В гриффиндорской гостиной был скандал. Лав-Лав увидела своего Бон-Бона с Гермионой, когда они разговаривали о событиях той ночи, и жутко приревновала, потому что не смогла их подслушать из-за Заглушающего. Поттера оглушили визги ревнивицы, уже когда Полная дама открыла ему проем в стене, но в самой гостиной было намного хуже.
— Да хватит вам! — рявкнул он, а потом, не задумываясь наложил на девушку друга Силенцио. Судя по благодарному лицу Рона, тот просто не решился на этот жест сам.
— Спасибо, Гарри. А теперь, Лаванда, если у тебя появился шанс меня услышать, я скажу. Рон, конечно, приятный парень, он добрый и забавный, преданный и, возможно, он предел твоих мечтаний, но он мой лучший друг и совсем не интересует меня как мужчина, — наткнувшись на недоверчивый взгляд всё ещё безмолвной девушки, она вынужденно продолжила. — Помимо этого, моё сердце занято другим.
Кажется, вся гриффиндорская гостиная захлебнулась тишиной. Все ждали продолжения, но Грейнджер молчала.
— Но ты же ни с кем не встречаешься? — спросила Падма. Этот вопрос готов был сорваться не с одних ещё губ, и все согласно закивали, желая услышать продолжение.
— Это моё личное дело, что я делаю, и чего не делаю. Всё, что ты, Лав-Лав, — передёрнула она шутливое прозвище девушки Рона, — должна была услышать, ты услышала. А если бы была умнее, не довела бы всё это, — она неопределённо взмахнула рукой, показывая зрителей вокруг их четвёрки, — до подобного балагана. Теперь я прошу меня извинить, Рон, мы позже договорим. В конце концов, до следующего занятия у тебя ещё целая неделя, может, ты и сам сможешь подготовиться, раз твоей девушке так претит мысль о том, что тебе требуется моя помощь в Чарах!
Она гордо вскинула подбородок и развернулась. Чётко чеканя шаг, она пошла в сторону лестниц, где её почти сразу догнал Поттер, отменивший заклинание на покрасневшей Браун.
— Гермиона, есть очень важный вопрос. До этого случая мы с Драко не могли нанести друг другу никакого вреда. Но я как-то смог. Почему? — девушка обречённо вздохнула и кивнула в сторону спален мальчиков. Пока вся гостиная будет перемывать им косточки, они смогут поговорить. Если бы Грейнджер не была так взвинчена этой выходкой Лаванды, она бы обязательно обратила внимание на то, каким взглядом её провожала сделавшая свои выводы Джиневра Уизли.
— Это же элементарно, Гарри! — начала Гермиона, когда они уселись на кровать Гарри. — Вы оба этого захотели! Ты захотел его убить. А он позволил тебе причинить ему вред. Я много думала об этом. Когда мы экспериментировали, срабатывали только те чары, которые вы действительно хотели применить. А ранить вы друг друга не хотели. Вот и всё. И знаешь, что это значит, Гарри? Что ваша связь развивается вместе с вашими отношениями. И, видимо, поэтому меняет цвет свечения. С ярко-белого до бледно-жёлтого. И что-то мне подсказывает, что это не все изменения, которые могут произойти…
Парень надолго задумался, и до того глубоко ушёл в себя, что даже не заметил, как Гермиона окружила их защитными заклинаниями.
— Гарри! — вырвала она его из раздумий. — Послушай, это очень важно! Раз уж у вас с Драко всё наладилось, ты должен сконцентрироваться на выполнении задания профессора Дамблдора! Уже середина марта, Гарри!
— Да, ты права, я знаю. Просто меня так волнует то, что Драко придётся отправиться обратно в Мэнор… Я не могу допустить этого, Гермиона, я не могу… — она понимающе посмотрела на друга, не зная, как его утешить. Они не раз разговаривали об этом, но выводы были неутешительны. Гарри не принимал вариант отправить Драко шпионом в Мэнор, а Драко не принимал вариант сбежать с Нарциссой. Как-то никогда не обсуждалось, как именно Снейп должен помочь Малфою-младшему выполнить задание Волдеморта, но даже если как-то эта проблема будет решена, как можно даже допустить мысль о том, чтобы отправить Драко в логово врага?! У умницы-Грейнджер была идея, как можно обезопасить Драко в Мэноре, но Гарри она однозначно не понравилась бы. Поэтому девушка молчала, тихо сокрушаясь вместе с другом над предстоящим. Как только она поняла, что эта участь неизбежна, она впала в ступор. А потом сутками не вылезала из библиотеки, на всех занятиях прокручивала в голове возможные варианты развития событий и поняла, что единственный вариант спасти его, это отобрать его у Гарри. Совсем.
Гермиона дёрнула головой, осознав, что на этот раз вместе с Поттером ушла в себя. И возможно, терзались они одними и теми же эмоциями. Страхом за любимого человека, которому предстоит невероятно сложное испытание. Смертельно опасное. И возможно, самоубийственное. Она бы сказала «чертовски сложное и опасное», но с некоторых пор старалась не употреблять типично маггловских выражений.
