С трудом сглотнув, я улыбнулся Немцу.

— Пожелай мне удачи.

— Она тебе не нужна, — ответил он, выражение его лица все еще было очень серьезным.

Возьми себя в руки, Сал. Сосредоточься, сосредоточься, сосредоточься.

— Найдешь меня после игры? — спросила я.

— Да. — Затем, он произнес слово по-немецки, которое, как мне кажется, означало «всегда», но я не хотела сейчас об этом думать.

Я одарила его улыбкой и вышла из машины. Как только собралась захлопнуть дверь, Култи резко сказал:

— Сосредоточься!

Есть некоторые игры, которые я буду вспоминать так, будто просидела весь матч, сложа руки, как фанат на трибунах, и лишь наблюдала за происходящим.

Первый тайм прошел медленно, и никто не забил. В нем не было ничего запоминающегося. Во втором тайме под задницами игроков обеих команд будто загорелся огонь. Оборона и нападение — обе команды были на взводе. К тому времени, когда была выброшена четвертая желтая карточка, игра приняла жесткий оборот: одну выдали Харлоу, а вторую — мне. Мы суетились, потели. Мы бегали и сражались с «Блейзерс».

В последние пятнадцать минут второго тайма команда забила.

И это были не мы.

После этого нам никак не удавалось удержать мяч.

И мы проиграли. Вот так просто.

Мы, мать вашу, проиграли.

Это было все равно, что ваша собака съела вашу курсовую работу. Проигрыш ощущался словно вы печатаете что-то в документе, а затем ваш компьютер перезагружается сам по себе. Или вы печете пирог, а он не поднимается.

Возможно, использование слова «раздавлены» было немного экстремальным, но оно было правдой. По крайней мере, для меня. Я была раздавлена.

Наблюдать, как другая команда кричит и аплодирует, обнимая друг друга…

Честно говоря, мне хотелось ударить каждую из них по лицу и потом хорошенько выплакаться. Ты не всегда побеждаешь, и это правда, но…

Мы проиграли.

Я прижала сжатые кулаки к бровям после того, как время закончилось. Я посмотрела на трибуны — разочарование было очевидным на лицах многих людей. Мне пришлось отвернуться, чтобы не видеть, как наши фанаты расстроены. «Пайперс» были разбросаны по полю, выглядя такими же ошеломленными, как и я. Никто не мог поверить в то, что только что произошло. Я определенно не могла.

Сглотнув, я поняла, что играла на этом поле в последний раз.

Я поперхнулась.

Я проиграла. Мы проиграли.

Моя семья была на трибунах. Марк и Саймон были где-то в толпе. Мой Немец тоже был там.

Тяжесть сжала мои легкие, когда я заставила свои ноги двигаться. Они уводили меня от празднующих соперников, не обращавших внимания на тот внутренний ад, через который я проходила. Потеря чувствовалась горечью во рту и определенно в душе. Я пожала несколько рук, обняла двух девушек из команды «Огайо» и поздравила их с победой.

Но, Господи, это далось тяжело.

Каждый справлялся с проигрышем по-разному. Кто-то нуждался в утешении, кто-то злился, а кто-то хотел, чтобы его оставили в покое. Я была из тех, кому нужно немного пространства.

Если бы только я была быстрее и добралась туда, где была нужна, вместо того чтобы вымещать свое разочарование на игроке, которая подставила мне подножку…

Я заметила Харлоу, которая, заложив руки за голову, тихо ругалась. Она все еще стояла на том же самом месте, где находилась, когда закончилось время игры.

Дженни была еще дальше, обнимая другую девушку из «Пайперс», которая выглядела так, будто плакала.

Мы проиграли.

И чувство потери будто клокотало у меня в горле.

— Сал!

Я почесала щеку и обернулась, чтобы увидеть одну из игроков противника, идущую ко мне. Она была юной девочкой, которая все время преследовала меня во время игры, быстро и творчески двигала ногами. Я выдавила из себя улыбку для нее, замедляя свое погружение во всеобщий траур.

— Эй, ты не могла бы поменяться со мной футболками? — спросила она с милой улыбкой.

Да, я была разозленной неудачницей, но я не была дерьмом.

— Конечно, конечно, — сказала я, стягивая свою через голову.

