— Майор Божнев. Личный номер… Код…
Один из парней кивнул в сторону сидящего Грозного, Сергей сжал плечо друга.
— Майор Грозный. Личный номер… Код…
Парни переглянулись и поправили оружие.
— Так, мужики, нам тут через лес около двух километров идти. Сможете?
Сергей кивнул и помог Денису подняться, затем застегнул рубаху и быстро надел куртку. Два километра не сорок, донесёт. Он тронул друга за плечо и закинул его здоровую руку себе на грудь.
— Ты его на себе потащишь?
— Он идти не сможет — не видит ничего, а вторая рука у него обожжена. Показывайте дорогу, — Сергей взвалил Дениса на себя и упрямо пошёл вдоль ручья.
— Стой! Мы видели под деревом парашют, давай гамак сделаем, всё легче, чем так.
Сергей согласно кивнул и вскоре четверо мужчин внесли раненного штурмана в небольшой домик. Сергей прислонился к стене, медленно сполз на пол и прикрыл лицо ладонями. Первое, что он увидел, войдя в дом, была грамота на стене. Значит, свои. Они дошли. Осталось сообщить наверх об аварии и возможной гибели командира…
***
Тарасов воткнул стропорез в твёрдую землю и подтянулся вверх, осталось совсем чуть-чуть и он выберется из этой ямы, куда попал после падения. Сильно болели рёбра — сломал, наверное, главное дышать можно. Во время прыжка его отнесло ветром далеко от места выброса Серёги и Дениса, осталось выбраться из этой ямы и продолжать путь к своим. Он сделал последний рывок и перекатился на спину, тяжело дыша и стараясь не кашлять, прижимая ладони к ушибленным рёбрам. Он шёл уже несколько дней, иногда находил какие-то ягоды, а вчера ему повезло — он набрёл на дикую яблоню. И пусть плоды её практически сгнили, но он смог сгрызть несколько мороженых фруктов. А потом эта яма! Юрий открыл глаза и уставился в серое небо. Сашка… Не успел… Увёл самолёт, спас друзей, спас экипаж, а сам… Тарасов прикрыл глаза и медленно перекатился на бок — надо встать и идти дальше.
Он не уловил тот момент, когда вышел из леса. Перед ним неожиданно появилась большая поляна, три деревянных домика и пустая собачья конура. Он с удивлением смотрел, как открылась дверь и ему навстречу выскочили два молодых парня. Тарасов усмехнулся и упал на колени.
— Майор Тарасов. Личный номер… Код…
— Какой ты, к чёрту, майор, зверь лесной! Лежи, герой, пусть тебя медик осмотрит.
— Доложите, скорее доложите. Там Сашка остался один, он машину уводил в горы. Доложите скорее!
— Слышь, дежурный, а ну давай быстро позвони наверх, пусть решают, что с ним делать, а то помрёт к чёртовой матери, отвечай потом.
Юрий слышал, как вздохнул дежурный, потом раздался треск рации, непонятные позывные, долгий разговор с одним, с другим, и сквозь усталость далёкий голос: — Жив, чертяка!
***
Александр открыл глаза и глухо застонал — это был всего лишь сон… Новогодняя ночь, сделавшая его счастливейшим из смертных, любимая в его объятьях, аромат её волос и тела… Это всего лишь сон.
Он помнил, как вывалился из брюха изувеченного самолета, как его отбросило взрывной волной на скалы. Он успел дёрнуть кольцо, но полностью парашют не раскрылся, его било о деревья и скалы, левая рука перестала слушаться, он упал в какую-то яму, заполненную прелыми листьями и грязной водой. Медленно поднялся, срезал ножом лямки ненужного шёлка и пошёл. Александр упрямо шёл от солнца, не понимая, где он находится и сколько ему ещё идти, ползти, спать урывками на деревьях, замирать от малейшего шума или скрипа. Лес жил своей жизнью, ничуть не беспокоясь о странном человеке, который постоянно повторял, что надо встать и идти. Туда, в неизвестность, где его ждут отец, друзья, товарищи. И где ждёт его Инна…
Вода, ему надо пить, чтобы были силы. Вода.
Как холодно. Болит ушибленное плечо.
Вода. Надо идти, солнце клонится сзади.
Не спать. Деревья, кругом деревья.
