Услышав, как пятидесяти четырехлетняя мама и уже бабушка Инна, осознав, что именно ей сказали, горестно крикнула мужу: «Отец умер», Женя на мгновение устыдилась.

«Пусть не родной, но всё же отец. Может ей так же больно, как мне было, когда папа умер? — подумала она, но сама же себя оправдала. — Спокойная ночь боль потери не уменьшит. Сегодня поплачет, а к завтрашнему дню подуспокоится и сможет делами заняться».

На ночь оставлять Наталью одну в квартире, откуда только полчаса назад вывезли тело, конечно, не стали. В полночь они вместе поднялись к себе, где уложив младшего брата, их поджидал растерянный Гриша.

Из-за каникул немедленно отправлять его спать с напоминанием, что завтра в школу, причины не было, поэтому они вчетвером сначала посидели на кухне, попеременно вздыхая, а потом, когда Женя постелила свекрови на диване, Руслан и Наталья переместились в зал, а Гриши шёпотом спросил:

— Мам, мне с бабушкой Наташей посидеть, или она хочет побыть одна?

— Я за ней сама присмотрю, — обняла своего чуткого мальчика Евгения. — А вот завтра и послезавтра твоя помощь понадобиться с Егором.

— Посижу с ним, — пообещал он. — А на кладбище я с вами пойду?

— А ты хочешь?

— Надо, он же мне не чужим дедом был.

Утром Наталья ушла к себе, чтобы через пару часов вернуться с файлом с деньгами и листочком с инструкцией, как и в чём должен отправиться в последний путь Михаил Харитонович.

— У меня такой же есть, — сообщила она. — Ещё два года назад подготовили, чтобы вам, когда время придёт, голову не ломать.

— Думаешь, без этого мы бы тебя в лесу прикопали, — буркнул Руслан, обеспокоенный состоянием матери.

— У меня там чётко расписано, чтоб гроб без красной обивки внутри, какую одежду передать и всё, что меня касается, — объяснила Наталья. — А место и, если навещать будете, для своего удобства оградку с памятником сами выберете.

И на третий день, сдав Егора на руки Саше Адоевой, они поехали в ритуальный зал при морге, там их уже ждала Инна с мужем и сыном Шуриком, а после подъехали ещё четыре человека, и двое, похоже совсем старых и больных, условились прибыть сразу на поминки, пропустив часть с кладбищем.

Поминки состоялись в квартире Михаила Харитоновича. Готовить решили своими силами, Женино участие было в том, что она закупила алкоголь, сыр, различные нарезки, овощи и мясо для супа и котлет. Варку и жарку на себя взяла юркая жена внука — невестка Инны, поэтому после кладбища их уже ждал накрытый стол и горячие щи.

Всем за столом места не хватило. Гриша, Женя и та самая жена внука, как самые молодые и не усталые, перекусив стоя, были на подхвате, пока старики с аппетитом ели, пили, делились своими историями, связанными с умершим, потом перешли на себя и под конец затянули какую-то заунывную песню.

Михаила Харитоновича не стало, а жизнь продолжалась.

В конце января, когда после длинных праздничных выходных все вернулись в привычный режим, пришла пора тормошить Наталью.

Мама Руслана не жаловалась на здоровье больше чем обычно, не перестала следить за собой и порядком в квартире, через день наведывалась, чтобы часок развлечь внука, но всё это без привычного огонька в глазах и прибауток, которыми раньше была насыщена её речь. А ещё почти не выходила на улицу, давая Грише деньги, чтобы он бегал для неё в магазин. Вещи и документы Михаила Харитоновича Женя сама помогла свекрови перебрать и упаковать, после чего Руслан всё отвёз Инне, однако и без его пальто и берета на вешалке в прихожей и электробритвы в ванной в квартире ощущалась холодная застылая печаль, которую можно встретить в заброшенном доме.

Руслан рассудил, что раз мама без сердечного приступа пережила первую ночь после смерти своего воздыхателя, то дальше с ней точно ничего не случится, а вот Евгения считала, что в таком возрасте можно умереть просто от того, что позволишь себе перестать двигаться. Своими опасениями с мужем она делиться не стала, оберегая его спокойствие, а сама придумала выход.

