Я не могла не улыбнуться ей и кивнуть.

— Обещаю.

Она опустила взгляд, но, в конце концов, кивнула.

— До завтра?

Я заверила ее, что буду, и мы попрощались. К тому времени народ, в основном, разошелся, но человек, которого я искала, все еще был тут. Глубоко вздохнув, я успокоила свои нервы и сказала себе, что поступаю правильно. Я не могла позволить продолжаться этой херне.

Я бы и не стала. Я точно знала, что мне нужно сделать, чтобы решить эту проблему.

Он стоял там. Я как раз закончила отправлять Марку сообщение о том, что задержусь. Он стоял у тротуара, где я снова и снова подбирала его. Он не ожидал, что я подойду к нему сзади. Или, может быть, ожидал меня, но только с ножом в руке.

— Я не буду больше этого терпеть, — предупредила я. Мне было насрать, увидит нас кто-нибудь или нет. Я стояла и смотрела ему в лицо. У меня не было ни малейшего сомнения в том, что я раскраснелась и была вся в поту. Был небольшой шанс, что я могла попахивать, но должна была закончить это. Сейчас. Я указала на поле позади нас. — Давай.

Култи попятился, скривившись.

— О чем ты говоришь?

Я еще настойчивее махнула ему рукой.

— Давай. Я не собираюсь быть твоей боксерской грушей до конца сезона. Ты и я, кто первым забьет семь голов, тот и победит.

Он моргнул, его нижняя губа дрогнула. Затем он снова растерянно моргнул.

— Пошли.

— Исключено.

— Пошли, — повторила я.

— Двадцать третья, нет.

— Култи. — Я махнула ему рукой, давая еще один шанс решить это самым простым способом.

— Ты ведешь себя нелепо.

Прекрасно. Я шмыгнула носом и глубоко вздохнула.

— А ты ведешь себя, как трус.

Возможно, это было не самое умное высказывание, потому что в следующее мгновение его плечи напряглись, а губы сжались. Зато я не могла сказать, что не добилась своего.

— Что ты сказала?

— Я сказала, что ты ведешь себя, как тряпка. — Я сделала это. Черт возьми, я назвала Рейнера Култи тряпкой и трусом, и теперь не было пути назад. Надо это закончить, чего бы это ни стоило. — Давай. Чего ты боишься? Ты же знаешь, что ты лучше меня. Я знаю, что ты лучше меня, так что давай покончим с этим. Сыграй со мной, и разберемся с этим дерьмом.

— Я не собираюсь играть с тобой, девчонка, — спокойно заявил он, стиснув зубы.

Девчонка.

Могла ли я уступить ему? Конечно. Конечно, могла бы. Но я не лгала, когда сказала, что больше не могу терпеть такого отношения. Весь этот подавленный гнев, который у него был, и разочарование, которое он вымещал на мне, потому что я, к сожалению, так много знала о нем, это напряжение стало просто невыносимым. Я не вынуждала его говорить мне правду, но даже несмотря на это, мы не могли продолжать этот танец ненависти.

— Ага, мы сыграем.

— Нет, не будем.

Я сложила руки вместе, потому что была примерно в двух секундах от того, чтобы перевоплотиться в гигантское супер-существо и надавать ему по заднице.

— Я знаю, что проиграю, Култи. Я, твою мать, ненавижу проигрывать, но мы все равно сыграем, так что давай разберемся с этим.

Он поднял обе руки вверх и потер ладонями затылок. Господи Иисусе, какой же он высокий!

— Нет.

— Почему?

— Ты заноза в моей заднице, — огрызнулся он.

Настала моя очередь моргнуть.

— Ты думаешь, я тебя побью, да?

Он закатил глаза и фыркнул.

— Ад еще не замерз.

Этот тон, я не была уверена, действительно он так думал или нет. Или, может быть, я самоуверенна. Может быть. Но я знала, что мне нужно забыть о своей гордости и заставить его сыграть со мной. Моя интуиция говорила, что это необходимо. И мне нужно было сделать все возможное, чтобы это произошло.

Даже если это означало разозлить его.

Я приподняла подбородок и посмотрела прямо в его светлые глаза.

— Тогда перестань быть слабаком и сыграй со мной.

Да, это сработало.

— Я не слабак. — Он сделал шаг вперед. — Я могу и надерну тебе задницу.

Ого. Я подняла руки и захохотала.

