— Ну и что? Он же не болтает обо мне.

— Его счастье. Если не наделает глупостей, рекомендую его в охрану коменданту Шатле.

— Не лучше ли держать его на виду?

— Не лучше. Это вам надо держать его на виду.

— А что такое Шатле?

— Тюрьма.

Другой вес

Утром фехтовальщица проснулась от знакомой деликатной боли внизу живота. Она взглянула на заляпанную простыню и поморщилась. «Ну вот… Опять… Как теперь фехтовать?.. Ванной у де Санда нет, а за конюшню каждый раз не набегаешься. И еще Жильберта… Как отдавать белье в стирку? Прачка сразу поймет, что…» Женьке ничего не оставалось, как позвать наверх Жильберту и признаться в том, что она не юноша. Та на ее признание улыбнулась.

— Я давно это знаю, госпожа.

— Откуда?

— Это видно, когда близко живешь. Господа и пахнут не так, и слуг в другую комнату спать не отсылают, а у изножья кладут. Вы та девушка, которая у меня квартиру торговала, — улыбнулась хозяйка. — Я так и подумала, что прячетесь от кого-то.

— Да, прячусь, — не стала вдаваться в подробности смены своего костюма фехтовальщица. — Меня один кавалер преследует.

— Зачем же от кавалеров бегать? Или он недоброе хочет сделать?

— У меня дело в Париже, он будет мешать.

— Какое же дело может быть у девушки? Замуж надо вам выйти, вот тогда все дела и сладятся.

— Жильберта, вы ничего не понимаете.

— Может, и не понимаю. Я женщина простая, а только чудно это и опасно. Смотрите, проведают у нас, что вы штаны носите, как мужчина, шуму не оберешься.

— А дети ваши знают обо мне?

— Нет, только я. Зачем так детей путать?

Сама Жильберта, несмотря на тревоги, конечно, смирилась со столь опасной «переменой пола» своей необычной жилички. Проживание «господина де Жано» сулило ее дому дальнейшее благополучие, поэтому она обещала и дальше сохранять его инкогнито. Де Санд в ответ на скомканные объяснения и просьбу Женьки пару-тройку дней пропускать разминку усмехнулся.

— Боитесь опозорить ваши мужские штаны?

— Я же не виновата, то есть, не виноват…

— Вот именно, виноват, господин де Жано! Разве вы еще не поняли, что мужские штаны нельзя носить безнаказанно? Чем я объясню такое попустительство в вашу сторону остальным фехтовальщикам? Это не пойдет на пользу общей дисциплине на площадке. Вам следует пропустить не разминку, а занятия. Поезжайте домой. Я скажу, что вы больны.

— Я хочу остаться.

— Ну, если только вы сами будете командовать разминкой вместо меня.

— Вместо вас?.. Я согласна.

Де Санд захохотал.

— Вы серьезно, Жано?

— Да, я проведу разминку, но только если вы не будете мне мешать.

— Не буду мешать? Нет, вы только посмотрите, что здесь делается, Франкон! Ален, вы слышите?

Франкон как раз в это время спустился в гостиную и, узнав, в чем дело, тоже рассмеялся.

— Кажется, вас хотят подвинуть, Даниэль!

Тем не менее, де Санд согласился и дал своей случайно брошенной шутке ход.

— Идемте, де Жано! Я очень хочу на это посмотреть!

Выйдя на улицу, де Санд построил фехтовальщиков и громко сказал:

— Сегодня, господа, урок до парных боев вместо меня проведет господин де Жано.

— Что? — переглянулись самолюбивые дворяне.

— Мы не ослышались? — уточнил с неприятными нотками в голосе де Зенкур.

— Командуйте, де Жано! — велел де Санд и отошел.

Женька откашляла сухой ком в горле и довольно уверенно произнесла:

— Начнем, господа! Ведет де Боме!

Фехтовальщики развернулись и, продолжая быть в легком недоумении, побежали за де Боме.

— Не оглядывайтесь, а то споткнетесь! — напутствовала их девушка. — Жакоб, дайте два удара.

Жакоб ударил в колокол.

— Отлично! Хороший темп, де Боме!

Фехтовальщица понемногу освоилась и держала жезл старшинства, который шутя, сунул ей в руки де Санд, все крепче. Одних это насмешило, других заинтересовало, третьих озадачило, а де Зенкура, конечно, разозлило. Когда же девушка добавила пару новых упражнений, он просто взорвался:

— С какой стати нами командует этот стручок?!

