Профессор взял фехтовальщицу за руку провел за границы Окна. Там действительно было прохладно. Женька присела, потрогала пробившуюся траву, в которой, как и раньше, не было ничего искусственного, потом встала и вдохнула всей грудью весенний воздух.

— Ну как? — спросил Монрей.

— Холодно… и шея болит… — Женька кашлянула, — и горло, — она дотронулась до шрама на шее, а потом посмотрела на свои пальцы. — Профессор… кровь…

Монрей немедленно схватил девушку за талию и затащил обратно в комнату. Откуда-то выскочил Лабрю и стал чем-то мазать ее ноющую шею.

— … Лабрю?.. Это вы?.. Откуда?

— Из лаборантской.

— Профессор, я брежу?..

— Нет, вы не бредите, Женечка. Арман Дюпре или Лабрю, на самом деле, врач и мой бывший студент. Должен же был кто-то подстраховать вас в том жестоком мире. Это ведь он вытащил вас из сюжета.

— Как?

— Буквально — купил ваше тело у палача, — улыбнулся Дюпре. — К счастью, опередил господина де Шале! Помните, маркиз хотел приобрести вашу голову? И, так как вне сюжета вы не Жанна де Бежар, то все благополучно срослось и восстановилось.

— Срослось?

— Да, Окно иногда благоволит к некоторым героям и позволяет им выкрутиться, — пояснил Монрей.

— А если б не позволило? — посмотрела на улыбающегося Дюпре девушка.

— Тогда бы очень скверно вышло, Жени, очень скверно, — не стал скрывать последствий негативного отношения Окна к своим героям врач, — и вам не помог бы ни я, ни даже месье Монрей.

Женька кашлянула и потрогала шрам на шее.

— Не беспокойтесь, — улыбнулся на ее жест профессор. — Со временем шрам почти исчезнет. Палач, как будто, оказался неплохой. Я очень старался.

— Зачем же надо было так тянуть? Разве нельзя было вывести меня из сюжета раньше?

— Окно не открывает выход, пока все линии не соединяются в одной точке и автору уже больше нечего добавить.

— Значит, я больше не могу туда вернуться? — спросила фехтовальщица.

— Жанна де Бежар казнена.

— А под другим именем?

— Ваш личностный код известен Окну. Его не скроет даже другое имя.

— А другой сюжет?

Профессор засмеялся.

— Вы, кажется, начинаете по-настоящему терять голову, Женечка? Неужели вам мало? Ты посмотри на нее, Арман!

— Вы сами выбирали такую героиню, мессир! — улыбнулся Дюпре.

Он дал девушке проглотить пару укрепляющих таблеток, ласково похлопал ее по плечу и, поднявшись вместе с ней и профессором наверх, уехал в клинику.

Профессор и Женька вышли на террасу. Несколько минут девушка молча стояла там, подставляя лицо летнему солнцу и слушая щебет птиц. Профессор сидел рядом на скамье, вместе с ней посматривал в небесную даль и тоже ничего не говорил. У него в руках была какая-то закрытая папка.

Первой нарушила довольно многозначительное молчание фехтовальщица.

— Теперь я должна выполнить условия договора? — спросила она, покосившись на папку.

— Да, если вы честный противник. Или… это уже не так?

— Но вы хотя бы познакомьте меня с этим вашим сыном, профессор. Ради кого я должна бросить фехтовальную дорожку?

— Мой сын приедет послезавтра. Он сейчас на Луаре.

— … Где? — кольнуло в области розового шрама.

— На Луаре. У него там дом.

— Дом, — машинально повторила девушка.

— Да, он давно мечтал жить в тех местах.

— Это замок?

— Ну что вы! Это просто добротный современный дом.

— Как у вас?

— Да, только с бассейном и теннисным кортом.

— А как зовут вашего сына?

— Эдмон. Он владелец сети ресторанов и кафе в Париже и других крупных городах Франции. Они перешли к нему по наследству от деда по линии матери.

— Значит, он богат?

— Я бы сказал, обеспечен. Это его деньги стояли на кону.

— Ваш сын знает меня?

— Знает, он видел сюжет.

— Видел?.. Как?

— Сюжет записывается на любой современный носитель.

— И что?.. Я ему понравилась?

— Да. Вы поженитесь ближе к Рождеству, а помолвка состоится послезавтра вечером.

