***
Итак, облекись в радость – средоточие божественных наслаждений; вкушай ее отраду. Ибо всякий человек в радости творит доброе и мыслит справедливое, бросая себе под ноги уныние. Пребывающий в унынии, напротив, вечно творит злое, опечаливая Духа Святого, данного людям как радость; затем… он совершает нечестие, не молясь Господу… Ведь молитва унылого не имеет силы вознестись к престолу Божию… Примешиваясь к молитве, уныние не дает ей подняться – подобно тому, как подмешанный к вину уксус лишает его вкуса… Итак, очисти сердце твое от злого уныния, будешь жить для Бога. Те будут жить для Бога, кто совлечется уныния и облачится в радость. /95, 163/
***
Однажды, когда я, прогуливаясь по полю, увидел вяз и виноградное дерево, и размышлял о плодах их, – явился пастырь мне и сказал: «Что ты думаешь об этом виноградном дереве и вязе?» «Думаю, как они пригодны друг для друга». И сказал он мне: «Эти два дерева представляют рабам Божиим глубокий смысл. Виноградное дерево имеет плод, а вяз – дерево бесплодное; но это виноградное дерево не может приносить обильного плода, если не будет опираться на вяз. Ибо лежа на земле, оно дает гнилой плод; но если виноградная лоза будет висеть на вязе, то дает плод и за себя и за вяз. Итак, видишь, что вяз дает плод не меньший, даже гораздо больший, чем виноградная лоза, потому что виноградная лоза, будучи подвешена на вязе, дает плод и обильный и хороший; но лежа на земле, дает плод плохой и малый. Это служит притчей для рабов Божиих, для бедного и богатого».
«Каким образом, – спрашиваю, – объясни мне». «Богатый имеет много сокровищ, но беден для Господа; развлекаемый своими богатствами, он очень мало молится Господу, и если имеет какую молитву, то слабую и не имеющую силы. Но когда богатый подает бедному то, в чем тот нуждается, то бедный молит Господа за богатого, и Бог подает богатому все блага; потому что бедный богат в молитве и молитва его имеет великую силу перед Господом. Богатый подает бедному, веруя, что ему внимает Господь, и охотно и без сомнения подает ему все, заботясь, чтобы у него не было в чем-нибудь недостатка. Бедный благодарит Бога за богатого, дающего ему. Тот и другой делают дело. Так люди думают, что вяз не дает плода – не знают они и не понимают того, что во время засухи вяз, имея в себе влагу, питает виноградную лозу, а виноградная лоза, имея постоянную влагу, дает двойной плод, и за себя и за вяз. Так и бедные, моля Господа за богатых, бывают услышаны, и умножают богатства их, а богатые, помогая бедным, ободряют их души. Те и другие участвуют в добром деле. Итак, кто поступает таким образом, не будет оставлен Господом, но будет вписан в книге жизни. Блаженны те, которые, имея богатство, чувствуют, что они обогащаются от Господа, ибо кто почувствует это, тот может делать нечто доброе. /21, 207/
ФЕОФИЛ АНТИОХСКИЙ
(2 век)
Феофил родился на берегах Евфрата в семье язычников. Он получил глубокое эллинское воспитание и образование. После долгих исканий он открыл для себя Библию и стал христианином в зрелом возрасте, а затем, согласно «Церковной истории» Евсевия, – шестым епископом Антиохии. Из написанного Феофилом сохранилась только сочиненная позже 180 г. апология, представляющая собой диалог с другом язычником: «Три книги к Автолику». Здесь впервые мы встречаемся с темой человека как «образа Божия», важность которой для последующей святоотеческой духовности трудно переоценить. /95, 373/
***
Все имеют глаза, но у иных они покрыты мраком и не видят солнечного света. И хотя слепые не видят, свет солнечный все-таки существует и светит, а слепые пусть жалуются на самих себя и на свои глаза. Так и у тебя, мой друг, очи твоей души помрачены грехами и злыми делами твоими. Человек должен иметь душу чистую, как блестящее зеркало. Когда на зеркале есть ржавчина, то не может быть видимо в зеркале лицо человеческое: так и человек, когда в нем есть грех, не может созерцать Бога. /21, 459/
***
Как душа у человека невидима и незрима для людей, познается через движения тела, так и Бога нельзя видеть очами человеческими, но Он созерцается и познается из Его провидений и действий. Ибо кто увидит корабль в море, снаряженный и идущий к берегу, непременно заключит, что есть на нем кормчий, управляющий его движением; так точно должно думать, что есть Бог Правитель вселенной, хотя Он и невидим плотскими глазами по его бесконечности.
