косят под Сальвадора Дали. Мда, немного выводов я успела сделать, пока шли в соседнее крыло.

Сердце колотится все сильнее. Мадам останавливается возле большой темной двери, стучит в нее. Делаю глубокий вдох, переступая порог. В комнате никого нет, оглядываюсь не скрывая любопытства. Тут пространства намного больше, чем в помещении где меня держали. При взгляде на огромную кровать, застеленную черным покрывалом у меня перехватывает дыхание. Над ней – стеклянный потолок, от которого мурашки пробегают по всему телу. Это личные покои Далхана? Или просто его любимая комната как вип-клиента?

И где в конце концов он сам?

Мадам подходит к раздвижным стеклянным дверям, открывает их. Перед нами оказывается крыша, оборудованная небольшим бассейном, вокруг горшки с пальмами, и помельче, с разными цветами, пара шезлонгов. Далхан стоит у самого края крыши – разговаривает по телефону, смотрит вдаль, не замечая нас. Он переоделся. Сейчас на нем белая рубашка, у меня он был весь в черном. Его высокая мощная фигура невольно притягивает взгляд. Поэтому отворачиваюсь. Я испытываю к нему только ненависть. Я обязательно отомщу ему за то, что сделал со мной. Особенно сегодня. Такого нельзя прощать. Вот только была бы возможность…

Делаю шаг в сторону Далхана, Мадам тут же хватает меня за руку.

– Подожди, – шипит на меня.

Только когда Далхан убирает телефон, она машет ему рукой.

Он поворачивается. Первый взгляд цепко осматривает меня, вбирая каждый нюанс, отмечая каждый штрих. Внимательно и вместе с тем абсолютно равнодушно.

– Спасибо, Мадам, – произносит, не отрывая от меня глаз.

– Я вас оставлю, кивает женщина, быстро и бесшумно уходит.

– Ты напряжена. Расслабься.

– Спасибо за команду. Но я не собака, – произношу язвительно. – Приступай к делу.

– Торопишься куда-то?

– Было бы неплохо отсюда свалить.

– Тебе не хватает нижнего белья? – шокирует меня вопросом.

– Комната прослушивается? Как это банально.

– Согласен. Но как видишь иногда полезно. Я уже приказал купить тебе трусы.