Вроде и всё хорошо: Глеб только уехал. Несмотря на случившийся конфликт, Юля собрала его в командировку, как положено: следуя четким указаниям и ни в коем случае не мстя за разгромленную кухню.

Рубашки отутюжила, аккуратно сложила; носочки к носочкам, трусы к трусам. Сменная одежда, бритва, зубная щетка, зубная паста, даже мыло — всё проверила и перебрала не один раз. В отдельный пакет был сложен герметический судок с ещё горячими отбивными, пару ломтиков хлеба для быстрого перекуса и, конечно же, овощи. Тоже немного, так, чтобы заморить червячка на новом месте, пока не определится с жильем.

В семь часов утра за Глебом приехала служебная машина, внутри которой помимо водителя находился ещё главный инженер и инженер-метролог, так что, не смотря на возникшие у неё сомнения, командировка действительно имела серьёзные основания.

Глеб нырнул в салон, и уже оттуда бросил на неё предостерегающий взгляд. Его смысл был Юле понятен красноречивее любых слов. Выстоять под таким давлением и выдавить из себя успокаивающую улыбку стоило ей немалых усилий. Прекрасно помня, что актриса из неё неважнецкая, пришлось призвать на помощь всё свое самообладание и стойко встретить немой посыл, заверяя в ответ, что всё будет хорошо. Она прилежная ученица и урок усвоила на отлично.

Однако стоило машине отъехать на приличное расстояние, как её плечи, словно по команде, рухнули вниз, а в сердце прокрались миллионы сомнений. Правильно ли она поступает? Не пожалеет ли о задуманном? Будет ли Вал рад? А вдруг его не окажется дома или ещё хуже: вдруг она придет, а он не один?

Позвонить и поздравить с самого утра мешало пресловутое упрямство. Раз решила сделать сюрприз и преподнести себя как вишенку на торте, значит, так и будет.

Не знала, чего ожидать и как всё будет. Жутко волновалась. Жутко нервничала.

Пока приняла душ и нанесла легкий макияж — стрелка часов отмерила половину одиннадцатого. С выбором одежды не замарачивалась: обычные потертые джинсы и пиджак оверсайз придали ей уверенность и подарили свободу перемещения. Зато искусанные до крови губы, ставшие свидетелями её переживаний, сейчас ярко алели в зеркальном отражении, отрезвляюще напоминая о безрассудной выходке.

Стряхнув головой, прогнала накатившие сомнения, расправила плечи, вскинула подбородок, любуясь своим новым «я».

Несколько капель любимого парфюма, прихваченный из холодильника заранее испеченный пирог, вызванное заранее такси и вот она стоит у его двери, в элитной новостройке и нервно сжимает ручки пакета, разрываясь между искушением всё бросить и вернуться домой, и разрушающей тягой остаться здесь навсегда.

Чего ей стоил этот шаг — даже вспоминать не хотелось. Даже думать. Если бы Вал только знал, как трудно ей дался этот на первый взгляд сумасшедший и необдуманный поступок. Два дня метаний, сомнений, желания, влечения, вымотали её до последней капли. Казалось, сама Судьба приложила к этому руку и не воспользоваться её подарком, было бы самой настоящей глупостью.

Прочь сомнения, прочь душевные терзания и самое главное — совесть. Задавила её, спрятала в самом темном и потаенном уголке души, мечтая хотя бы на несколько часов, хотя бы на короткий миг почувствовать, каково это, сгореть в пылу собственной страсти, отдаться любимому мужчине, спрятавшись в крепких объятиях от горькой реальности.

Где-то с минуту она оцепенело простояла перед дверьми, не в силах пошевелиться. Руки, доставшие из просторного кармана мобильный, заметно дрожали, но на губах… Господи, на губах вовсю сверкала счастливая улыбка.

Выделив из телефонной книги один единственный номер, ненадолго замерла, прислушавшись к идущим гудкам, а когда на том конце связи послышался до боли любимый голос, тут же почувствовала, как по всему телу пробежала волна крупных мурашек, предвещая незабываемые ощущения.

