— Ты вынуждаешь меня действовать вслепую. Ты не говоришь своих планов, своих целей, а я должен тебе доверять.

— Выбирай. И не трать попусту моё время.

Я на секунду задумался. Пока от архонта было много пользы, но куда меня приведёт союз с этой могущественной тёмной сущностью в будущем?

— Думаю, пока нам с тобой по пути, — сказал я. — Я вовсе не собираюсь поступать на службу в Синод. Расскажи ещё про Анабель. Чем она занимается?

— Контрабандой, подпольным производством артефактов с последующим сбытом заграницу и тренировкой тайных заклинателей, которые используются в качестве наёмников в различных войнах. Меньшая часть её дохода идёт с поместий покойного супруга и заводов. Она владеет чарами воды и камня. Приняв человеческий облик, она утратила былую силу, но тебе не стоит её недооценивать. Что ещё интересует?

Я хмыкнул. Вот, значит, как Анабель людям помогает в жизни устроиться. Вербует их в наёмники и отправляет воевать в горячие точки. Она даже почти не соврала.

— Что она от меня хочет? — спросил я.

— Почему ты спрашиваешь у меня, чего она хочет? Разве не у неё стоит это узнавать?

— Ладно… А что за первое сошествие? Что за война? Мне никто ничего такого не рассказывал.

— И не расскажет. В гимназии тебя закону божьему учили?

— Учили.

— Книгу Еноха читали?

— Читали. Кажется, это одна из книг, которой нет в библейском каноне моего прежнего мира.

— «И они взяли себе жён, и каждый выбрал для себя одну; и они начали входить к ним и смешиваться с ними, и научили их волшебству и заклятиям», — процитировал Хаос. — Первое сошествие — вот о чём на самом деле эти строки, так сильно искажённые невежественными людьми. Когда архонты открыли мир, населённый человекоподобными существами, некоторые из нас польстились на земные удовольствия. Они обрели материальную плоть и стали жить здесь, совокупляясь с местными обитателями. Тогда-то и начали рождаться люди с талантами. Вы получили их от нас. Те архонты завязли в земных телах и умерли, но они оставили роду человеческому семя и искру. Много времени прошло с тех пор, и большинство из вас утратили талант, но есть те, кто по-прежнему хранит его и передаёт из поколения в поколение. А потом, сразу после первого сошествия, архонты начали вмешиваться в дела людей, и тогда случилась война, которая закончилась гибелью многих из нас. Ваш мир стал яблоком раздора. Сколь бы ни был он нелеп и ничтожен, он явился причиной большой катастрофы. Те архонты, что выжили в бойне, заключили договор, который до сих пор почти не нарушался, по крайней мере, формально… Ладно, заболтался с тобой.

— Погоди. Помощь нужна, а если точнее — заклинания, — вспомнил я.

— Какие?

— На усиление взрывчатки.

— Бери перо и бумагу. Записывай.

Появление архонта оказалось весьма кстати. Теперь я понял, кто такая Анабель и чем она занимается, а заодно получил заклинания на усиление взрывчатки и узнал о новых возможностях, как, например, прыжки сквозь стены. Сейчас я не мог это делать, поскольку этот приём требовал умения достаточно долго пребывать в стихийном мире, что подразумевало наличие развитого стихийного тела, которое у меня пока находилось в зачаточном состоянии. Но перспективы для роста имелись.

Архонт, казалось, стал сговорчивее и, пусть и нехотя, ответил на некоторые вопросы. Вот только его цели до сих пор оставались непонятны: конкретики он всячески избегал. Вероятно, он стремился получить какое-то влияние на Земле без риска нарушить договор, но что Хаосу понадобилось в нашем, человеческом мире, который он так презирал, я не смог понять. Однако помощь от него была существенная.

Теперь имея заклинания на усиление взрывчатки, я мог со спокойной совестью взяться за заказ Трубецкого. Вот только вестей от князя не было, хоть неделя уже подходила к концу. Возможно, возникли трудности с доставкой, а может, Трубецкой и сам передумал этим заниматься.

