– Нет, мне про патриотизм и любовь к родине рассказать нужно, – попыталась объяснить та.

– Нешто знание своего наследия не есть патриотизм твой хваленый? – удивилась Лизавета. – Сказки-то не просто так рассказывались раньше!

За разговорами о леших, кикиморах, богатырях, огненных змеях и говорящих котах, Ольга начисто забыла о времени, а когда опомнилась, за окнами уже начало темнеть.

– Девять вечера! – воскликнула она, вскакивая с лавки. – Я же на все автобусы опоздала!

– Значит, здесь заночуешь, – сказала Настасья Павловна. – Нечего по темноте шляться.

– Да мы бы проводили, – хихикнула Лизавета.

– Цыть! – погрозила ей пальцем хозяйка дома. – У меня заночует, а завтра назад поедет. Слышала?

Лизавета мелко закивала, поправляя растрепанные волосы.

– Да ты не серчай, Павловна, мы же тоже с пониманием, видим, что девочка хорошая… Ну раз такое дело, может и в баньке попариться сходишь? Марьяна как раз затопила.

– Это можно, – задумчиво протянула Настасья Павловна, потом повернулась к девушке. – Мыться будешь?

– Буду, – кивнула та, чувствуя, как чешется между лопатками.

Бывать в деревенской бане Ольге ни разу не доводилось. Осторожно заглянув в низкий бревенчатый домик, горько пахнущий дымом и смолой, она попала в царство душистых веников, связок трав и деревянных, как в книгах, тазов, именуемых шайками. В предбаннике обнаружилось старое зеркало в потемневшей деревянной оправе, из которого, как из мутной речной воды, с любопытством смотрело бледное девичье лицо, обрамленное длинными русыми волосами. Светло-карие глаза казались бездонными, а вот веснушки на носу наоборот словно пропали. Подмигнув отражению, Ольга подхватила шайку и шагнула в облако горячего пара и запаренных трав, откуда совсем не хотелось уходить. Хозяйка бани, Марьяна, беспрестанно ворчала себе под нос, однако внезапную гостью не торопила и даже напоила каким-то кислым отваром. Шагая с Настасьей Павловной обратно, девушка с удивлением заметила, что в некоторых домах горит свет, слышатся голоса, и даже чья-то огромная собака увязалась за ними в потемках.

– Вот тебе и заброшенная деревня, – протянула Ольга. – Это где они все раньше были?

– Дома сидели, – усмехнулась старушка. – Чего по жаре на улице делать? Тут старики одни живут.

– А на речке тогда кто поет?

– Молодежь, наверное, из Зельцева или из Николаевки, что за лесом. К нам они все равно не придут, не бойся.

Дома Настасья Павловна предупредила, что кровать старая и скрипучая, поэтому спать придется на лавке, но Ольгу это ничуть не смутило, и разомлевшая после бани девушка мгновенно уснула, едва голова коснулась подушки. Снов не было, только какое-то вязкое марево, пахнущее сухими листьями и чабрецом, сквозь которое слышались беспокойные шаги по комнате, шорохи и хихиканье за окном да ворчанье хозяйки дома за стеной. Ближе к утру под бок сунулся кто-то мохнатый, и девушка, не задумываясь, обняла его, решив, что это кот.

Будильник пискнул под самым ухом, и Ольга рывком вскочила, едва не слетев с узкой лавки. Несколько секунд она удивленно оглядывалась по сторонам, пытаясь осознать, почему она в низкой комнатке с бревенчатыми стенами, а не в своей квартире… Ну точно, заболтались они вчера с Настасьей Павловной и забыли обо всем на свете, даже автобус последний пропустили.

– Доброго утра! – вошла в комнату хозяйка дома. – Как спалось, гостьюшка?

– Замечательно, – зевнула девушка, выбираясь из-под одеяла. – Ко мне утром ваш кот, вроде, приходил.

– Вот как? – удивилась старушка. – У него, паскудника такого, привычка есть на грудь ложиться… Тяжело от этого бывает.

– Нет, он рядом лежал, я его обнимала, – улыбнулась Ольга. – Пушистый такой.

