- Хорошего вам вечера!
Предательница. Дважды предательница. Сначала утром меня предала, теперь вот сейчас... Ладно, раз уж подписалась, выхода нет.
До упора наполняю лёгкие вечерним воздухом и, поборов дурное предчувствие, к крыльцу иду...
- Шампанское? - а бывший муж светится как новогодняя ёлка! Как бы дать ему по этой смазливой физиономии... Но нельзя.
- Мартини, - цежу вместо этого и, вручив ему свою джинсовку, в гордом одиночестве пробираюсь между танцующими.
Танцы так танцы. Надеюсь, как это делается, я не забыла...
Максим.
Мартини... Тут ни первого, ни второго нет. На выбор лишь три сорта пива, и те в полторашках. Да и торгуют ими из-под полы — дом культуры всё-таки. Буфет закрыт, а значит, даже коньяка нам не видать.
- На, - протягиваю Васе пластиковый стакан и опускаюсь на деревянную лавку, в разгар веселья привлекающую лишь нас. Местные вовсю отрываются, а мы и двух слов друг другу не сказали.
- Другого ничего не нашлось?
Видите? Колючая как ёж. Брезгливо косится на стакан, крутит его в руках, набираясь смелости попробовать, да так и ставит рядом. Отлично, чувствую, поговорить нам не светит.
- Здесь тебе не ресторан с винной картой. Хотя на окраине, говорят, закусочная есть. Хочешь, туда пойдём?
Там хотя бы орать не придётся, чтобы она мой вопрос услышала.
Жду, пока она обмозгует, но стоит ей всё же пригубить пенного, понимаю - откажет. Ей так комфортнее. Вроде вместе сидим, а болтать необязательно. И на кой хрен я Веру послушал? Сам же решил точку поставить, а нет, припёрся!
- Ты, Максим завязывай давай.
- С чем?
- С этим вот, - бывшая жена неопределённо крутит указательным пальцем в воздухе, а я с тоской на её безымянный пялюсь. Голый он, как и мой. - Ни на какие свидания я с тобой не пойду.
- А я и не зову.
- Зовёшь. Думаешь, я не понимаю, что вы с Верой задумали? Концерт этот, пиво, прогулки под луной. Думал, посидим рядышком, поглазеем на сцену, и после парочки танцев я про всё на свете забуду? Так нет. Помню. Всё помню. И Вишенки, и как ты Верке на меня жаловался.
Жаловался... Погодите...
- Она растрепала? - и сам того не замечая, сильнее положенного сжимаю стакан, но даже бровью не веду, когда белая густая пена, перевалившись через край, капает на мой ботинок. Обескуражен, что ли? Развела меня Вера как мальчишку и тут же сестре доложила!
- Подслушала, - хотя нет, тут всё куда серьёзней. - И знаешь что? Плевать мне на ваши планы. Не прощу я тебя и точка. Так что можешь не стараться привить мне чувство вины - я тебя под Вишенки не подкладывала.
Так разве я пытался? Её виноватой выставить? Только рот открываю, а Вася уже так во вкус вошла, что при всём желании слова не вставишь:
- И если уж начистоту, судя по твоим откровениям, ты мне должен спасибо сказать. А то неизвестно, сколько лет тебе бы пришлось меня терпеть! Мегеру и скандалистку! Ведь где это видано, чтобы жену запах чужих духов не устраивал?! Некоторые и за меньшее мозги выносят, и ничего - мужики не бегут утешения в чужих объятиях искать!
- Я тоже не бежал, Вась. Да чёрт, - ерошу волосы на затылке и даже в этом гомоне голосов и посредственного пения неизвестной мне вокалисты, слышу горький смешок, что вырывается из её груди. - Если б ты не ушла, я бы никогда себе подобного не позволил...
- Как мило! Что я нянька тебе, чтобы по пятам ходить и от всяких глупостей ограждать? Хватит! Смотреть на меня, прошлое ворошить... В город вернёмся, фамилию сменю, чтобы забыть тебя как страшный сон. А сестре моей передай, что если так за Сонькино будущее переживает, пусть тебе другую невесту подыщет. Хоть с вишенками на заднице, хоть с кельтским крестом на груди! А я умываю руки. И вот ещё, - пихает мне свой стакан, встаёт, нервно одёргивая платье, и, взбив пальцами причёску, на танцпол косится, - здесь мы поодиночке. Если Вере дурь в голову ударила, это вовсе не значит, что я тебя терпеть должна!
Плюёт мне это в лицо, и в самый центр зала уносится.