Анабель и Смит тоже пока не давали о себе знать. В кошельке, который мне дала Баронесса, лежали сто рублей серебром, что в переводе в бумагу было около трёхсот пятидесяти рублей. Таким образом, в общей сложности на заказе я заработал шестьсот с лишним рублей, что выглядело весьма неплохо. Сбережения постепенно копились, однако строить серьёзные планы можно было, лишь имея на руках тысяч десять-пятнадцать, не меньше.

А вот от Маши весточку я получил. В субботу вечером в почтовом ящике появилась записка. Маша сообщала, что ужин с чиновником, за которого её хотели выдать замуж, всё же состоялся, и она, по моему совету, завела разговор на волнующие её темы, что привело к весьма плачевному результату. Судя по всему, чиновник оказался недоволен, и помолвка сорвалась, но отца это тоже сильно расстроило, и тот запретил дочери ходить по гостям и даже нанял какую-то старую вдову, которая теперь жила в их квартире и провожала Машу на работу и с работы.

Это значило, что с Машей нам в ближайшее время встретиться не удастся. В письме она просила ничего не предпринимать и обещала, что сама попытается вырваться из дома под каким-нибудь предлогом. Я не собирался лезть в её семейные дела, но всё равно было досадно.

Зато у меня выдалось, наконец, свободное время, и я занялся тем, чем давно хотел заняться. В двух оружейных магазинах прикупил себе револьверы трёх разных моделей. Два — армейские капсюльные французского производства, напоминающие Кольты из моего мира, а третий — шпилечный отечественной разработки. Стоил он чуть дешевле «французов», но по заверениям продавца, был даже лучше заграничных аналогов.

Закупив боеприпасы, порох, кобуры и другие сопутствующие товары, я отправился на природу, чтобы устроить стрельбу по мишени, которую тоже приобрёл в магазине. Магия магией, а прочие навыки тоже не хотелось растерять. В прошлой жизни стрельба была, наверное, одним из любимых моих занятий. Работал я с разным оружием, но, в основном, конечно, в тире, поскольку для заказов оно чаще всего не подходило. В этой жизни я не собирался расставаться со своим увлечением, тем более что мог себе это позволить. От старинного оружия были особенные ощущения, хотя по удобству, меткости и прочим характеристикам оно значительно уступало современным мне образцам.

Тренировку магии я тоже, естественно, не забрасывал. Надо было становиться сильнее, ведь только так я получу вес в обществе и добьюсь настоящей независимости от всех тех, кто тем или иным способом пытается подмять меня под себя.

Впрочем, праздно шататься долго не пришлось. Уже в понедельник в почтовом ящике обнаружилось письмо от Анабель. Она сообщала, что есть выгодное дело, для которого я должен прибыть по указанному адресу. Заинтригованный письмом, я следующим же утром отправился туда на извозчике. Ехать пришлось снова за Глухую речку в сторону побережья Невской Губы.

Рядом с небольшим предприятием находился двухэтажный дом. Окна на первом этаже были зарешёчены, прилегающая территория — обнесена высоким кирпичным забором, а путь на неё преграждали зелёные стальные ворота.

Расплатившись с извозчиком, я выскочил из брички и направился к дверце с окошком, что находилась рядом с воротами. Здесь я впервые в этом мире увидел кнопку электрического звонка. Электрические приборы тут ещё не вошли в обиход повсеместно, но иногда встречались.

Я нажал на кнопку, окошко в двери открылось, и на меня уставилось бородатое лицо сторожа.

— Куда вам надобно? — сурово спросил он.

— От Анабель, — ответил я.

— Назовитесь.

— Алексей Державин.

Загремела задвижка, скрипнули петли: сторож открыл дверь, пропуская меня внутрь. Мы вместе пошли в здание и поднялись на второй этаж. Мельком я успел осмотреть территорию — небольшой двор, по периметру которого тянулись одноэтажные кирпичные цеха. Над одним из них торчала дымящая труба.

Пройдя по коридору, мы оказались в кабинете со столами, заваленными бумагами. За одним из них, обложившись тетрадями и рулонами ватмана, сидел молодой взъерошенный парень в жилетке и что-то записывал, то и дело поправляя сползавшие на нос очки. Он одарил нас мимолётным взглядом и снова уткнулся в работу.