Уходя из мальчишеской спальни, она была остановлена Симусом:
— Так, это Гарри? — Гермиона искренне не поняла этого вопроса. Естественно, это Гарри. Он же их сосед! Видимо, озадаченное растерянное выражение лица было настолько необычным для девушки, что Финниган пояснил: — Ну, Гарри — это тот, кто занял твоё сердце?
Спустя минуту тишины девушка разразилась таким диким хохотом, что парни, уже собиравшиеся готовиться ко сну, переглянулись. Только Поттер оставался в своём мирке, всё ещё окружённый чарами приватности.
— Боже! — сквозь смех еле-еле разборчиво говорила девушка, — Господи! Ну какая же это чушь!!! С чего?.. Ну с чего вы… Это взяли?! — она почти отсмеялась, но всё ещё справлялась с собой от нового взрыва смеха.
— Ну, вы поставили Заглушающее. А ещё чары Отвода глаз…
Грейнджер сощурилась:
— Так, и кто из вас пытался прочитать по губам, о чём мы говорили? Вам не кажется, что у друзей могут быть свои секреты? И если мы не хотели, чтобы вы знали, чем мы друг с другом делимся, то это совсем не по-гриффиндорски, пытаться узнать то, что вообще не ваше дело, между прочим!
От её праведного гнева ребятам даже стало стыдно. Но любопытство не ушло. Гермиона понимала, что теперь весь факультет будет ставить ставки и пытаться выяснить личность её возлюбленного, раз она сама так опрометчиво подкинула им эту забаву. Она бросила разочарованный взгляд на своих однокурсников и гордо покинула их спальню.
Гарри же, оставшись наедине с самим собой, никак не мог вынырнуть из омута своих переживаний. Что делать с заданием директора он не знал, да и мысли его были далеки от этого. А вот вопрос возвращения Драко в Мэнор он считал первостепенным. Ведь, если с убийством Дамблдора вопрос лежал исключительно на плечах Снейпа, о чём он однозначно высказался подросткам, не желая, чтобы те спутали ему все карты, то что делать с необходимостью починить этот чёртов Исчезательный шкаф, Поттер не знал. Такая резкая перемена планов могла насторожить Пожирателей, только времени для решения этого вопроса было немного. Гарри разрывался между выполнением минимально необходимых заданий по учёбе, квиддичем и своим постоянно усиливающимся волнением за Драко. Они почти не виделись, Малфой снова мастерски избегал встреч с ним без объяснения причин. Гарри казалось, что после того, как они выяснили, что это не магия свела их вместе, их отношения только улучшатся, но оказался не прав. И хуже всего было то, что к постоянным тревогам о его состоянии, о задании директора, добавился иррациональный страх потерять Драко просто потому, что тот его разлюбит. Почему-то эта мысль, абсолютно чуждая, нелепая и глупая, но такая навязчивая, сильнее всего выбивала Поттера из колеи. Когда речь шла о помолвке, бояться этого не было причин. Даже мысли такой не возникало. Но… Прошло уже больше двух недель, а они с Драко так и не были наедине после их скомканного утра в лазарете. И Гарри уже надоело слышать тишину на свои вопросы. Он понимал, что долго так не продержится, и в конце концов сорвётся, становясь с каждым днем всё более неуравновешенным и злым. Ему нужно вывести Драко на разговор, чтобы понять, почему он его избегает. Он смутно чувствовал отголоски этой причины, но боялся перепутать или неправильно понять ощущения Драко, которые были крайне далеки от позитивных. Тем не менее, на Гермиону у Малфоя времени хватало. Они встречались за это время минимум четыре раза, и о каждом из них у Гарри, который узнавал обо всём уже после случившегося, возникло желание что-нибудь сломать. Он понимал, что это ревность, понимал, что нужно держать себя в руках, но это становилось делать всё сложнее и сложнее. И он не знал, у кого просить помощи. Единственное, что подпитывало его, это сны. Сны где они с Драко делали то, чего наяву не делали никогда. Летали после уроков, весело и беззаботно смеясь, держались за руки, улыбались друг другу и целовались. Далеко не каждый сон был лёгким и беззаботным, Гарри всё еще снились кошмары, но они уходили подозрительно быстро, как только в них появлялся блондин с яркими серыми глазами, который уводил его в другое место, так похожее на дом. А ещё несколько раз Гарри просыпался от того, что Драко во сне на последнем издыхании выстанывал его имя, кончая вместе с ним. Простыни обязательно нужно было чистить, а хриплый стон любимого стоял в ушах, будто ещё секунду назад тот был сзади, прижимаясь так близко, что чувствительное место за ухом чувствовало жар его дыхания. В этих снах Гарри так бережно ласкали, так крепко обнимали, так сильно вжимали в себя, будто от этого зависела чья-то жизнь, и просыпаться было одновременно прекрасно и ужасно. Осознание того, что наяву ему даже за руку его подержать нельзя, убивало.
