И явно не любовники.
Я прячу нос под одеяло, изо всех сил прислушиваясь, и пытаясь уловить крики. Но их нет – полная тишина, как будто мужчины просто пьют там молча кофе, а не обсуждает судьбоносные для меня вопросы.
Если бы мне не было так плохо, я бы стояла сейчас там, рядом с Робом. Однозначно – потому что это наше совместное дело, а не его одного. Но вынуждена сейчас лежа в теплой кровати с температурой, признаться себе самой – фраза «я сам решу все проблемы» – самая сексуальная, которую я когда-либо слышала.
И я точно запру в памяти его голос в этом моменте, чтобы открывать и смаковать эти ноты. Не важно даже, что между нами будет дальше – это мой личный кусочек полного экстаза, который уже никто не заберет назад.
Ну почему там так тихо?! Может, все не так уж плохо, и папа сможет воспринять информацию адекватно…
– Я тебя нахрен уволю!!! Тебя не возьмет ни одна вшивая контора после того, что ты сделал!!! – раздается из кухни зычный крик отца, и я застываю, не в силах даже вздрогнуть, – ты… Я тебе верил как самому себе! Обмануть так…
– Я никого не обманывал! – твердо и громко говорит Роб, не переходя на крик, – это недоразумение…
Недоразумение?! Он так про меня или про наши недоотношения?
Я прислушиваюсь, но кроме отборного мата отца разобрать ничего не в силах. Роб пытается вставить хоть слово – но отец рвет и мечет, и, кажется, это худшая реакция из всех возможных.
После этой мысли я слышу, как отец замолкает, а затем весьма четко раздается звук удара по телу, и еле слышное «о-ох». В этот момент я не выдерживаю, и встаю с постели, хоть в глазах все кружится и больше всего на свете хочется лечь.
Держась за стену, я двигаюсь в сторону двери, и успеваю увидеть, как отец шарахает входной дверью, выходя на улицу. Спешу на кухню, и вижу присевшего на стул Роба, который морщится, держась за бок.
Черт!
– Роб, он что…
– Чего встала? Брысь в постель.
– Тебе очень больно?
Я, наконец, добираюсь до него – и мужчина просто подхватывает меня, заключая в свои объятия, и не позволяя осесть на пол. Обнимает, пряча лицо где-то в районе груди, и, хоть мне кажется, что так ему больнее, не выпускает, крепко держа в своих руках.
– Еще и босиком, – выдыхает он, и усаживает к себе на колени, совершенно точно плюя на свои удобства.
– Папа тебя ударил. И уволил, – говорю то, что кажется самым важным, – что ты ему сказал? Что ты и я…
Роб поднимает голову, затем смотрит на меня, и… Улыбается?
Так, а у кого здесь вообще температура?
– Ты бредишь? – трогаю его лоб, но Роб отмахивается, и издает невеселый смешок.
– Нет, Соф. Просто я даже не успел сказать ему ничего про тебя.
Стоп, что?
А с чего он тогда…
– Все, до чего я успел добраться – это то, что женщина, которая приходила ко мне на работу – это не моя невеста.
Глава 37
Глава 37
Роб
Если до этого я думал, что понимаю хотя бы отца Софы во всей этой ситуации – то теперь и здесь эта семейка полностью сломала мой мозг, вообще выбивая из-под ног привычный сценарий.
Его дочь больная в моей постели.
А Березнев срывается и выходит из себя на фразе, что я не собираюсь жениться на Ольге. Да и вообще ни на ком не собираюсь…
Что так триггернуло отца Софы, что он унесся из квартиры, даже не дождавшись объяснения про дочь?! Я реально спотыкался каждый раз, когда в голове возникала хоть какая-то теория такому поведению, и отвлекало только одно.
Девушка, замершая на моих коленях.
Горячая, тяжело дышащая и явно нуждающаяся в отдыхе, а не вот это вот все. Но едва ли ее это заботит – она вжимается в меня, будто сама пытается утешить и дать поддержку, будто во всем случившемся есть ее вина.
– Тебе надо поспать, – я аккуратно отрываю ее руки, и заглядываю в покрасневшие глаза, – Софа.
– Надо позвонить папе, – ей не хочется, я вижу, и мне, если честно, тоже, – он сбежал в таком состоянии, точно сейчас подготовит заявление…
– Не думаю.
