– Садись в машину, Мери, – произнес после минутного молчания. – Я отвезу тебя домой.

– Нет, – уверенный ответ не заставил себя долго ждать. Он прозвучал чуть тише, но я уже не доверял себе. Очередная шутка больного воображения.

Избегая возможности встретиться с ней глазами, двинулся к машине. Как только доставлю Мери домой, отправлюсь в «NEON» и напьюсь до чертиков. Месячного перерыва достаточно. Мне нужно пару литров хорошего крепкого виски или коньяка. Только алкоголь может заглушить эту тупую боль и заполнить звенящую пустоту в груди.

Холодные руки сжали мое запястье, заставив замереть. Мери преградила мне путь, отрезав от автомобильной двери. Ее тонкая фигурка казалась совсем крошкой, но воинственно вздернутый подбородок и глаза, метающие молнии, не давали усомниться в неимоверной силе, таящейся в ее разбитом сердечке.

– Что ты делаешь, воробышек? – Усталость и безразличие сквозили в каждом звуке, слетающем с моих губ. – Не надо… Я не достоин твоего сочувствия…

– Нет, – прошептала она едва слышно. Слезы заблестели в ее глазах, превратив их в черные бриллианты.

– Мери… Хватит, – прижав свободную руку к ее щеке, отрицательно замотал головой, – не надо больше слез. Забыла? Каждая твоя слезинка вонзается мне прямо сюда, – прижал ее раскрытые ладошки к своей груди, туда, где билось несчастное сердце. – Не плачь, воробышек. Я даже слез твоих не заслуживаю…

20. Мери 

Возможно, однажды мне придется горько пожалеть о каждом своем решении и шаге, но в этот момент, слушая сбивчивую речь Дмитрия и видя неподдельное раскаяние на его лице… Боже, мне стало жаль его. Сильное, неконтролируемое чувство переполнило мне, как живительная родниковая вода, попадая в пустой глиняный сосуд. Никогда еще я не была настолько уверена в себе и своих действиях. Некая неведомая сила толкала меня все ближе и ближе к этому человеку, заставляя забывать обо всем и верить. Да, я поверила ему. Каждое его слово, пронизанное чувством вины, отчаяния и разочарования в самом себе, долетало до моего сознания и прочно вклинивалось в него, образуя тонкую завесу, призванную стать невидимой границей между старыми и новыми воспоминаниями.

– Птица Феникс восстает из пепла даже когда знает, что сгорит снова. Подумай об этом, Мери. Разве она глупа? Или за всем этим скрыто другое, нечто важное?

И тут я поняла. Вопрос, некогда оставленный без ответа, обрел для меня новый смысл. Я будто увидела себя со стороны, получила возможность все исправить…

В тот вечер, в конце мая, была разрушена не только моя жизнь. Огонь сжег и его. Он поглотил душу Дмитрия, превратив каждый день его жизни в бесконечное страдание, обрек на вечное неведение. Мы, действительно, были похожи с ним. Тонкая паутина, связавшая нас еще тогда, не рвалась ни на секунду. Она оплетала нас все сильнее, сблизив настолько, что мы стали понимать и чувствовать друг друга без слов. Это был тот самый шанс, который мы оба так долго и отчаянно ждали. Шанс, дабы воскреснуть из мертвых, словно отчаянная Птица Феникс. Для этого ей требовались пепел и солнце… Дмитрий и Мери… Лишь при соединении двух этих компонентов могла возникнуть жизнь! Только он может помочь мне справиться с ненавистными цепями, сковавшими не только мое тело, но и душу. И лишь мне одной по силам внести свет во мрак его тоскливого существования. Вот она – разгадка. Не глупость заставляет Феникса бороться, а жажда высоты и невесомости!

Я взяла его за руку. Мои холодные пальцы сомкнулись на разгоряченном мужском запястье. Бледная кожа ярко контрастировала со смуглой, покрытой тонкими темными волосками, мужской. В голове и груди гулко отдавался пульс, в ушах зазвенело от резкого скачка кровяного давления. Ощущение, словно мы остались посреди штормящего моря, укреплялось с каждой пролетающей секундой. Его взгляд ранил и вселял уверенность, голос пробуждал незнакомые, неведомые ранее, чувства.