Настасья Павловна рассмеялась и велела собираться на завтрак. В этот раз чай пили под яблоней, серый кот крутился поблизости и все пытался утащить что-нибудь со стола. Убрав посуду, девушка заторопилась обратно, на ходу запихивая в рюкзак свернутую джинсовку. Найденную подкову старушка отчистила, завернула в тряпку и тоже вручила ей на память, чтобы смотрела и Ганину Падь вспоминала. Уже у самой калитки Настасья Павловна дала девушке берестяной коробок, наполненный ягодами, а потом хитро улыбнулась и попросила:

– Отнеси-ка ты деду Максиму батон. Он как раз у самого леса ходит, к тебе выйдет. А после проводит тебя короткой дорогой. И не бойся его, он немного чудной, но тебя не обидит.

– Конечно, – откликнулась та. – Спасибо вам большое! Настасья Павловна, вы меня извините, но, может, родственникам вашим позвонить? Чтобы приехали, помогли…

– Так никого уж не осталось, – отмахнулась старушка. – А детей у меня нет, если ты про это. Тебе спасибо, что тоску нашу развеяла. Но больше с кладами не связывайся.

– Постараюсь, – засмеялась Ольга, памятуя о лежащей в рюкзаке подкове. – До свиданья!

Бодрым шагом девушка направилась в сторону леса, гулко шумящего на ветру. Как и говорила Настасья Павловна, навстречу к ней шагнул сухой, как палка, старичок в камуфляже и резиновых сапогах.

– Ну здравствуй, Настасьина гостья, – ухмыльнулся он в пегую бороду. Зеленые глаза его под кустистыми бровями хитро блестели.

Принесенному батону он обрадовался, будто золотому слитку, поблагодарил и предложил показать короткую дорогу к трассе. С опаской взглянув на лес, где между стволами плавно перетекала гулкая темень, пахнущая прелой листвой и бодрящей хвоей, девушка попыталась отказаться, но Максим Иванович Елкин, как представился тот, заверил, что выведет. Скрепя сердце, Ольга пошла за ним следом, стараясь больше смотреть под ноги, чем по сторонам. Все время ей казалось, что из лесной темени, из-под раскидистых кустов и густых зарослей папоротника за ними наблюдают сотни глаз.

– Да ты не боись, – увещевал он. – Кто к лесу с почтением приходит, к тому и он с добром относится. Ничего он, лес, не забывает… Только ты уж осторожнее на дороге будь, здесь всякое случается.

– Что именно?

– Люди лихие ездят. Ты, если что, сразу сюда беги.

Ну да, чтобы вместо бандитов попасть прямиком к волкам, чуть не фыркнула девушка, но за предупреждение поблагодарила и пообещала, что к незнакомым людям в машину не сядет. Путь, которым вел ее Максим Иванович, оказался в разы короче, и минут через двадцать девушка уже вышла к трассе, только немного в стороне от Зельцева.

– А вон и автобус твой идет, – указал тот. – Ну, бывай, красавица. Спасибо за гостинец.

– Спасибо вам! До свиданья! – крикнула Ольга и побежала к автобусу, остановившемуся у пыльной обочины.

Устроившись у окна, девушка еще раз взглянула на лес, но провожатого уже не было. Наверное, это и был тот самый лесник, что гонял расшумевшуюся молодежь из окрестных деревень, решила она.

Пропажу кепки Ольга обнаружила уже дома. Она точно помнила, что в автобус садилась без нее, а это значит… Значит, что в Ганиной Пади остался сувенир на память. Тем же вечером девушка засела за подготовку мероприятия для родной библиотеки. Следуя совету, данному Настасьей Павловной, девушка собрала материал о русских народных сказках, сочинила викторину и игру со сказочными героями. Детям понравилось, как и коллегам, которые тоже решили принять участие в шуточном поиске Кощеева сокровища.

– Хорошо, хоть и не совсем по теме сделала, – довольно улыбнулась заведующая.

– Как это не по теме? – удивилась Ольга. – Сказки и есть отражение нашей самобытной культуры и истории. Разве может человек, не знающий своей истории и не любящий свою культуру быть патриотом?

Зато книги сказок разобрали все до одной, даже в запасниках пришлось поискать.

Дни летели солнечной круговертью детских голосов, распускающихся роз, грибных дождей и трепетных березовых листьев, пронизанных золотистыми лучами. На выкрашенном синей краской заборе сидели стрекозы с блестящими слюдяными крыльями, а разноцветные бабочки каплями лета залетали в здание библиотеки и глухо бились в окна, требуя выпустить их обратно. Расставив книги, Ольга с трудом поймала очередную усатую посетительницу, стараясь не повредить хрупкие крылья, выпустила в открытое окно, откуда дышала сухим и колючим жаром улица.