Мы пересекаемся взглядами, и девушка хмурится, явно не понимая.
– Соф, он же не прост так полковник. Твой отец – человека рассудка, а не поспешных эмоций. Ему просто нужно время, чтобы успокоиться, и мы снова попробуем обсудить все.
– Твою невесту?
Она произносит это с такой невероятной опустошенностью, будто здесь кроется какая-то трагедия, с которой она смирилась. Мне едва ли удается сдержать улыбку – вот чем она слушала?
– Ольга – не моя невеста. И никогда не была ей.
Снова недоверчивый, но полный надежды и мокроты глаза. Я бы и рад сейчас объяснить Софе все, и в том числе на деле показать, как я скучал за ее вечными вопросами. Но приходится напоминать себе, что ей нужен отдых, а с разговорами модно подождать.
По крайней мере до тех пор, пока я не решу все вопросы с ее отцом.
– Пойдем в кровать.
Встаю, подхватывая девушку на руки, и прижимаю к себе, стараясь не причинить боль. Мне нравится, как она жмется, будто ищет тепло и поддержку во мне, кто стал причиной ее слез. Это особое умение – даже злясь и обижаясь, находиться рядом. И Софа им, безусловно, обладает.
– Когда ты пошел туда, к отцу, – сонно произносит Софа уже в кровати, пока я укрываю ее одеялом, – я жутко испугалась.
– Потому что у полковника с собой оружие?
Моя попытка пошутить еще сильнее углубляет бледность щек Софы, и я поспешно ложусь рядом, обнимая ее через одеяло. Прикусить бы самому себе язык…
– Ну тише, тише. Не нервничай – я ведь сказал, что твой отец человек разума.
Мне немного смешно оттого, как переживает Софа, а еще просто дико приятно. Я не заслуживал – но получал то, на что и не надеялся после всего случившегося.
А еще с каждой минутой в голове мне все больше нравилась собственная мысль о том, что я забираю Софу. Походу, это реально самые правильные из сказанных мною слов.
– Поговоришь со мной? – тихо, прикрыв глаза просит девушка, тесно прижавшаяся спиной к моей груди, и мы оба знаем, что это не простая просьба обсудить погоду.
Я должен сказать ей. Обозначить то, что сам только-только в себе нашел, и хоть это путь, которого я сам долго избегал, теперь он казался самым правильным.
Только бы для Софы он был еще актуальным.
– Ты сказал, что не собираешься возвращать меня отцу.
– А еще я сказал, что тебе нужно отдыхать.
Тяжелый вдох – и я тут же продолжаю, пока она не успела расстроиться.
– Я вообще много чего говорю. Правильного и не очень. До нашей встречи и твоих приставаний в прихожей первого было значительно больше.
Если бы она не болела – стопроцентно развернулась и сверкнула взглядом. Я почти вживую видел эту картину, и кайфовал от того, как скучаю по ее реакциям.
– Ты сам был не против, – тихо бурчит она, будто я и в самом деле говорю с претензией.
– Знаю. Правда, тогда я не знал, что ты дочь моего начальника, но сейчас это уже не важно.
– Правда?
Я бы даже закатил глаза от такого количества неуверенности в простом вопросе, но у Софы есть все основания мне не верить. Одно хорошо – я успел обидеть ее только словами, тогда как на действиях только слепой мог решить, будто мне на нее все равно. И словами я сейчас могу вернуть ей хотя бы часть былой уверенности.
– Правда. Я действительно не собираюсь возвращать тебя к твоему отцу. Только если ты сама этого захочешь. Слышишь?
Тишина в полную минуту позволяет мне подумать, что Софа уснула. Но это совсем на нее не похоже – упрямства тут не занимать – и спустя время она задает самый прямой вопрос, на который я уже готов ответить.
– И что, ты просто оставишь меня тут? Вот так, жить с тобой, в твоей квартире?
– Пока ты болеешь – однозначно да. Никуда не выпущу, пока не буду уверен, что ты снова готова влипать в неприятности. А вот потом…
Я мягко провожу по открытой шее девушки, и расстраиваюсь оттого, насколько она горячая. Разговор в полубреду – так, наверно, для нее выглядит сейчас происходящее. Но она сама просила правду, и я не имею права ей отказать.