Дмитрий все говорил и говорил о том, что мне стоит прекратить плакать, утверждал, будто не достоин моих слез, а я не могла ничего с собой поделать. Плотина, возведенная много лет назад, рухнула и соленые реки стекали по щекам, не переставая. И тут он сделал то, чего я никак не ожидала. Обхватив мою дрожащую ладонь обеими руками, прижал ее к своему сердцу, заставив не только услышать, но и почувствовать его…

Оно билось часто-часто, словно стремилось вырваться из заточения и коснуться моей раскрытой ладони. В какой-то момент мне даже показалось, что наши сердца стучали в унисон, напевая одну и ту же грустную мелодию. Нечто родное и до боли знакомое исходило от этого человека. Порой, он напоминал мне мужское обличье моей собственной души, настолько велико было сходство между нами. Вдруг, невыносимо сильно захотелось обнять его, утешить, сказать или сделать нечто такое, чтобы стереть эту печать отчаяния с его лица. Только бы он не смотрел на меня так, не произносил больше жестоких фраз, способных разрушить эту робкую надежду.

Его большая шершавая ладонь прижалась к моей мокрой щеке. Прикрыв глаза, я отчаянно пыталась остановить бесконечный поток слез, взять себя в руки и взглянуть на него. Увидеть ясно и четко, без мешающей влаги, из-за которой я могла наблюдать только расплывчатый силуэт.

– Однажды, ты встретишь человека, – слова Анны возникли на краю сознания и всплыли в памяти, – ради которого захочешь жить. Если ты не можешь справиться самостоятельно, то тебе придется довериться ему. Возможно, тогда прошлое, наконец, отступит…

Могла ли она вообразить, что этим человеком окажется именно он? Могла ли я представить, что окажусь в подобной ситуации, когда сердце будет кричать громче разума? Мое тело стремилось к нему, несмотря ни на какие запреты и страхи. Оно хотело быть с ним, чувствовать его тепло, ощущать чарующий аромат, исходивший от него и никогда…никогда больше не отпускать.

– Ты нужен мне, Дмитрий, – признание, которое больше невозможно сдерживать, сорвалось с губ и взмыло в вечернее небо. Открыв глаза, я посмотрела на него. Наши взгляды соединились, искры замигали вокруг. – Нужен так же сильно, как и я тебе. Не отпускай меня, пожалуйста…

Сказала. Последний защитный слой рухнул, превратившись в морскую пену. Больше у меня не было спасительного щита. Я оказалась перед ним совершенно обнаженной и беззащитной.

– Там, – губы едва дрожали, но мой голос успел окрепнуть, в нем появилась уверенность, какой раньше не было, – в Ницце, ты поклялся быть рядом со мной. Сейчас, я хочу пообещать тебе то же самое. – Он слушал меня в абсолютной тишине, мышцы на его красивом лице дрожали, брови чуть нахмурились, выдавая неуверенность. – Мы оба понимаем, что уже никогда не сможем стать прежними. Те Дмитрий и Мери навсегда останутся в прошлом, похороненные заживо, но… – потянувшись, коснулась пальцами его упрямого подбородка, в том самом месте, где была спрятана маленькая ямочка. Мне безумно захотелось снова увидеть его улыбку, такую веселую и искреннюю, которая заставляла меня смущаться и краснеть каждый раз, когда светящиеся серые глаза сталкивались с моими. – Но давай дадим себе шанс на второе дыхание. Я больше не хочу жить ужасными воспоминаниями и не могу видеть тебя таким. Попытаемся вместе, Дмитрий. Ты и я… Прошу тебя…

Секунду он молчал, превратившись в каменное изваяние. Его мощная мускулистая грудь замерла, а сердце под моей рукой забилось с удвоенной скоростью. Дмитрий опустил веки, длинные ресницы коснулись кожи, одинокая слезинка выступила в уголке глаза и скатилась вниз, оставив за собой мокрую дорожку. Не знаю почему, но ее вид заворожил меня, пробудил нежность, спавшую много-много лет подряд.

Дмитрий не был Чудовищем. Нет. Он никогда бы не посмел причинить кому-либо боль. Сегодня, этот сильный и могущественный мужчина преподнес мне самый драгоценный дар: он позволил мне увидеть его доброе, испещренное множеством глубоких шрамов, сердце. Я уже никогда не смогу увидеть в нем того монстра, потому что он им никогда и не был. Иначе, откуда эта скупая мужская слеза? Нет, нет и еще раз нет. Я не позволю той ночи повторится. Мы вместе разгадаем ее тайну и отыщем себе путь на свободу.