«…неинтересно… неинтересно… неинтересно…» гудел ветер за окном.

«…кукла… кукла… кукла…» вторил ему пульс в висках.

— Иди к черту, Дерек Майн! — кричу я и запускаю плошкой в стену.

Сначала мой взгляд уловил волну бульона, окатившую меня с ног до головы. За ней последовал сухой звук разбившейся посудины. После несколько секунд звенели осколки-колокольчики, отскакивая от мраморного пола…

Появившаяся в приоткрытой двери голова демона вызвала очередную волну ярости. Подхваченная со стола ложка повторила путь посудины, но у меня с меткостью всегда были проблемы, и она отскочила от стены чуть ниже ошарашенной морды Майна. Обернувшись, чтобы найти чем еще запустить в этого наглого, невыносимого, самоуверенного демонюку, я пропустила момент, когда он просочился в палату и, сжав меня в тисках своих ручищ, громко скомандовал:

— Открывай!

Мгновенное падение в бездну заставило мои внутренности сжаться в судорогах. Слава Всевышнему, сегодня я не успела поесть, и кроме желудочного сока на сочную траву ничего не выплеснулось. Придерживая мои спутанные космы, обильно покрытые бульоном, Майн другой рукой держал за плечи, приговаривая при этом что-то успокаивающее, будто я маленький ребенок!

— Отойди. — просипела, когда тело перестало бунтовать против такого резкого перехода.

— Ну уж нет. — в его голосе слышалось удовлетворение, — Чтобы ты, как в прошлый раз, сфокусировала свои позывы на моих ботинках? Уволь, второй раз я этого не допущу.

— Сволочь, — шиплю я, а в ответ мне прилетает довольное:

— Еще какая!

А потом мне кажется, что на голову выливается целое ведро воды! Не сдержав отчаянного вскрика, пытаюсь убрать с лица прилипшие пряди, но только размазываю стекающую мутную жижу, состоящую из воды и мясного жира.

Вторая волна заставляет отчаянно размахивать руками, пытаясь оттолкнуть источник неприятных ощущений. Вода заливает лицо, попадает в рот и в нос, я отфыркиваюсь и перехожу на кашель — все же наглоталась.

Не желая в третий раз попасть под ледяной душ, изгибаясь, падаю на спину и словно каракатица отползаю от ржущего во весь голос демона. Ругательства сыпятся со скоростью сто слов в секунду, невыносимый демон уже согнулся пополам от смеха. Его прекрасное лицо раскраснелось и ему совсем наплевать, что его брюки практически полностью мокрые, что рукава его рубашки ничем не лучше штанин, что в его ботинках хлюпает вода, что он… А впрочем нет, то, насколько расковано и свободно он чувствует себя, для меня уже давно не дико — нормально, привычно. И стоит бы задать себе вопрос: почему обычно такой напыщенный в стенах Академии, Дерек здесь, вдалеке от глаз, превращается в дурашливого подростка? Но я себя останавливаю: слишком занята наблюдением за ним, слишком увлечена той картиной, что взорвала мой мозг, привыкший к тишине и апатии за последние несколько дней.

Только теперь, заставив себя наконец-то оглядеться, я заметила ужасного монстра… с тазиком в руках. Ну, такой, самый что ни на есть алюминиевый таз.

— Тата! — взвизгнуло чудище и, отбросив посудину, рванулось ко мне. Я невольно отшатнулась, прикрыв руками лицо. Не то от страха, не то от неожиданности, но Дерек отреагировал молниеносно:

— Атико, не спеши, — с долей упрека сказал демон, останавливая монстра, а потом обратился ко мне: — Прошу тебя… — шепчет он, и его ладонь бережно, но все же с нажимом, пытается убрать мои руки. И говорит он ласково, почти умоляет: — Ну же, посмотри на меня…

— Нет! Оставьте меня в покое! — я срываюсь на крик, но Пустота готова подавить любую истерику.

— Не хочу. — отвечает Майн и ему удается поймать мой взгляд. Его глаза цвета грозового неба сейчас не метают молнии, они пеленой дождя скрывают меня и мою душу от посторонних, от всего мира. Обещают, что под их присмотром никто не сможет сделать мне больно. Требуют бороться со страхом, требуют довериться стальным водам океана, что плещется под зимним небом…

И я решаюсь. Решаю дать еще один шанс грозе, что однажды уже украла мою душу.