От бездумного просмотра телевизора Дударева отвлёк телефонный звонок. Он лениво поддел его тыльной стороной ладони, отпихивая от себя пренебрежительным жестом и снова потянулся к пульту. Всё равно ничего нового: там или бывшие наяривают, решив забросить наживку, или кто-то с работы. Ни с первыми, ни со вторыми говорить не хотелось, и так только недавно приехал домой, так что пускай идут лесом. Устал он за сегодня, причем жутко.

Единственный человек, от которого ждал хотя бы коротенькое смс — так и не написал. Нет, он не обижался. Не тот возраст, да и положение не то, чтобы дуть губы, копя на душе обиду, просто… обстановка и правда не лайтовая, а если учесть, что от Юли на протяжении недели так и не поступило ни единого звоночка — вообще хотелось послать всех на три весёлых буквы.

Все семь дней только то и делал, что проверял телефон на наличие входящих. Но, ни в четверг, ни в пятницу, ни уж тем более в выходные ему так никто и не позвонил. То ли чересчур надавил в прошлую встречу, заявив, что не собирается ждать (что вполне имело место с учётом патовой ситуации), то ли Анатольевне совсем не до звонков.

Он не требовал вести с ним задушевные беседы, особенно после полуночи. Ничего подобного. Не ждал признаний в любви и прочей сопливой херни, которая сопровождает влюбленных на первом этапе отношений. Но блдь!.. Ведь можно элементарно написать: «Жива, здорова» или «Всё хорошо». Просто каких-то два слова. Неужели так сложно?!

По ходу да.

А ты, как хочешь, так и понимай это «сложно». И хорошо, если дело в обыкновенном бабском страхе оказаться у разбитого корыта. Отчасти понимал их первопричины и готов был ломать себя подчистую, лишь бы не навредить любимой женщине. Но если тут замешан Осинский? Если не дай Бог, он узнал о телефоне? С-с*ка-а-а… Да тут рехнуться можно, уже не зная, что и думать. И позвонить самому не выход, и припхаться на работу — тоже не вариант. Откуда ему знать, что там у неё за обстоятельства и кто будет рядом в данный момент?

Спустя неделю раздраженное состояние достигло критической точки. Мало того, что на работе всё достало, так ещё и зачастившие на элеваторы проверки давали о себе знать. Осинский, падла, так и норовил укатать его в асфальт, ставя палки в колеса на каждом шагу. Мудозвон хитровы*банный. Пришлось слегка поднапрячься, сделать несколько звонков в нужные подразделения и вуаля, с понедельника в ОУЭГГ нагрянула «своя» проверка. Как говорится, око за око. А то ты посмотри, слишком борзые все стали вокруг.

Такое событие не грех и отметись, особенно, если приурочить к нему ещё и собственное тридцативосьмилетие, да только не до празднований. Тут всё сразу навалилось: и работа, и неопределенность с Юлькой, и вероятность пересечься с Военбург в «Ингуле». Не то, чтобы страшился сей перспективы. Отнюдь. Ещё ни одна из бывших пассий не смогла повлиять на его жизнь, изгадив запланированное. Просто настроение реально скатилось дальше не куда, и тащиться сейчас в ночной клуб хотелось меньше всего. Поэтому ещё в обед обзвонил всех друзей и заранее предупредил, что запланированная вечеринка переносится на субботу. Так и вероятность нажраться увеличится в разы, и возможности отоспаться ничто не помешает.

Переставший звонить телефон снова «ожил».

Вал выругался и тяжело вздохнув, потянулся за мобильным, предварительно убавив на телевизоре звук.

— Да, — ответил, не глядя на высвеченный номер.

На том конце связи ни мур-мур. Только дыхание: взволнованное, частое.

Отлепив телефон от уха, решил, что проблемы со связью, да так и вскочил на ноги, узнав номер Осинской.

— Алло! — нарушил затянувшуюся тишину, нервно покусывая губы.

Всё так же тихо. Какого хрена?!

И тут его бросило в холодный пот: а если там Глеб? Не, ну а что? В фильмах ещё и не такое бывает. Нашел у жены телефон и решил проверить, а кому это его благоверная наяривает по ночам. Твою ж мать! И что теперь? Тупо бросить трубку или выдать всю правду? Он может, ему не влом. Раз — и всё, никаких тебе преград и запретов. Однако не стоило забывать и о Юльке. Прежде чем что-то сказать и поставить перед фактом — нужно было хорошенько подумать: а как эта новость отобразится на ней самой?