— Я сказала, что ты выиграешь, Кислая капуста, я не говорила, что ты надерешь мне задницу.

Это выражение лица, которое я слишком хорошо знала, изменило его черты, и я, честно говоря, разрывалась между дрожью от страха и... ну, я не собиралась этого говорить или даже признавать эту эмоцию. У него был вид старого Култи — соперника-психопата, который будет биться до последнего.

О, черт, он собирался вытереть мной пол.

А потом я чуть не рассмеялась, потому что, серьезно? Я не собиралась прогибаться и позволять ему победить. Это просто смешно.

Что-то вспыхнуло у меня в груди, и я позволила огню соперничества разгореться в моем сердце.

— Давай сделаем это.

И мы сделали.

Иоанн Креститель, Мария Магдалина и Питер Паркер (Примеч.: Питер Паркер — имя главного героя комикса «Человек-паук») в какой-то момент я упомянула каждого.

Одно дело наблюдать за его игрой с безопасного места у телевизора или с трибун. В некотором роде у меня было преимущество, потому что я знала, как он играет, его движения, которых он имел обыкновение придерживаться, почти так же хорошо, как свои собственные. Хотя я серьезно об этом не задумывалась, мое тело инстинктивно знало, когда он симулировал ведение игры правой ногой, прежде чем переключиться на левую. Я знала его уловки.

И все же…

Два года, проведенные без игры, почти не замедлили его движения. Почти. Я была быстрой, и он тоже, если не быстрее. Его ноги были намного длиннее моих, и он так быстро покрывал расстояния, как никто другой. Не зря этот человек был иконой и очень долго оставался лучшим.

Но на хрен все это. Я не позволю ему победить без боя. Я держала в голове все, что знала о нем, и двигала ногами так быстро, как только могла. Я пыталась перехитрить его, играть умнее и более эффективно, удерживая мяч как можно ближе к себе. Позже я задавалась вопросом, действительно ли это выглядело так, будто мы играли в «держись подальше» друг от друга или нет.

В какой-то момент он загнал меня в угол и сумел перехватить мяч. При этом толкнул меня плечом чуть сильнее, чем было необходимо. Я имею в виду, что он был на тридцать сантиметров выше и, по меньшей мере, на двадцать пять килограммов тяжелее, но играл так же грубо, как мой брат и его друзья. Я играла с мальчиками с самого детства, и они не прочли записку, в которой говорилось, что я девочка и на семь лет младше их. Видимо, Култи тоже.

— Играешь грубо, да? — спросила я, подбегая к нему сзади, пытаясь помешать ему попасть точно в ворота.

Он посмотрел на меня из-под ресниц.

— Ты что, ноешь?

Я фыркнула. Мудак.

— Нет, но если ты хочешь играть так, то мы будем играть так. — Если сравнивать с людьми, с которыми я играла для удовольствия, и Харлоу, ха, я могла справиться с этим.

Мы бегали друг за другом, казалось, целую вечность. Я уводила у него мяч, он уводил у меня мяч, снова и снова. Пот струился по моему лицу, рукам и пояснице. Култи тяжело дышал… дышал ли он когда-нибудь тяжело раньше?

Это было чудо, что он играл довольно небрежно, думаю, именно поэтому ему не удалось пока мне забить. Я не была самовлюбленной, я знала, что хороша, но не была так хороша, как он. Но я наблюдала и училась. Это было все, чего я когда-либо хотела.

— У тебя было около... восьми возможностей... забить... мне.… — фыркнула я.

Он стоял спиной ко мне, прижавшись задом к моему бедру.

— И... у тебя... было три… если бы... ты знала, что делаешь! — Немец высоко подбросил мяч и попытался пробить головой, чтобы попасть в ворота. Мое чудо, очевидно, все еще было в силе, потому что он не забил.

Мы оба бросились за мячом, и я, возможно, довольно грубо ударила его корпусом, но плевать, он мог с этим справиться.

— Я знаю, что… делаю… — Я толкнула его плечом в грудь и отобрала у него мяч.

Мы гонялись и отбирали, гонялись и отбирали, пока я не начала тяжело дышать от всплеска адреналина. Мы играли агрессивно, боролись до конца. В реальной игре вы знаете, как сохранить свою энергию идеально сбалансированной. У вас есть девяносто минут на игру, и вы не можете измотать себя в течение первых пятнадцати.