- Что там у тебя? наконец спросил Александров.

- Даже не знаю, как сказать, - усмехнулся я. Каяться я пришел, Аркадий Романыч. Помните, когда вы были нашим с братом инвестором?

- Ты же знаешь, что я все помню, - он криво улыбнулся. То, что ты работал в паре с братом, я всегда подозревал. Но доказательств не было, а покровитель у тебя был. Александров ненадолго замолчал. Послушай историю, Дима. Есть у меня сын, ты знаешь, - я кивнул. Недавно напился со своими друзьями мажорами. Золотые дети, все можно. Сел за руль, его долбоящеры с ним. Влетел в дерево мой Серега. Несся быстро, в поворот не вписался. Они все там пострадали. Как не наглухо еще - он сглотнул и продолжил. Лежал мой сын в коме, врач сказал, что может и не очнуться. Я всю медицину на ноги поставил, из-за бугра профессуру навез. А он не приходит в себя.

- Аркадий

- Погоди ты, не все это. Александров чуть скривился. Жена в истерике, я спать перестал. А он все в коме. Как-то не удержался, в церковь зашел. Встал перед иконами и прошу за сына. Никогда набожным не был, а тут как прорвало. Свечку за здравие поставил, тетки подсказали, куда. Стою, молюсь, а сам плачу, остановиться не могу. Ко мне батюшка подошел. Поговорили мы с ним, всю душу ему открыл, первый раз в жизни исповедался. Он меня отпустил и велел помнить все, что я Богу обещал, и сам обещал молиться на Серегу моего непутевого. Так полегчало вдруг, словно гора с плеч свалилась. Я и на следующий день зашел помолиться. И на третий. Денег уйму пожертвовал на приюты и на храм. Домой прихожу, а Катька моя рыдает. Серега, говорит, очнулся. Врачи в голос твердят чудо. А я опять в церковь благодарить. Безразличны мне все эти дрязги стали, понимаешь, Дима? Плевать мне на то, что ты меня кинул уйму лет назад. Простил и забыл. И ты забудь. А лучше в церковь сходи и душу очисти. Бог, он всех нас видит. Если гложет тебя, ему покайся. А я тебя и так прощаю.

Мне нечего было сказать. Встав, я пожелал скорейшего выздоровления его сыну, попрощался и ушел. Уже выехав за пределы особняка Александрова, я остановил машину и расхохотался, так же истерично и безудержно, как в гостиничном номере в Питере, когда узнал, что Данька тоже мой. Хохотал до слез и все никак не мог остановиться. Вашу ж мать, сколько нервов и стараний нарыть компромат на Селезнева, несколько месяцев жизни с психически-нестабильной Лилькой, а все оказалось так просто! Впрочем, тогда еще угроза была актуальна. Дай Бог, здоровья Сергею Аркадьевичу Александрову и его отцу.

- У-у-уф, - выдохнул я, переводя дыхание. Ну, хватит. Пора к жене и сыну.

На мгновение представил, что с моими мальчишками такое могло бы случиться, и меня передернуло. Вот такой неожиданный повод порадоваться, что они не избалованы. Нужно держаться себя в руках, чтобы пацаны остались такими же, какие они есть сейчас. Открытые, честные, без дешевых понтов и гонора. Кир уже вполне сформированный, а вот Данька еще маленький. Хочу, чтобы он остался таким же чудом, какой он есть сейчас. Думаю, мы с этим вполне справимся. Как сказала Ира, они мои сыновья.

Телефонный звонок вывел меня из задумчивости.

- Дим, ты где? это была Машка, и она нервничала.

- Уже еду домой, Светлячок, - ответил я, немного помолчал и добавил. Люблю тебя.

- И я тебя, - голос потеплел. Целую.

- Секс по телефону не уважаю, - хмыкнул я. Скоро приеду, и будешь любить меня, целовать и ублажать в реале.

- Маньяк, - обозвала меня Машка и отключилась.

- Господи, славно-то все как, - рассмеялся я и завел двигатель.

Держись, Железнова, я еду!

Маша

- Машенька, ты звони. Димкина мама обняла меня, затем быстро стерла слезу. Обязательно, дочка, звони.

