— А ты к нему ничего не чувствуешь, и оттого так крепко прижимаешься во сне, — сдержать улыбку на этот раз Саша не сумела.

— Я это не контролирую, — фыркнула в ответ на улыбку Саши.

— У вас там, видимо, всё сложно, и это, в общем-то, не моё дело, но вот что хочу тебе сказать: если будет желание узнать, что Сориан к тебе чувствует, спроси прямо. Я его знаю, он ответит честно. И ещё, — она метнула взгляд на дверь в ванную, откуда всё это время доносился шум воды, но теперь стих, и чертёжница заговорила быстрее и тише, — я множество раз видела, как Сориан относится к девушкам, с которыми у него только, как ты сказала, кроватно-горизонтальные отношения. Он ни с кем так не возился, как с тобой. Никого так не оберегал, не опекал и не был настолько мягок. Он всегда был со всеми честен и порядочен, но с тобой он ведёт себя иначе. Но вы можете и дальше убеждать друг друга, что ваши отношения не выходят за рамки рабочих, — она издевательски кивнула и замолчала, как только открылась дверь в ванную.

— Чего притихли? — прищурился напарник, протирая отросшие волосы полотенцем. — Обо мне говорили?

— Естественно, о ком же ещё, — хмыкнула Саша. — В мире же нет тем для обсуждения интереснее, чем твоя персона.

— Какая же ты язва, Санька, как тебя Доминик терпит?

— С удовольствием, — хмыкнула Саша.

Я молчала и пила чай. Слова Саши о том, что Сориан относится ко мне более бережно, нежели к кому-то ещё, были приятны, но сомнительны. Возможно, она просто хотела устроить таким образом личную жизнь своего другу, выступить в роли сводницы, а я показалась ей прекрасной кандидатурой. А может, Сориан ведёт себя так из желания всё-таки заполучить меня в свою кровать не только в роли соседки, но активной участницы в получении удовольствия. В то, что он может иметь какие-то другие планы на меня, чувствует что-то большее, чем простое влечение, верилось с трудом. Хотя и очень хотелось. Наверное. Но разум шептал, что всё это глупости, побочный эффект от ритуала связи и простая привычка. Скоро всё пройдет. Мы отойдём от ритуала, вновь вольёмся в рабочий ритм, и все романтично-розовые мысли выветрятся из головы, будто и не было их.

А пока Сориан завтракал и болтал с друзьями, я решила всё-таки удостовериться в том, что ритуал разрыва прошёл верно, и мы больше не связаны.

Поставила кружку на стол, развернулась к напарнику, и пока он не успел ничего понять, смачно ущипнула его за бок.

— Ау, — вскрикнул Сориан, — сдурела, что ли?

— Сработало, — захлопала в ладони от радости, — ничего не чувствую, — крепко обняла Сориана за шею и тут же отпустила, — я ничего не чувствую!

— Зато я, блин, чувствую, ты решила мне отомстить и убить за этот ритуал теперь, когда ничего тебе не грозит? — он потирал руками шею, которая подверглась моей искренней радости, и бок, пострадавший от моей проверки.

— Прости, — взлохматила его сырые после мытья волосы, — неужели ты не рад, что мы теперь не связаны?

— Рад. Теперь можно сделать так, — ущипнул меня за бедро, — и ничего мне за это не будет, кроме удовлетворения. Это месть, — выставил он руки перед собой.

— Эй! — воскликнула я, а Саша с Домиником рассмеялись.

Вскоре Саша и Доминик нас покинули. Чертёжница с Фиртаном отправилась дальше выполнять свои задания, а Доминик — работать. Мы же с Сорианом остались ещё на одну ночь в гостинице — набираться сил и готовиться к практике.

Но утром в наши планы опять вторглись обстоятельства. Пришло письмо от нашего куратора, в котором он писал, что суд над всеми причастными к преступлению, в котором пострадали мы, состоится на следующий день, и судья всё-таки требует нашего личного присутствия. Начало судебного процесса было назначено на раннее утро, поэтому Лантас просил прибыть в город за день до суда. Обещал, что этот день засчитает нам, как ещё одно дополнительное дело.