Вода, вода, вода… Пить, надо пить…
Мир вокруг закружился, стал темнеть, ноги подломились, Морозов открыл на секунду воспалённые глаза и увидел Инну, которая улыбалась ему и манила за собой. Темнота, как хорошо, как тихо и спокойно…
— Вставай, ванька, — Морозов сжался от сильного удара в живот. Он открыл глаза и посмотрел на мужчину, что стоял рядом. Его держали в этой яме уже давно, сначала Александр пытался считать дни, но потом сбился со счёта. Эти люди подобрали его в лесу, когда он потерял сознание. Он смутно помнил, как его волоком тащили через лес, затем подняли на ноги перед каким-то человеком с густой бородой. Тот что-то кричал, но Морозов не понимал ни слова. Бородатый что-то рявкнул, а затем посыпались удары. Били его долго и со знанием дела, казалось, что болит каждая мышца, каждая косточка. Но Александр терпел и молился только об одном, чтобы они не попытались снять с него высокие лётные ботинки, в которых был спрятан стропорез.
Его повернули на спину, он ощутил, как мужская рука поползла к ботинкам, Александр замер, а затем резко выбросил ногу вперёд. Послышался отборный мат, посыпались удары ногами, после чего его вытащили из ямы. Яркий дневной свет на минуту ослепил его, в следующий момент его крепко обхватили сзади за плечи, а у шеи появилось острое лезвие кинжала.
— Не здесь, — раздался спокойный голос. — Ненавижу кровь. Отведи в лес и делай с ним, что хочешь.
Александра грубо толкнули, он сделал несколько шагов и упал на колени.
— Вставай, сука! — Его опять били, толкали в спину, всё дальше уводя от лагеря боевиков, и вскоре привели в узкое ущелье, что с одной стороны заканчивалось тупиком из светлого камня, с другой же темнела пропасть. Александр обернулся и увидел усмехающихся мужиков. Он поднял голову и посмотрел в синее небо. Где-то послышался грохот падающих камней, мужчины обеспокоенно начали оглядываться, один из них, что чаще других издевался над ним, подошёл ближе и вытащил нож. Морозов медленно опустился на колени и наклонил голову, завёл руку назад и резко выдернул из ботинка стропорез, затем схватил стоящего и ухмыляющегося мужика за куртку и одним коротким движением вонзил острый металл тому в горло. Все на мгновение замерли, и в этот момент Александр прыгнул вниз. Он слышал крики и ругательства, отдельные выстрелы и всё более усиливающийся грохот в горах, стараясь ухватиться за растущие на крутом склоне деревья и кусты. Александр смог уцепиться за выступающий корень дерева, но тут земля загудела, дерево под его руками накренилось и Морозов полетел в пропасть…
Он очнулся от того, что кто-то обтирал его лицо тёплой водой. Александр открыл глаза и увидел перед собой темноволосую девушку.
— Молчи и слушай, — тихо заговорила она. — Тебя ищут, к нам уже несколько раз приходили. Они ищут лётчика из упавшего самолёта. Пока моему отцу удавалось всё скрывать, но мы не можем долго держать тебя в нашем доме. Тебе надо уходить.
Морозов медленно сел, помотал головой, стараясь унять головокружение и невыносимую боль в висках:
— Сколько я нахожусь у вас?
— Две недели. Отец у меня знахарь, он немного подлечил твои раны и снял лихорадку.
Морозов прикрыл глаза:
— У вас есть оружие?
Девушка качнула головой и протянула ему изогнутый нож с резной рукояткой:
— Это всё, что осталось у нас после войны. Я выведу тебя ночью, если минуешь перевал и будешь дальше идти вдоль реки, то попадёшь на пограничную заставу. Готов?
Морозов кивнул и откинулся на стену подвала. Ночью девушка вывела его из дома и молча попрощалась у одинокого дерева. И Александр ушёл, напоследок продиктовав своей спасительнице номер телефона Юрки Тарасова, чтобы она смогла послать друзьям весточку о спасённом лётчике.
Через несколько дней он вышел к заставе и потерял сознание, не успев назвать своё имя.
***
Божнев с раненным Грозным вернулись спустя две недели. Их привезли на авиационную базу измученных, голодных, но живых, и сразу увезли в госпиталь, где их и увидела Лиза. Она стояла и молча слушала их рассказ о полёте, о грозе, о приказе, о том, как они смогли добраться к своим. Что было с самолетом, видел Божнев, но сказать что-то о Тарасове и Морозове он не мог. Лиза выслушала их, резко повернувшись вышла из палаты и почти бегом направилась в рентгенотделение.
