Откровенно говоря, лишнюю половину секунды я потерял, ожидая реакции охраны.

Хорошо, что работает чип: в намерениях охраны явно засквозили симпатии к этому высокому козлу (видимо, потому, что он местный). А чего стоит любая полиция, если ты чужой, я отлично помню ещё по дому, был повод выучить урок в Квадрате…

Естественно, первым делом я пробил странному типу по голове. Он предсказуемо повалился на пол, а его дядя (или кем там был тот родственник) собрался ответить мне чем-то достаточно серьёзным. Кажется, его искрой была энергия, как и у покойной Исфахани.

Естественно, ожидать, пока он развернется, я не стал. Начать хотя бы с того, что возле стены ворочалась сбитая с ног Анна: у неё нет моих барьерных функций; и как бы она переносила тот же удар инфразвуком, экспериментировать не хотелось.

Дядю пришлось бить уже всерьез, а не просто в голову: сложенной копьем рукой, пробивая мышцы пресса и вырывая наружу его рёбра плюс, частично, внутренности. Сердечное биение и дыхание старого мудака прекратились быстрее, чем за секунду: Алекс, пользуясь моментом, дал какой-то импульс ему в нервную систему. Я так понимаю, тормозя вообще все процессы под видом болевого шока.

Сбитый с ног инициатор конфликта заворочался и получил от меня второй, футбольный, удар по голове — чтобы затихнуть уже на более продолжительное время.

Охрана как раз только-только протёрла мозги и принялась лапать оружие, кстати, вполне боевое. Не инъекторы.

Что это значило применительно к нашей ситуации, вариантов виделось немного: местные, которые напали на нас первыми, к тому моменту были уже нейтрализованы. На ногах оставался один я. Спрашивается, зачем им лезть за стволами? Если не в меня палить?

Ну и охране пришлось по одному разу стукнуть в лоб; слава богу, их было всего двое.

___

Нас с Анной в секторе военной полиции даже не стали разводить по разным помещениям. Справедливости ради, Хаас там всех честно предупредила, удерживая навыпуск свой концентратор: уже имело место прямое и незавуалированное нападение на неё. Ничем не спровоцированное с её стороны.

Любые действия, которые она теперь только сочтет недружественными, она вынуждена будет автоматически расценивать, как физическое нападение Федерации на Муниципалитет в её лице. А сам Муниципалитет, если что, находится под Меморандумом.

Все в полиции здорово притихли и задумались; а она, вовсе не изображая истерики, продолжила орать: у неё, как у потомственного юриста, есть все основания расценивать происшедшее, как откровенное желание вывести из строя наследницу председательствующего у нас Клана.

Что-то подобное, хотя и не настолько серьёзное, мы с ней на всякий случай обсуждали заранее.

Я, в соответствие с нашими договорённостями, автоматически перестал понимать любые языки, кроме португальского, и потребовал говорящего на нём офицера.

С пришедшим по моему требованию капитаном получилось договориться вообще полюбовно: выспросив у меня все детали о Жойс, он сказал, что разбираться с нами будут совсем другие инстанции. Запись происшествия возле стеклянной двери лично он уже видел, и на своём уровне к нам претензий не имеет. Другое дело, что и отпустить нас он тоже не может: как-никак, в наличии труп.

Напоследок, оставляя нас с Анной одних на целом этаже, он проворчал, что я могу не притворяться. Поскольку по Хаас невооруженным взглядом видно, что она по-португальски не говорит, с такими-то белобрысыми волосами и бледной кожей. И что если я не хочу нарваться на неприятности, в виде обвинения в даче ложных показаний с более серьезными людьми, то мне лучше продумать, как я собираюсь общаться со своей секундантом дальше, если у нас с ней нет ни одного общего языка.

После того, как все ушли, оставив в нашем распоряжении пустой этаж, Анна развила бурную деятельность и заставила меня позвонить Баку.

Куратор, дай бог ему здоровья, быстро внёс убитого пса в армейский реестр, сделав его, таким образом, равным военнослужащему.