Мы пробыли несколько дней в Подмосковье, знакомясь со вновь приобретенными родственниками. Данька, утонувший в любви и заботе Железновых старших, с абсолютной легкостью, свойственной только детям, отнимал все свободное время у деда, и доступное внимание освободившейся от стряпни на кухне бабушки. При этом абсолютно свободно сократил форму обращения к ним, до банальных «Ба» и «Де». Они же, просто радовались внуку словно малые дети, выполняя все возможные его пожелания дед постоянно ходил с ним на рыбалку, учил кататься на лошадях, разгребал какие-то старые железяки в гараже. А бабушка, все пыталась закормить внука различными вкусностями, и ежедневно пекла то сладкие пироги, то просто пирожки,

Я первый день чувствовала себя напряженно да, понимаю, что родители и поняли и простили, но все же какой-то червячок грыз меня изнутри, не давая полностью расслабиться. В тот вечер Димка укатил в Москву по каким-то только ему известным делам, дядя Вова ушел с Данькой на рыбалку, а мы с тетей Галей остались в доме одни. Долго разговаривали, вспоминая детство наших детей. Разговор постепенно свернул в сторону нашей с Димой истории девятнадцатилетней давности, и в какой-то момент я просто разрыдалась на плече у свекрови. Она долго слушала меня, гладила рукой по спине, успокаивая. А потом просто произнесла:

- Маш, я не знаю, о чем думала Люба, не рассказав все нам. Но, тогда времена были такие, и она сделала ровно то, что посчитала нужным. Ведь любила же она тебя. Ты не плачь, дочка, просто прости ее, и живите дальше счастливо.

В тот момент у меня словно гора с плеч свалилась. Видимо именно этих слов и именно от мамы Димы мне не хватало. Больше к этой теме ни кто не возвращался.

Огорчало лишь одно отсутствие Кирилла. Он, живя в казарменных условиях, даже толком позвонить не мог. Лишь однажды вечером дал о себе знать, набрав номер телефона Димы. Подробности разговора отца и сына остались для меня загадкой. Все что изрек мой муж по окончании их разговора, что Кир жив, здоров и передает всем привет. Свекровь расстроилась из-за невозможности поговорить со старшим внуком, на что Дима клятвенно пообещал привезти к ним Кира, как только появится возможность.

И вот теперь, мы загруженные сумками со всяческими вкусностями, собирались уезжать. Тетя Галя стирала слезу, дядя Вова обнимал Даньку, все еще что-то ему рассказывая.

- Все, родители, - весело произнес Дима, - едем мы, нам еще добираться. Так что не рыдайте, и звоните почаще. Расцеловав их на последок, муж сел за руль и мы уехали.

- Дим, а как же они тут теперь совсем одни останутся? - я смотрела в зеркало заднего вида, которое отражало стоящих на дороге свекров.

- Машк , думаю теперь буду их уговаривать переехать к нам поближе. И, кажется, при упоминании о внуках это будет сделать гораздо легче. Дима обнял меня одной рукой и поцеловал в висок. Все, Светлячок, едем домой.

- Домой, - я счастливо улыбнулась и согласно кивнула головой.

По какому-то негласному соглашению мы решили жить в моей квартире, даже не споря на эту тему. И вот приехав, мы убирались в квартире, раскладывая Димкины вещи по шкафам и устраивая ему рабочее место в комнате Кира пока старшего не было решили там устроить Диме кабинет. Данька, довольный всем происходящим, схватил подарок отца и умотал к друзьям во двор хвастаться сегвеем и впечатлениями от поездки.

- Мань, вы приехали! раздался восторженный возглас подруги, решившей навестить мою квартиру, чтобы приготовить ее к нашему приезду. Мы же вас только завтра ждали.

- Лен, Дима сдал билеты на поезд, и мы возвращались назад машиной. Так что, мы приехали, раньше времени. Извини, не смогла тебе дозвониться. Я посмотрела на довольную Ленкину улыбку.

- Ну и здорово, что пораньше приехали. Значит, поедем к нам на шашлыки! подруга по привычке уже решала, чем занять нас с Данькой на выходные.

- Лен, ты понимаешь, тут такое дело - я замялась, прислушиваясь, чем сейчас занимается Дима. Это уж как муж мой скажет

- Муж?!! Ленкины глаза округлились. Мань, я, конечно, знала, что ты та еще зараза, потому что за две недели даже ни разу не позвонила. Но то, что ты скрыла свое замужество, это уже ни в какие ворота не лезет. Ленка гордо вскинула голову, и начала отходить к входной двери.