— Вы чем-то недовольны, Альбер? — спросил де Санд.

— Как вы можете, сударь, сделать старшим мальчишку, который здесь всего неделю и даже еще не бреется? Это унизительно для настоящих фехтовальщиков!

— Старший здесь я, мой друг! Выполняйте упражнения, которые показал господин де Жано, и не разговаривайте, а то собьете дыхание.

— Я собью дыхание этой «Белошвейке», — процедил сквозь зубы де Зенкур. — Мальчик зарвался. Держу пари, что он тут уже давно лижет кое-кому зад! Как вы думаете, де Бра?

Де Бра ответить не успел, — Женька подскочила к де Зенкуру в два прыжка и со всей силы послала ему кулак уже не под подбородок, а в глаз. Альбер отшатнулся, схватил со скамьи первое попавшееся оружие, девушка тоже рванула из ножен чью-то шпагу, и они стали драться прямо на глазах у де Санда.

Ярость застила глаза фехтовальщицы, словно мокрый туман, но она чувствовала врага всем телом. Голоса окружающих доносились до нее, будто из другого мира, а все ее существование сузилось до видимой только ей точки, которая остро светилась на кончике ее клинка, точно красный Марс. Другая точка горела на уровне сердца де Зенкура, и девушка почувствовала настоящую боль, когда ей не дали свести эти величины воедино. Она очнулась в руках де Стокье и де Панда. Де Зенкура в это время оттаскивали де Лавуа и де Блюм. Что-то теплое текло у нее по щеке. Оказалось, разъяренный Альбер сумел задеть ее концом шпаги.

— Довольно! — гаркнул де Санд. — Штраф обоим в размере оплаты за две недели! Если в понедельник деньги не поступят, выгоню обоих! Лабрю, перевяжите господину де Жано голову. Кажется, от высоты положения она у него закружилась. А господину де Зенкуру сделайте компресс на глаз. Может быть, в следующий раз он будет лучше видеть.

Де Зенкур от компресса отказался и с разрешения де Санда уехал искать назначенную сумму.

Фехтовальщица осталась. Она сидела на скамье и смотрела на парные поединки. «Черт возьми! Если я отдам двухнедельную сумму, то уже больше не смогу платить за учебу». К девушке подсел де Вернан.

— У вас озабоченный вид, Жанен, и я, кажется, догадываюсь, почему. Что у вас со средствами? Вы еще в состоянии сорить деньгами?

— Боюсь, Андре, что в понедельник я вылечу отсюда, как пробка.

— Я могу внести за вас этот штраф.

— Андре…

— Пустяки, не принимайте это за долг. Ваш сегодняшний поединок с этим предводителем наших провинций стоит этих денег.

В воскресенье занятий не было, но без новых стычек в этот день тоже не обошлось. Жильберта, чтобы уменьшить зависть своих соседей к появившемуся благополучию, устроила большой обед, на который пригласила и своего «постояльца». Уважение к ее жильцу еще более возросло, когда все увидели господина де Жано с повязкой на голове. С особым восхищением на раненого героя смотрели сын хозяйки Ксавье и дочка кукольницы Жули, с который мальчик дружил чуть ли не с младенчества.

Обед вышел веселый. Жильберта припомнила историю с защитой Жули, а Ксавье драку возле лавки Фише. Словно подслушав мальчика, к дому Жильберты подкрались мальчишки с улицы Бакалейщиков. Подосланные своими матерями, они начали кидать по окнам комьями земли и кричать проклятия, а разбежались только тогда, когда фехтовальщица, размахивая шпагой, выскочила за ворота и к всеобщему восторгу присутствующих разогнала малолетних налетчиков в разные стороны. Некоторые успели получить по заду шпагой плашмя.

Улица Бакалейщиков знала, что у Жильберты квартирует брат той девушки, которую Фише посчитал ведьмой, поэтому тех, кто имел к ней хоть какое-нибудь отношение, побаивалась и не любила. Улица Вольных каменщиков на фоне той эпохи обладала более здравым смыслом и склонялась в сторону мнения сестры господина де Жано, считая братьев Фише преступниками. Вылазка из вражеского лагеря не испортила обед, а напротив, придала ему еще больше веселья, а его участникам уверенности в своей правоте.