— Надеюсь, это не выставит меня сумасшедшей фанаткой, — сказала она, снимая майку. — Но я люблю тебя.

Я только закончила снимать потную джерси, когда она сказала это, и я не смогла не улыбнуться.

Она держала руки над головой, материал скрутился вокруг ее запястий, когда она перестала двигаться.

— Я не так выразилась. Ты меня очень вдохновляешь. Я просто хотела, чтобы ты знала. Я следила за твоей карьерой с тех пор, как ты была в команде U-17.

Эта девушка была моложе меня, но и не выглядела подростком.

Услышав, что я вдохновила ее... ну, мне стало приятно. Я не была менее расстроена или разочарована тем, что мы проиграли, но, думаю, это сделало все немного более терпимым.

Немного.

— Большое тебе спасибо. — Я протянула ей свою джерси «Пайперс». — Эй, ты потрясающе работаешь ногами, не думай, что я не заметила.

Она покраснела и протянула мне свою, красно-черную джерси.

— Спасибо. — Кто-то что-то крикнул, и она оглянулась, подняв руку в знаке «дай мне минуту». — Мне нужно идти, но на самом деле, это была отличная игра. Увидимся в следующем сезоне.

В следующем сезоне. Глупости.

— Да, хорошая игра. Береги себя.

Меланхолия ударила по мне сильно, очень сильно. Не плачь. Не плачь. Не плачь.

Я не буду плакать, черт побери. Я никогда не плакала, когда мы проигрывали, по крайней мере, с тех пор, как была маленькой.

— Сал! — голос моего отца был слышен несмотря на сотни других.

Два быстрых взгляда вокруг, еще несколько криков «направо!» от него, и я заметила свою семью. Верхняя часть тела отца висела над барьером, руки были прижаты, чтобы он не упал на поле, когда кричал, в то время как моя мама и сестра стояли позади него. Сеси выглядела смущенной.

Я шмыгнула носом и направилась к ним, выдавив улыбку, которая могла предназначаться только им. Там были другие люди, выкрикивающие мое имя, и я помахала им, но шла к своей семье так быстро, как только могла, мне нужно было уйти с поля до того, как начнется вручение чемпионского трофея.

Ухватившись за первые перекладины барьера, я подтянулась, чтобы поставить ноги на бетонный фундамент, и встала, оказавшись в объятиях в тот же миг.

— Ты не могла сыграть еще лучше, — сказал папа по-испански прямо мне в ухо.

Не плачь.

— Спасибо, Па.

— Ты всегда была моим лучшим игроком, — добавил он, отстранившись и положив руки мне на плечи. Его улыбка на мгновение стала грустной, прежде чем он сжал мои плечи и скорчил гримасу. — Ты стала больше качаться? Твои плечи больше моих.

Это только заставило меня хотеть плакать еще больше, и звук, который вырвался из моего рта, дал ему понять, насколько тяжелым был этот момент для меня.

Наконец мама с раздражением оттолкнула отца в сторону.

— Ты так хорошо играла, — сказала она по-испански, целуя меня в щеку. Ее глаза были влажными, и я не могла даже представить, что происходит у нее в голове. Она никогда ничего не говорила, но я знала, что большие игры, подобные этой, всегда давались ей тяжело. Отношения с дедушкой были открытой раной, и я не была уверена, что она когда-нибудь заживет.

— Gracias, mami. — В ответ я поцеловал ее в щеку.

Она погладила меня по лицу и отступила на шаг.

Моя младшая сестра, с другой стороны, просто стояла там со своей обычной ухмылкой всезнайки на лице, пожимая худыми плечами.

— Жаль, что ты проиграла.

От нее я возьму все, что смогу.

— Спасибо, что пришла, Сеси. — Я одарила ее самой лучшей улыбкой, на которую была способна, пока пыталась справиться с мыслями о том, как я всех подвела.

Шум на стадионе становился все громче, и я поняла, что мне нужно как можно скорее убраться с поля.

— Я должна уйти до того, как они начнут. Увидимся завтра, ладно?

Они знали меня достаточно хорошо, чтобы понять, что мне нужна ночь, чтобы пережить это и прийти в себя. Одна ночь. Я дам себе ночь, чтобы перестать злиться.