Хаас, мгновенно увидевшая эти изменения в едином реестре, принялась тут же успокаивать меня: дескать более опасаться нечего, имело место нападение на военнослужащих.

А чтобы её слова были услышаны и обработаны столичными как можно быстрее, она затребовала какую-то шишку из профильного парламентского комитета. Поскольку у нас, оказывается, действовал чуть ли не аналог дипломатического иммунитета на всей территории Федерации. Спасибо Меморандуму.

Лично мне во всей этой сутолоке было жаль только собаку. Хотя, говоря цинично, в жизни случались потери и много серьёзнее.

_________

Кафедра прикладной методики.

— … что, у нас как обычно? Наш девиз — ни дня спокойно? — заведующий кафедрой, раскачиваясь в своем кресле вперед-назад, откровенно посмеивается. — Надеюсь, с Турнира нас ещё не снимают?

— Вот будешь смеяться, но он на этот раз вообще нисколько не виноват, — сварливо отвечает полноватый мужчина со знаками различия подполковника. — Я уже затребовал от имени заявителя на Турнир подробности по инциденту. Они вообще, если что, тупо шли на медкомиссию.

— Ну это же только наш кадр даже до медсектора спокойно дойти не может, — продолжает подначивать подчинённого начальник.

— В этот раз началось из-за девочки, — спокойно качает головой подполковник. — Какие-то их старые клановые дела. Наш как раз в этом инциденте добросовестно ударил даже не вторым, а вообще третьим.

— Как это может быть? — кажется, полковник по-настоящему заинтересовывается только сейчас. — Кто там два раза бил до этого тогда? И кого?

— Вначале, насколько я понял, прилетело в голову Хаас. Затем тут же убили её собаку. Наш только после этого вообще в двери здания вошёл, а до этого находился снаружи. Есть телеметрия с камер, мне прислали. Я посмотрел. Всё так и было.

— Так а кого он там в итоге заколбасил? — трясётся в кресле от смеха заведующий кафедрой.

— Секунданта нападавшего.

— Слушай, если серьёзно. — Полковник стирает с лица весёлое выражение. — Там нормально разберутся? Точно?

— Девочка в этих делах ориентируется, — пожимает плечами подчинённый. — Мне обновления по статусу дела приходят в режиме реального времени. Недавно туда приехал заместитель главы профильного комитета. Девочка уже часа полтора орёт на всю Столицу, что участнику срывают тренировочный процесс. Что имеет место дискриминация, и так далее. Юристы умеют понагнетать…

— Иди ты!.. а комитета — парламентского?

— Да. Так что есть основания полагать, что разберутся в итоге нормально. Слушай, Лео! На этом турнире вечно по три таких происшествия в день! — морщится подполковник. — Ну одно из них случилось с нами! Ты на этом так заостряешься, как будто произошло и правда что-то из ряда вон выходящее…

— Главное, чтобы нормально разобрались, — продолжает настаивать заведующий кафедрой.

— А ты считаешь, что парламентский комитет может не отпустить дочь главы клана — автора местного Меморандума?.. — кажется, подполковник впервые за всю беседу искренне удивлён.

— Логично…

_________

…

— Я вас услышал.

Сидящий напротив нас с Анной высокий и худой мужик за пятьдесят не излучает ничего, кроме смертельной скуки.

Если честно, я подсознательно ожидал чего-то более динамичного.

Несмотря на заверения Анны, подсознательно вертелась мысль: ну не может Столица вот так позволить безнаказанно…

Оказывается, очень даже может.

Сам дед оказался наредкость конструктивным.

Их разговор с Хаас, что смешно, длился часа два. Из них, полтора часа они обсуждали вначале общих знакомых, затем — какие-то юридические кейсы.

После этого дед деликатно прозондировал намерения отца Анны в связи с этим Меморандумом. Последний, как оказалось, волнует Столицу гораздо большее, чем наша собака или их человек, оставшийся возле стеклянной двери.