Я вернулась с ночной вахты и увидела, что он лежит, с интересом разглядывая потолок.

— Как ты? — спросила я, подсев рядом на постель и взяв его руку в ладони.

— Нормально. Сколько я спал?

— Почти тридцать часов. Дакоста вколол тебе два кубика биовитала и надел вон ту штуку.

— Правильно и сделал, — Джулиан с удовольствием потянулся и снял с руки биокорректор. — Я чувствую себя просто великолепно. Нас по-прежнему не тревожат?

— Враги забыли о нашем существовании.

— Скорее, смирились с ним, — поправил он. — Хотя вряд ли… Как Стэн?

— Дакоста говорит, что нормально, но никого к нему не пускает.

— Возможно, этого хочет сам Стэн, — он приподнялся и сел: — Пора вставать. У меня много дел. А тебе не мешает выспаться после смены.

— Я подумаю над этим, — кивнула я, задумчиво глядя на него. — Дакоста рассказал нам с Раулем о калорифере.

— Так и знал, что он проболтается, — с досадой щёлкнул пальцами Джулиан. — Вообще-то в идеале для этого нужен был тостер, но его не оказалось под рукой.

— Это была магия? — поинтересовалась я, пропустив его шутку мимо ушей.

— Обычный набор ингредиентов, — пожал плечами он. — Щепотка магии, алхимии на кончике ножа, бытовой прибор, полчашки древних знаний, полфунта отчаяния и унция чувства юмора. Всё это быстро замешивается в безвыходном положении и прогревается до готовности на неуёмном желании спасти пациента. Снадобье готово. Принять залпом, не запивая, и молиться, чтоб помогло.

— Похоже, ничего более вразумительного об этом таинственном деянии я от тебя не услышу, — констатировала я.

— Нет, — подтвердил он, откинул одеяло, поцеловал меня в щёку и, соскочив с кровати, направился в ванну.

— Ну и ладно… — пробормотала я.

Прислушиваясь к шуму воды в душе, я стащила с себя форму, забралась под одеяло на нагретое местечко и к тому моменту, когда он вернулся, уже уснула.

Благодаря временному затишью, работы на звездолёте было не так много. Найти можно было сколько угодно, но это если её искать. Хок трудился в поте лица, находя для членов экипажа всё новые занятия и не давая им расслабиться настолько, чтоб приглушённое ворчание переросло в явные проявления недовольства.

Мне не давал расслабиться Таро. После первого поединка, столь грубо прерванного противомагической защитой звездолёта, он ежедневно затаскивал меня в спортзал, утверждая, что каждый свободный час должен быть использован для подготовки к грядущему бою с колдуном.

Фехтование с ним напоминало мне бег по пересечённой местности с мухобойкой в руках в попытке прихлопнуть осу. Его фигуры высшего пилотажа под потолком зала не вписывались в привычную для меня схему боя. Не то, чтоб мне не приходилось сражаться с летающими соперниками, бывало, и не раз. Но вся проблема была как раз в том, что он не летал, а прыгал и при этом с лёгкостью менял скорость и направление движения, а иногда просто зависал над полом вне досягаемости моего меча. По этой причине траектория его прыжка, как и его последующие действия, становились совершенно непредсказуемыми. Логику в его поведении искать было бесполезно. Он прекрасно понимал, что логика позволяет проследить его планы, и потому предпочитал действовать спонтанно даже для себя. А если он сам не знал, что сотворит в следующий момент, как об этом могла догадаться я? Мне, наконец, стало понятно, почему он так долго продержался на этой планете.

Лишь на третий день у меня что-то начало получаться. В какой-то момент я так устала от напряжённого ожидания его очередной выходки, что просто отключила сознание, а дальше у меня возникло чувство, похожее на то, что я испытывала, когда мысленно соединялась с ведомым мною кораблем. Только теперь я как-то соединилась с Таро и позволила ему вести меня. После этого мои действия стали куда успешнее, и я уже могла отражать и даже предупреждать его внезапные атаки.

Сперва он слегка смутился, но это ничуть не помешало ему продолжать поединок так же тонко и опасно. Мне же удалось не только продержаться достаточно долго, но и добиться убедительной ничьей.

