Пора! Это Иван осознал мгновенно. Двойка удобно перекосилась на склоне и подставила крышу башни и верх моторного отделения, самые уязвимые места у любого танка. Именно здесь броня самая тонкая. Даже если модификации последние, то там броня всего в сантиметр на башне и полтора на моторном отсеке. Вдох, выдох, потом задержка, толчок! Два выстрела в башню, ближе башенки наблюдения для командира. Похоже, удачно, поскольку огонь прекратился. Теперь по моторному отделению. В этот момент застрекотали пулемёты на флангах от Ивана. Это они удачно подловили фрицев.

Если бы не пулемёты, то немцы немного позже обнаружили дзоты. Только не факт. Ивану удалось что – то поджечь в моторном отделении и танк стал, а из башенного люка вывалился танкист с огнетушителем и кинулся тушить танк. Не долго мучился парнишка, Иван не пожалел для него бронебойную пулю из ПТР. Правда, это не помогло. Вылез кто – то другой и продолжил орудовать огнетушителем, а потом на место пожара накинули брезент. Не обошлось без дымовых гранат и пришлось Ивану заняться другой целью. Десант прикрытия танка уже лежал на земле. Кто – то упокоился, кто – то пускал кровавые пузыри, а числом малым некоторые попрятались за танк. Это они так думали.

Снова ударили от бугра карабины. Ефрейтору Ковалёву даже стыдно стало. Его люди бьют фашистов, а он умиляется от своей победы над двойкой, а на прочие танки забил. Ну, и дебил, мля!

– Магазин! Не спать!

С единичкой получилось хуже. Она и из пулемёта прошлась по дзотам, даже достала немного выше амбразуры, а потом полезла задом в кювет за дорогой. Попадания были, но что толку от ярких вспышек на броне, если нет пробития? Понятно, что танкистам не сладко, да толку от того? Удача улыбнулась на последних двух выстрелах. Первый выстрел перебил гусеницу, а второй заклинил башню. Только поздно улыбнулось счастье! Танк успел съехать за дорожную насыпь. Высота у него чуть более полутора метра и насыпь примерно высотою такая. Что толку жечь патроны? Не достать цель за бугром, но и танк вне боя.

Фрицы, похоже, разобрались, кто виноват, а что с виновником делать они знали прекрасно. Обстреливать начали дзоты из миномётов и из окурка. Удобно, оказалось обстреливать амбразуры из орудия на прямой наводке. Считай, что стреляешь в упор. Ефрейтору Ковалёву умирать не хотелось, жутко хотелось жить, впрочем, как и всем кто принимал участие в этом бою. В бою каждый эгоист и каждый всегда сражается за себя и за свою жизнь, предпочитая чтобы первым сдох кто – то другой, или третий, или все остальные, а не он. Он должен быть на худой конец последним из живых…

– Магазин! Магазин, мать вашууу…!

Пустой магазин звякнул, падая на пол. Иван обернулся назад. Второй номер с побелевшим лицом и синими губами, которые беззвучно шевелились, стоял, прижавши магазин с патронами к груди. Не боец! Иван протянул руку и выдернул магазин из рук воина, развернулся и не думая, автоматически подсоединил его к ПТР. Передёрнул рукоять и загнал патрон в ствол. И сразу успокоился. Нервы подождут.

– Всё парень. Уходи. Крикни пулемётчикам. Выбирайтесь к нашим на бугор. Скажи… У немцев бронетранспортёр и окурок с толстой бронёй. Там связки гранат есть… Приказываю всем уходить с позиции за мост, если повезёт… Иди!

Как это просто выгнать человека из укрытия под разрывы мин и снарядов. Перед дзотом рвануло, взвизгнули осколки, рикошетя от стали каски, ударная волна, впечатала тело в стену укрытия. Тело сползло по стенке вниз. В голове звон, ноги кисель. Руки держат ПТР. Иван снял флягу, прополоскал рот. Напился. Сполоснул лицо. Вернул флягу на ремень. Ближайшая цель шесть автомобилей на дороге. Начал!

Великая вещь иллюзия! Я свободен! Я делаю, что хочу!!! Вот вам! Получайте, гады! Мотор в прицеле? Выстрел, Передёрнул рукоять. Мотор? Выстрел! Передёрнул! Мотор… Выстрел… Передёрнул… Пустой магазин падает вниз, а из кармана куртки устанавливается последний, что есть у Ивана. Нет командира заслона Ковалёва, он сдал командование, пусть бойцы делают что хотят, ефрейтор Ковалёв свой последний приказ отдал! Теперь Иван Иванович Ковалёв имеет право делать, что он захочет! А он хочет…зарядить, прицелиться в мотор и выстрелить! Зачем? Затем, что это справедливо! Зарядил… Мотор… Выстрел!!! Щелчок бойка. Пусто. ПТР в укрытие к стене. И дёру!