— Стоило только вчера поговорить об этом, и вот, пожалуйста, — бросила лист на кровать и оглядела наши пожитки, которые мы пытались упаковать. — Хорошо, что не успели отправить большую часть зимних вещей в общежитие.

— Да уж, — кивнул Сориан, который как раз чертил чертёж, чтобы избавиться от лишней одежды, ведь остаток заданий нам предстояло выполнить при летней погоде.

Я уже начала переживать, что мы не успеем выполнить все задания практики при таком темпе и постоянных неожиданно возникающих, но неотложных делах. Но пропустить суд мы не имели права. Поэтому, сложив все наши пожитки обратно в сумки, перенеслись в столицу, к воротам родной академии.

Приложили к пластине свои пропуски и вошли во двор. Здесь было тихо. Студенты академии ещё либо спали, либо уже сидели на занятиях, получая очередную порцию знаний. Деревья, которые летом радовали глаз своей сочной зеленью, сейчас были укрыты серебристой бахромой, и между ними висели разноцветные фонарики, которые весело подмигивали нам. Я так соскучилась по академии, по уютному дворику, просторным аудиториям, шумной столовой, что не могла сдержать улыбку и рассматривала всё вокруг, словно в первый раз. Пыталась отыскать хоть какие-то изменения, но всё было по-прежнему. Ровный слой снега укрывал клумбы, дорожки были очищены, свет невысоких фонарей уже погас. Солнце, которое совсем недавно поднялось из-за горизонта, пряталось за серыми тучами. Наверняка, сегодня будет идти снег, которого всегда выпадало слишком много в столице.

Сориан тащил меня за руку в учебный корпус. Нам необходимо было встретиться с Лантасом. Эхо наших шагов разносилось по всему коридору. Поднялись по лестнице на преподавательский этаж и подошли к кабинету куратора нашей практики, но его не оказалось на месте, ведь занятия никто не отменял. Расположились на подоконнике и стали ждать. Мимо проходили редкие преподаватели, которые удивлённо разглядывали нас, и каждый считал своим долгом узнать, не случилось ли чего из ряда вон выходящего — всё-таки для завершения практики было слишком рано, а наше появление в академии было странным. Видимо, не все знали о том, что нас вызвали в суд.

Вскоре прозвучал сигнал об окончании занятия, и коридоры мгновенно заполнились гулом разговоров. А через несколько минут мы увидели Лантаса, который коротко кивнул нам в знак приветствия, и пригласил в свой кабинет.

Мы расселись за столом, и преподаватель без отступлений рассказал нам всё, что знал о предстоящем суде и о ходе расследования. Подробности были очень любопытными и впечатляющими.

Господин Гурос, градоправитель, который отправил нас с Сорианом на то злополучное задание, надеялся, что исход будет несколько иным. Среди тех, кто был убит нами, оказались его родственники: два племянника, один из которых был отчислен из академии и скрывался, чтобы не отправиться на длительное принудительное обучение в военной академии, другой — тот самый молодой парень, который не имел дара. Именно из-за них мы получили ложную информацию.

— Я не знаю всего, — продолжал Лантас, — завтра на суде станут известны все подробности, но страж, который будет представлять обвинение, обмолвился о том, что по плану Гуроса, вы должны были спугнуть их банду, а в идеале — ещё и задержать Артана Рунса. Нападения на местных становилось всё сложнее скрывать, жалобы дошли до окружных стражей, которые требовали от города действий. Если бы всё получилось так, как планировал Гурос, то округ бы получил виновника нападений, а его племянники укрылись от наказания.

— Но почему нельзя было просто договориться со своими племянниками, чтобы они сами ушли? И на суде над Рунсом всё равно стали бы известны сведения о его сообщниках! — не понимала я.

— Ты мыслишь в правильном направлении, — кивнул Лантас, — именно в этом и заключалась самая большая проблема этого дела. Видимо, договориться с ними не удалось, и Гурос действовал по обстоятельствам. В переданных Сорианом бумагах, которые вы получили от стражи на задание, не было сведений о сообщниках, тогда как жители не могли о них умолчать. Это значит, что некоторые стражи были в сговоре с Гуросом. Также под подозрением оказались и те, кто работал в суде, поэтому столичным стражам пришлось проделать огромную работу и выявить всех, кто был причастен к этому делу.