— Он просто пьян, ваша светлость! — вступилась она. — А когда мой милый Лионель переберёт, мелет всякий вздор и бесшабашную чушь, лишь бы позадирать кого-то, а потом устроить мордобой. Всегда одно и тоже. Позвольте, я уложу его? А завтра он и не вспомнит. Вставай, свет очей моих, я позабочусь о тебе, не будем портить людям веселье, — и поднявшись, она попыталась поднять Лионеля, который вовсе и не пил. Но который тут же притворился пьяным в стельку.

— Душа моя, какая же ты у меня золотая! Мне века не хватит, чтобы тобой любоваться, — и пошатываясь, он сгрёб Мидэю в охапку, впившись в её губы требовательным жадным поцелуем, шаря руками по её округлостям. Мидэе ничего не оставалось как подыграть. … Зато Данат заметно побледнел.

— Уложишь его в кровать, сладкая, и возвращайся, нам будет тебя чем занять, — выкрикнул ей один из ярлов. — Зачем тебе такой слабак под боком, который пьянеет от двух кувшинов вина?!

— А может, она других и не знала?! Негоже не пощупав других за яйца замуж то собираться! — выдал ещё один, хохоча.

— Ты и правда приходи, я покажу тебе дворец, — сказал король и этим определил её дальнейшие мысли и действия. — Такие изумительные глаза…

Лионель забористо выругался. Данат почти посерел. А Мидэя кокетливо улыбнулась:

— Спасибо, ваше величество! Еда и вино нагнали на меня скуку, а вот дворец сверху и донизу я бы посмотрела.

У Даната на лице мелькнул настоящий ужас летящего в пропасть, и он еле заметно покачал ей головой. Но Мидэю уже было не остановить, раз уж она так удачно нашла способ разыскать брата Станиса.

— Хезер, ты мне не поможешь довести Лионеля? — она не стала звать с собой вольверина, чтобы тот не привлекал лишнего внимания северян.

— Я, пожалуй, тоже взгляну с вами на дворец, — сделал попытку Данат.

— Вот уж уволь, князь, но ты будешь только мешать, — ухмыльнулся король, под посмеивания своих ярлов.

Сжав челюсти, Данат решительно вскинул голову и бросил жёстким тоном вслед уходящей Мидэи:

— Ну всё, Мидэя, довольно! Ты ревнуешь, ты злишься, я всё понял. Пора им рассказать о тебе правду!

Мидэя вздрогнула, прирастая к полу. В душе всё оборвалось и мысли заметались, ища выход к спасению. «Он не может сказать им о даре и пламени! Одна я не вырвусь из лап охотника за ведьмами, ведь священный огонь пока ещё слаб и мне не отбиться!!!»

— Вот уже несколько месяцев, как Мидэя моя любовница, — с видом полного разочарования произнёс Данат, и Мидэя снова начала дышать, оборачиваясь. — Глупо было брать её с собой, тут уж ничего не скажешь, но я так увлёкся. А в дороге зябко и одиноко, сами знаете как любо когда женщина под рукой, особенно такая. Попросил этого олуха за ней присмотреть, а он свинья нажрался. Мидэя всё никак не смирится, что я решил привести в свой замок жену из монаршей семьи. Но я и от тебя, моя милая, отказываться не собираюсь, у меня есть полное право содержать нескольких женщин, законы Эрии этого не запрещают. Так что угомонись, пока я тебе не помог.

— Быстро ответь ему «я тебе не вещь», — зашептал Лионель. — Прошу, доверься мне. Мы выкрутимся только так.

— Я тебе не вещь! — хмурилась Мидэя, пытаясь понять к чему этот балаган.

Данат шел к ней медленно, походкой властного хозяина. Остановившись напротив, он с размаху ударил её по лицу:

— Нет, вещь! — прошипел он зло. — И только мне решать, что и когда ты будешь делать! А теперь пошла вон! Милостью его величества проваливайте ночевать на конюшню! Позже я приду, и только попробуй не ползать у моих ног!

От боли и обиды у Мидэи выступили слёзы. Она даже не глянула, кто из рыцарей накинул на неё тёплый плащ и помог добраться до конюшни, из-за застилавших слёз, она не могла разобрать дороги. Её усадили на чистое сено и вложили в руку замотанный в шейный платок снег.