— Умничка, — улыбается он и убирает с моего лица прилипшую прядь. — Ты — умничка. А умнички ведь не боятся? — я киваю ему в такт, мол да, не боятся. — Вот и замечательно. Готова познакомиться с тем, кто смог найти тебя, когда казалось, что… что тебя больше нет? — я неуверенно кивнула. Он поднимает меня и обнимает, защищая и поддерживая, чтобы я не упала. А еще этот безумно красивый парень нашептывает: — Не волнуйся… Я рядом. Никто не сможет обидеть тебя… Тебе не стоит волноваться. Договорились?

И я вновь киваю, судорожно вцепившись обеими руками в его рубашку.

«Кукла… кукла…» ритмично бьется мысль в моей голове и я вздрагиваю. Но Дерек держит крепко, не дает отстраниться. Более того, заставляет обнять его, лично направляя мои дрожащие руки. Так и стоим: я обхватила его, словно дерево в бурю, страшась, что отпустив — опять потеряюсь в тьме Пустоты; он обнимает меня за плечи и, немного склонившись, нашептывает что-то нелепое и успокаивающее. Я слышу нежность в его голосе, ни капли раздражения или злости, как в палате.

— Кукла, — повторяю вслух я надоедливую мысль, и теперь вздрагивает он, — Я кукла?

— Не говори так, — сдавлено просит он, — Ты не кукла. Ты просто слишком уставший человек. — он целует меня в висок, и тут же спрашивает: — Ты помнишь Атико?

— Что-то доброе, теплое… — перехожу на ассоциации, — А потом — ужасное… — всхлипываю под конец.

— Все верно. — еще один легкий поцелуй в висок, от которого по моему телу расползается волна тепла. «Если он меня еще раз поцелует — я отпущу Пустоту» с долей страха думаю я, «Она… Она — помеха». От подобных мыслей меня пробирает озноб. Парень, видимо, ассоциирует мою дрожь с другой причиной и говорит:

— Он ужасен, но не по отношению к тебе. — чуть крепче сжимает меня в объятьях и продолжает: — Атико спас тебя. Он первый ворвался в комнату, где тебя держали и первый же принял на себя огонь заклинаний… Когда он тебя увидел, то понял, что время уже безнадежно упущено и… — Дерек замялся, не зная как облачить в слова рассказ о случившемся, — наверное, говоря «ужас», ты вспомнила, что он делал… Но ты должна знать, что именно благодаря его действиям и поступкам ты еще жива.

Последнее предложение приводит меня в чувство и я, переборов возмущенный предыдущими мыслями зов Пустоты, отлипаю наконец от его рубашки, в которую я зарылась до этого, скрываясь от действительности, и смотрю на чудовище.

— Спасибо. — выдавливаю я из себя спустя несколько минут, которые потратила на рассматривание этого странного создания. Казалось, что в большой миксер засунули несколько разных животных, хорошенько перемешали, и то, что получилось на выходе, отпустили гулять по просторам планеты, где оно и дальше продолжало мутировать… Но, что странно, страха я больше не чувствовала: меня переполняло любопытство, а рука сама по себе потянулась почесать ему за ушком. Создание довольно ощерилось и подставило под пальцы свою голову, прикрыв от удовольствия все три глаза. — Спасибо, милый. Ты — самый лучший криат в мире…

Слова были правильными, привычными и нужными не столько ему, сколько мне. Дерек отстранился, но я заметила это лишь тогда, когда Атико, мой Ати! не удержавшись, провел своим шершавым языком от подбородка и до виска, оставляя на щеке мокрый след. Оказалось, что сидела на коленях и с упоением гладила и чесала голову своего самого близкого друга. Единственного друга…

«А как же Дерек?» спросила я себя и из глубины сознания ответ пришел сам: Дерек может быть добрым, страстным, веселым, вспыльчивым, насмешливым, злым, прекрасным, жестоким… но он — не друг.

Отстранившись от Ати, я нашла взглядом Майна, облокотившегося спиной о дерево в десятке метров от нас. Выражение его лица я понять не могла: немного радостное, немного печальное, немного раздраженное и чуточку разочарованное… Эмоции сменялись со скоростью болида на трассе, и уловить какую-то определенную было трудно. Шепнув Ати, что я сейчас вернусь, я поднялась с земли и направилась к демону. За моим приближением он наблюдал с настороженностью, а на мою улыбку и вовсе не ответил. Споткнувшись от настигнувшей меня догадки, я все же преодолела последние два шага и застыла перед ним, обхватив себя руками и не зная с чего начать разговор.