— Я… мне нужно позвонить домой.

— Вы позвоните после помолвки.

— Боитесь, что вам помешают?

— Это вам помешают, Женечка. Не беспокойтесь, я уже отправил вашим родным анонимное сообщение о том, что с вами все в порядке, и вы скоро вернетесь.

— И что я им скажу?.. — усмехнулась фехтовальщица. — Может быть, мне не возвращаться домой?

— Надо вернуться, Женечка. Вы должны рассказать, что уехали со мной по приглашению моего сына, который давно хотел с вами познакомиться. Вы полюбили его и решили выйти за него замуж. Сообщить об этом родным вы не решались, а все это время жили у Эдмона в доме и работали над приключенческим романом под названием «Записки фехтовальщицы».

— А как я объясню этот шрам на шее?

— Скажете, что вас сбил пьяный водитель. Документы мы подготовили.

— А после всего этого… я смогу иметь детей.

— К счастью, сможете, если только сами себе не помешаете.

В доме профессор подал Женьке папку.

— Если желаете, подправьте, допишите недостающие эпизоды, и я отдам ваши «Записки» Монро.

— Монро?

— Он издатель, если вы еще не забыли.

— Кто вам дал мою рукопись?

— Конечно, не Даниэль де Санд. Этьен сканировал рукопись из сюжета. Будете работать?

— Буду.

Женька взяла рукопись и поднялась к себе. Сельма принес ей ноутбук, и она весь день занималась поправками. Рядом снова бродила Катарина, и Женьке казалось, что зеленоглазая кошка улыбается.

Хотя опасаться уже было нечего, работать над «Записками» стало труднее. Далеко не все эпизоды хотелось туда вносить, но фехтовальщица заставляла себя делать это, надеясь, что имя Жанны де Бежар хоть немного прикроет некоторые, не слишком светлые ее поступки и помыслы. В перерывах она спускалась вниз и общалась с Этьеном, который находился внизу и готовил Окно к закрытию.

— Цвет поблек. Оно устало и хочет отдохнуть, — пояснил он.

— Я, так поняла, оно живое?

— Да.

— А откуда оно взялось?

— Никто не знает. Профессор говорит, что оно везде, только не всем открывается. Он наткнулся на него случайно, когда работал над романом об Арно Волке.

— И о нем до сих пор никому неизвестно?

— Только десятку человек.

— Не может быть! Это ведь не иголка!

— Да, не иголка, и кое-какой шумок прокатился. Тут уже кто только не побывал! Полиция, журналисты, телевизионщики, уфологии и просто всякая любопытная публика. Пришлось видеонаблюдение поставить. Однажды даже передачка вышла, но все так и осталось на уровне слухов о снежном человеке. Окно в случае опасности закрывается само.

— Как закрывается?

— Просто исчезает. Профессор на этом деле даже три иска выиграл, когда к нему приходили с обыском. Они тут все перекопали, потом кучу всяких радаров принесли. И ничего! Я давно так не смеялся!

— А ты тоже участвовал в каком-нибудь сюжете?

— Конечно. Два года назад я лежал в клинике со сломанной ногой. Помнишь, я говорил, что сорвался в Альпах? Профессор тогда и предложил мне роль Арно Волка.

— И тебя… повесили?

— Повесили, — поморщился бывший альпинист. — Уж лучше голову под меч, чем это. У меня до сих пор по ночам удушье бывает. Тебе тоже еще предстоит помучиться.

— А зачем ты ушел к бандитам?

— Не в настроении был.

— Ты тоже заключал договор с профессором?

— Заключал. На семь лет я обязался бросить горы.

— И бросил?

— Держусь, — вздохнул Этьен.

— А нельзя нарушить договор?

— Можно, только на чем тогда стоять? Мир и так слишком скользкий.

Женька спросила о сыне профессора, но Этьен отказался об этом говорить, ссылаясь на то, что это не его дело и не его договор, а чтобы девушка об этом не думала, развлек ее тем, что показал, как можно быстро удлинить волосы и убрать загар на теле.

— Тебя просто поместили в нейтральную эпоху, ввели в сон и ускорили время. Фактически твоему телу сейчас не семнадцать, а девятнадцать лет. Только это делается в особых случаях, а то можно быстро состариться.