— На вот, приложи к щеке, чтоб синяк не вскочил, — оказалось такую заботу взял на себя Бродерик. — Ему нужно было тебя ударить, пойми ты. Иначе не поверили бы. Ты сглупила, а князь тебя вытащил. Выхода у него другого не было просто, — Бродерик участливо потрепал её по плечу. — Поплачь, легче станет, бабе незазорно.

Но Мидэя не плакала. Закрывала половину лица мокрым холодным компрессом опустив голову, и давилась клубком чувств, застрявших в горле. Ей казалось, она снова ненавидит Даната, и чувство это было такое жгучее и тёмное, она гнала от себя эту ненависть, но горечь и обида деваться никуда не хотели.

Сначала раздались повышенные гневные голоса, затем судя по звукам, кто-то кого-то смачно ударил кулаком в челюсть. Мидэя повернулась посмотреть и тут же увидела идущего к ней растирающего кулак Даната, на котором лица не было. Позади него остался стоять держась за челюсть Лионель.

— Вы два безмозглых недоумка испортили весь наш план! — гаркнул Данат, схватив её за запястья, убирая руки в сторону. — Ты совсем с ума сошла?! Или это твоя мечта забраться в штаны тому, кто сжигает таких как ты на костре?! И нечего мне тут дуть губы и смотреть как на врага! Или ты правда думала, что он будет водить тебя по дворцу, спустится с тобой в подземелье, покажет свой зверинец пленных, где ты героически спасёшь проклятого оборотня?! О да, на первом попавшемся ложе король показал бы тебе куда ему хочется запихнуть в тебя свой член и драл бы тебя как козу до посинения! Что не нравятся мои слова?!

— Прекрати на меня кричать, изверг, — всхлипнула Мидэя. — Лютовать и бить женщин для тебя же просто забава!

— Ты так ничего и не поняла, — Данат отпустил её и отошел на шаг назад. — В монастыре не научили тебя жизни, только чудесам. А в мире живут по другим правилам. Если бы вы с Лионелем придерживались легенды о женихе и невесте, если бы ты сдуру не клюнула на предложение короля — всё было бы иначе. Свободными женщинами считаются жёны, дочери, матери, сёстры, невесты. У них есть права и право выбора. Их честь уважают, если свободная женщина чтит закон и традиции. Служанки, наложницы, рабыни, любовницы принадлежат мужчине, и права выбора лишены. Мужчина может распоряжаться таковыми на своё усмотрение. Становясь любовницей, женщина отдаёт ему себя и все права. Такие правила игры. Я был вынужден сказать, что ты моя любовница, а значит вещь, а значит — я могу запретить тебе исследовать дворец сверху донизу. Это ж надо было такое ляпнуть! Я показал королю, что я не хочу предлагать ему тебя для любовных утех. И для наглядности своего права на тебя — я был вынужден тебя ударить. … Но для меня это не забава. Тут ты грубо ошиблась, Дэя. Я разочарован и зол. Выходит, на тебя нельзя положиться, так и жди, что ты что-нибудь выкинешь и подставишь мою голову и головы моих людей. Я просил тебя довериться нам. Но ты похоже не можешь мне поверить, хоть и просила помощи.

Мидэя испытала неприятное чувство собственной ошибки, вины, мысленно признавая его правоту и злясь на себя до такой степени, что хотелось вмазать себе по другой щеке.

— Я поддалась неверным эмоциям и ошиблась. Я ведь тоже человек, существо слабое и изменчивое, а это место действует на меня угнетающе, — тихо произнесла она, не глядя на него.

— Слабое существо? Бред какой-то. И как мне теперь прикажешь быть?

На его вопрос Мидэя снизила плечами.

— Поклянись мне на своей святыне, что ты будешь меня слушаться и вести себя тише воды, ниже травы? Чтобы мы смогли все отсюда выбраться. Лучше найти способ поговорить со мной и услышать совет, чем рубить отсебятину. Дэя, ты можешь дать мне такую клятву? — строго спросил Данат.

— Да, могу. Я клянусь положиться на твоё благоразумие, — не поднимая головы, произнесла она. В следующую секунду ощутив его руку, приподнимающую её за подбородок.

— Так скажи мне это, глядя в глаза.

Столкнувшись с глубиной синевы этих глаз, Мидэя почувствовала, как растворяются остатки мнимой ненависти и как что-то тёплое тянется к нему на встречу сквозь обиду и горечь. Что-то такое был в её сердце, что хотелось его простить.

— Да, ваша светлость, клянусь своей святыней, что буду прислушиваться к вашим словам и стараться не совершать бездумных поступков.