Это случилось именно в тот день, когда Джулиан проснулся после своего долгого сна. Я не видела его с утра, и мне хотелось его увидеть. К тому же неплохо было бы хоть раз в день появиться в командном отсеке. Именно поэтому, добившись успеха, я спокойно повесила меч на стену и взялась за полотенце, намереваясь отправиться в душ.

Таро внимательно смотрел на меня своими чёрными, холодными глазами, но ничего не сказал. Мне даже стало немного обидно, хотя ждать от него похвал было глупо. Оправившись от болезни, он снова стал прежним невыносимым, заносчивым и злым Таро, которого я знала с детства.

— Тебя не очень нервирует это ожидание? — поинтересовалась я, задержавшись на минуту в зале.

— Нет, — ответил он. — Я понимаю, что оно неизбежно. Ты ещё не готова к поединку.

— И когда ж я, по-твоему, буду готова?

— Никогда, — он повесил свой меч на крючья и задвинул стенную панель.

Я задумчиво посмотрела на него.

— Тогда зачем нужны все эти тренировки?

— Чтоб ты смогла продержаться достаточно долго, и найти выход из создавшегося положения. Насколько я понял, ты, как и колдун, не можешь уклониться от этого боя?

— Нет.

— Победить ты тоже не сможешь. Значит, тебе придётся придумать, как вступить в поединок и не проиграть его. Я всего лишь пытаюсь обеспечить тебе несколько очков форы.

— Спасибо… друг, — проворчала я и пошла в душ.

И уже по дороге туда твердо решила, что лучшим и единственно приемлемым для меня выходом будет победить колдуна.

Джулиана я нашла в карантинном блоке, набитом всяким медицинским оборудованием. Дакоста впустил меня без возражений, и я вошла в небольшую бронированную камеру трюма, приспособленную под палату интенсивной терапии.

Один угол блока был отделён прозрачной сверхпрочной стеной, за которой стояла обычная складная койка, по-армейски застеленная походным одеялом. В центре размещалось жутковатое кресло с множеством каких-то проводов и эластичных трубок. Над креслом в пространстве висел белый выгнутый, как линза, диск, который медленно вращался, изменяя угол наклона. Из него то и дело появлялись тонкие спицы с зондами на концах, объективы, загадочные приборчики, похожие на свернувшихся в клубок перламутровых ёжиков. В кресле сидел Стэн Стаховски и мрачновато посматривал на диск. Он не был привязан, только несколько проводов были прикреплены к его вискам, груди и лежащим на подлокотниках запястьям.

Это был действительно Стэн, а не то жуткое чудовище, что я видела в последний раз. Хотя его руки, ноги, череп и грудная клетка по-прежнему были деформированы и слишком велики, он уже больше был похож на человека, чем на что-то ещё. Увидев меня, он сдержанно кивнул. Лицо его стало почти прежним, если не считать остатков чешуйчатой сетки на скулах и висках и вертикальных щелей зрачков.

Кресло, в котором он сидел, стояло перед небольшим пультом, по бокам которого и над ним на легких штангах располагались тонкие полупрозрачные экраны, испещренные быстро меняющимися символами и диаграммами. За пультом сидел Джулиан в накинутом на форму госпитальера белом халате.

Дакоста молча указал мне на второе кресло чуть в стороне, к счастью, не оснащенное всеми этими проводами и трубками, а сам присел на ещё одну койку, стоявшую справа от пульта.

— Я не помешаю? — осторожно спросила я, поглядывая на Стэна.

Мне показалось, что прогресс в его излечении явный. Несмотря на оставшиеся признаки монстра, он снова стал вполне симпатичным парнем.

— Нет, мы уже заканчиваем, — ответил Джулиан.

— Что, доктор?.. — рыкнул Стэн низким надтреснутым басом.

Джулиан, всё так же глядя на экраны, прошёлся пальцами по клавиатуре, а потом забарабанил ими по панели сбоку, читая информацию, выданную компьютером.

— Ну… — наконец произнёс он. — Могло быть и хуже.

Щёлкнув по кнопке на пульте, он проследил, как из паза печатающего устройства выполз белый пластиковый лист и, подхватив его, перекинул Дакосте. Тот углубился в чтение.