Отлично. Не так я себе наш разговор представлял. Хотя, с Васёной всегда всё идёт не по плану. Год прошёл, а она как оголённый нерв - дотронешься и тут же током бьёт. Сам осушаю её напиток, мну пластик в руке и ещё больше злюсь, замечая, что рядом с ней уже вовсю какой-то деревенщина трётся. Руку протягивает, в объятия сгребает... А она и рада. Видать, вот он час расплаты - сидеть мне дураку на лавке и глазеть, как какой-то трудяга ей лапшу на уши вешает. Мне уже от одного этого тошно, а я хочу, чтоб она мою измену забыла!
Наверное, самое время себе вопрос задать: а сам бы смог? Поменяйся мы с ней местами? И стоит только об этом подумать, как внутри такой пожар разгорается, что хоть волком вой. Сердце удар пропускает, костяшки на пальцах, что сами собой сжимаются в кулаки, белые-белые... Ещё и комбайнер этот контрольным выстрелом добивает, ведь руки его спустились ниже допустимой отметки!
Нет уж, ответить себе ответил, а со скамейки встаю. Моя она и точка. Даже если сто раз повторит, что любовь прошла. А если и на этом не остановится, о ненависти кричать начнёт, то пусть хотя бы мужика нормального выберет. Ни этого, с папироской за ухом.
Вася
Дурак. Сижу рядом с бывшим супругом, кошусь на его потрёпанную физиономию и нервно тереблю поясок от платья, бесцельно наматывая его на указательный палец. Приплыли. Столько лет знакомы и вот тебе сюрприз - он, оказывается, любитель помахать кулаками! Да так, что сидящий рядом с ним мужик - ни то Коля, ни то Анатолий - комкает уже четвёртую салфетку, не теряя надежды остановить кровотечение из разбитого носа. Господи, неужели сломан?
- Эх вы, Василиса Евгеньевна! А с виду такая культурная женщина!
Фёдор. Тот самый участковый, что позавчера благородно согласился домчать нас с Верой до дома Галины Антоновны. Теперь он не так улыбчив, и каждый раз, когда полицейский бобик подпрыгивает на ухабистой дороге, он косится в зеркало, зло поджимая губы. Посадит теперь? В обезьянник? Или куда там сажают дебоширов? Только хочу спросить, а Максим опережает:
-В участок везёшь?
- В Малиновку. Протокол составим, Сидорова врачам покажем...
-Сидорова? - бледнею, отчётливо помня нашу первую с Фёдором встречу, и теперь в ужасе смотрю на своего незадачливого кавалера.
Женатый ведь, а на танец пригласил! И пусть перед его супругой мне всё же стыдно, ладошки леденеют вовсе не из-за этого - красавец в старомодной серой рубашке, сейчас заляпанной бурыми пятнами, от нечего делать с топором за тёщей гоняется. Не ровён час, пришибёт! А я с ним выплясывала… Господи, ещё и Некрасов этот! Как только ума хватило с таким рецидивистом в перепалку вступать?!
- Он самый, - ну точно. - Так что вам повезло, что он мало на грудь принял. А то закончились бы ваши каникулы печально, - сообщает нам Фёдор и паузу выдерживает, чтоб я успела представить, как безжизненное тело бывшего мужа падает к моим ногам, сдавшись под недюжинной силой перебравшего бандюгана. А когда по моим округлившимся глазам понимает, что нужный эффект достигнут, за своего односельчанина принимается:
- Что, Толя, допрыгался-таки?
- А я-то что? - Толя обиженно дует разбитые губы и в очередной раз прячет в карман пропитавшийся кровью бумажный платок. - Я здесь пострадавшая сторона! Это они всё. Цаца городская и хахаль её. Подошёл и на пустом месте начал права качать… Что мне оставалось? Я и пихнул его в плечо, а дальше ты видел. Что с вами там делают, в городах ваших, что вы от нечего делать людям носы ломаете?
Кто бы говорил! Сам родню в страхе держит, тёщу вконец измотал, а законопослушного гражданина из себя корчит! С обидой зыркает на своего партнёра по двухминутному спаррингу, ещё и головой покачивает! Ну всё, теперь точно сухими из воды не выйдем.
Шумно выдыхаю, отворачиваюсь к окну и тщетно пытаюсь панику унять. Ничего ведь не предвещало беды - с Некрасовым в сотый раз точки расставили, с Сидоровым этим успели лишь парой фраз перекинуться... А теперь вон, в отделение едем. Вместе. И это тогда, когда виновница моих бед преспокойненько нежится в постели! Знала бы Вера, к чему приведут нас её интриги, стала бы свой нос в мои дела совать?