Если человек не может взглянуть на солнце – это весьма малое в сравнении с вселенной тело, – по чрезмерному его жару и силе, то не меньше ли еще смертный человек может видеть неизреченную славу Бога? /21, 460/
***
Когда отложишь смертное и облечешься в бессмертное, тогда узришь Бога, как следует. /21, 462/
***
Какой земледелец может получить жатву, если прежде не вверит земле семена? Кто может переплыть море, если прежде не доверится кораблю и кормчему? Какой больной может излечиться, если прежде не доверится врачу? Какое искусство или знание можно изучить, если прежде не отдадим себя и не доверимся учителю? Итак, земледелец верит земле, плаватель – кораблю, больной – врачу, а ты не хочешь довериться Богу, имея от Него столько залогов! /21, 463
***
Язычник спрашивает св. Феофила: «Покажи мне своего Бога». – «Покажи мне твоего человека, – и я покажу моего Бога. Покажи, что очи души твоей видят и уши сердца твоего слышат», – отвечает тот. /96, 70/
***
Бог видим только для тех, которые могут видеть Его, то есть у которых очи душевные открыты. Все имеют глаза, но у некоторых они так помрачены, что не могут видеть света солнечного: тьма не менее солнца не теряет блеска своего оттого, что слепые не видят… Если в человеке обитает грех, он не может созерцать Бога. /96, 70/
***
Может быть, кто-нибудь спросит: смертным ли сотворен человек? Нет! Что же – бессмертным? И того не утверждаем… Если бы Бог сотворил человека бессмертным, то сотворил бы его богом. И опять, если бы сотворил его смертным: сам Бог был бы виновником смерти его. Поэтому Бог сотворил человека способным к тому и другому, чтобы он сам стремился к бессмертию, сохраняя заповедь Божию. /96, 71/
***
Зернышки, заключенные внутри гранатового плода, не могут видеть того, что вне скорлупы, так как они находятся внутри. Так и человек, вместе со всею тварью, заключенный в руке Божией, не может созерцать Бога…
Это через Него ты говоришь, друг, это Им ты дышишь – и не знаешь того! Ибо разум твой слеп, сердце ожесточено. Но, если захочешь, можешь исцелиться. Доверься врачу, он откроет очи твоей души и сердца. Кто же врач? – Бог, с Его словом и мудростью… /95, 28/
***
Бог назван Богом потому, что в Нем Самом – основание всего, и потому что Он – порыв из собственной замкнутости: этот порыв означает дарование жизни миру… Всемогущий, Он содержит в Себе все: вершины, глубины бездн, пределы земли – в Его руке. /95, 33/
***
Бог одарил землю питающим ее дуновением. Это Его дыхание животворит все вещи. если бы Он задержал Свое Дыхание, все обратилось бы в ничто. Это дыхание слышится в твоем дыхании, в твоем голосе. Ты дышишь Духом «Я» Божиим – и не знаешь о том. /95, 73/
ОРИГЕН
(185 – 253/254)
Ориген родился в Александрии, в семье, особенно пылко приверженной христианству. Его отец, исповедник веры, очень рано стал приобщать сына к изучению Писания. Поскольку фамильное состояние было конфисковано по причине исповедания запрещенной веры, Ориген помогал семье учительским трудом. Ему едва исполнилось 18 лет, когда епископ Александрийский поручил ему катехизацию будущих христиан. Ориген получает образование в школе Аммония Саккаса, основателя неоплатонизма и будущего учителя Плотина. Но Оригена палит жажда мученичества, которую он усмиряет (как и свои эротические порывы) исступленной аскезой.
Его учение, доступное всем, заинтересовало язычников, и Ориген получает приглашение изложить свои взгляды правителю Аравии и матери императора. Трения с епископом побуждают его обосноваться в 231 году в Кесарии Палестинской, где он в нарушение канонов (ибо был увечным) рукополагается в священники. Здесь Ориген продолжает развивать свое учение. Но мученичество, неотъемлемое и от его детства и от его трудов, настигает его: во время гонений Декия он был подвергнут жестоким пыткам и вскоре умер.