Лес минами и снарядами кромсают. Тело Ивана вжимается в каждую впадину, хоронится за каждым стволом. Нет тут леса, нет деревьев, одни стволы. Частью ошкуренные, частью расщеплённые, есть кое – где с сучками. Только нет нигде травы, а чёрная земля воняет взрывчаткой, курится дымком и испарениями от жара разрывов. Вот он край зелени, вот оно желанное спасение. Последний рывок! Взрыв сзади, осколки шлёпают по ранцу и рикошетят по каске, ударная волна выбивает всю силу из мышц тела и впечатывает головой в ствол на краю последнего углубления в чёрной земле, перед зелёным ковром леса. Лес, это не тайга! Обидно, да – а–а???

Сознание медленно возвращается. Медленно возвращается. Моё сознание… Это чего оно возвращается? Где оно было? Что делала? Или правильно оно и делало? А что тело? Голова болит. Причём тут голова? Голова болит постоянно и шея тоже, экая невидаль? Хотя… Голова болит, а шея нет. Что значит, шея нет? Так не должно быть. Шея либо есть, либо его нет, её нет – так вроде правильно. Всадник без головы. Голова понятно, но это не шея и при чём здесь сознание? Звуки. Да, это звуки. Кажется, понятно! Звуки пробудили сознание, сознание разбудило тело, отсюда боль. Головная боль, а вот боли в шее нет. А земля то вокруг чёрная, а звуки не простые и не спроста. Шаги это, шаги! И не тайга это, а лес! Выгоревший лес, чёрный и пропитанный взрывчаткой.

«Война!» – эта мысль обожгла и выразила всю гамму чувств, переживаний и эмоций конкретно и однозначно. «А у меня в кармане этого прикида есть парабеллум с патроном во стволе!» – эта вторая после войны мысль мобилизовала волю и тело, а рука расстегнула клапан кармана комбинезона и вынула пистолет, одновременно снимая его с предохранителя. Притаиться и не дышать! Шаги и шёпот. Шаги странные, длинные какие – то. Широкие, а промежутки времени между шуршанием подошвы по земле длинные. Это что? Крадётся кто – то или, пригнувшись идёт, припадая к земле? Дела.

Взор туманится слегка? Нет. Вон два зелено, коричнево и прочая раскрашенных предмета перемешаются по чёрной земле и общаются шипящим шёпотом. Дилетанты, что – что, а на шипение человеческое подсознание мгновенно реагирует. Или вы перед сном каждый день целуете шипящую змеюку? А что, для нормального змеелова, это и вечером и утром и в течение всего дня нормальное действие.

– Долго вы тут шипеть будите? Думаете как медики, так и по человечески говорить не надо? Эй! Стрелять не надо и так дерево на башку упало, совсем плохо мне!

– Ваня. Тебе никто не говорил, что ты «козёл»?

– Отчего же не говорили, даже очень говорили, причём, всегда и в основном это были как группы, так и отдельные особи овец без диплома, но с медицинским образованием, плохо видимо учившие анатомию человека и рогатых парнокопытных. Тем более, что я не женат и рогов у меня нет.

– А давай Ваня, мы тебя оженим и организуем получение рогов?

– Для этого надо вначале козу найти безрогую, только таких в природе нет.

– А вдову если?

– Логически девчата, такое невозможно. Козёл до свадьбы сам без рогов, как и невеста, должны быть, хоть вдовы, хоть вдовцы. Рога у всех появляются только после оформления супружеского долга и ни ранее.

– А если…

– Стоп, девчата. Потом поговорим на досуге. А сейчас поясните, какого вы здесь, а не за мостом? Кто это такой умный, что приказ своего командира роты проигнорировал?

– Эх, Ваня. Звание «козёл» для тебя, это почти маршальский чин.

– Хватит. Поясните по существу. Я тут некоторым делом не знал, а потом и забыл. Помню только, вроде, два взрыва рядом и одну потерю сознания. Где немцы? Где заслон? Что вы здесь делаете? Только не стоит говорить мне, что вы пришли сюда, чтобы испражняться при мне в словоблудии!