— Я устаю, — объявила она в один из вечеров, когда свекровь приняла приглашение поужинать вместе с ними.

— Ладно, за всеми посуду помою.

— Что ж ты молчала? Я бы сама что-нибудь приготовила, у себя на всех накрыла. Завтра борщ сварю и пирожков испеку так, чтобы вам на пару дней хватило.

Друг за другом вызвались помочь Гриша и Наталья, пока Руслан, заподозрив подвох, молча ждал, что же жена выдаст дальше.

— Всех завтраком накорми, собаку выгуляй, Егора собери и беги в ясли, — расписала своё суматошное утро она. — А через полгода уже нужно будет в садик ехать, а потом сразу на работу, совсем времени на Тоньку не останется.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Выкрикивать: «Брешет она, я с собакой через день гуляю!» мужчина не стал, но убедился, что Женя задумала какую-то хитрость. Так и вышло, к концу ужина его мама сама вызвалась по утрам гулять с таксой, причём не метить сугробы у дома, а ходить в рощу и даже носить с собой пакетик и специальный совок.

— … а то щас гадить, где вздумается, только людям можно, а за собачек штрафы дают, — просветила их Наталья.

Так женщина перестала сидеть затворницей и каждое утро вместе с Тонькой выходила на прогулку.

А её сын ночью, когда Егор крепко заснул, попытался сладостной пыткой заставить жену признаться, проворачивает ли она с ним такие трюки, манипуляцией вынуждая делать то, что ей вздумалось. Громко стонать, требуя ускориться, или разозлиться и дать по рукам в спальне со спящим сыном Женя себе позволить не могла. Выходит, план был не совсем безнадёжен, но самонадеян, ведь Руслан первым сдался, когда жена изогнулась, и он уткнулся носом и губами в её тёплую мягкую грудь и позабыл все свои подозрения.

С прогулками о смерти сердечного друга Наталья, естественно, не забыла и на сорок дней позвала его родственников к себе на поминки. Сдав Егора в ясли, Женя вместе с ней съездила в церковь и поставила свечки своему папе и бабусе, потом они доехали до кладбища. Правда, вместе с мамой мужа она к могиле не ходила, оставшись ждать её в машине, и в половине одиннадцатого они уже разошлись по квартирам и занялись своими делами: Евгения — работой, а Наталья взялась за готовку. Строгих канонов нерелигиозная пожилая женщина не придерживалась и приготовила на поминальный ужин то, что нравилось Михаилу Харитоновичу: плов и пирог с капустой.

— Я свой долг лучшей невестки года выполнила, — предупредила Женя Руслана, когда они, попросив Гришку контролировать, чем занят мелкий, спустились к его маме. — Поддерживать разговор за столом — не моя забота, я пришла поесть.

И она, в самом деле, собиралась так провести вечер, сидя между мужем и женой Шурика, общение с которой оставило положительное впечатление, хоть их знакомство произошло в день похорон, и поддакивая в нужных моментах.

Почти два часа пролетели за мирной беседой о том, каким интересным человеком был Михаил Харитонович. Потом акцент перешёл на то, каким умным и щедрым он был, как заботился о семье, и всплыла тема нажитого и скопленного им добра.

С условием, что за столом собрались две группы, первая из которых считалась семьёй всю жизнь, а вторая в последние годы практически заменила Михаилу Харитоновичу первую, ужин прошёл идеально и разойтись, несмотря на повод, по которому собрались, они должны были на хорошей ноте, если бы перед уходом Инна не обратила свой взор на продолговатую резную шкатулку, стоящую на полочке над телевизором.

Эту деревянную вещицу Женя подарила покойному ещё на его позапрошлый день рождения, посчитав, что она идеально подойдёт в качестве футляра для губной гармошки. Она не знала, как было раньше, но на момент их знакомства Михаил Харитонович на ней не играл, а хранил как память или талисман.

Подняв лакированную крышку шкатулки, Инна заглянула внутрь, узнала вещь отчима, осторожно погладила и уже собралась вернуть её на место, но тут мамину находку приметил Шурик.