– Я все понимаю, господин генерал…
– Нарман, ты можешь спокойно называть меня Нарман. В конце концов, мы почти родственники.
Обычно в такие моменты молоденькие девицы (да и не только молоденькие) начинали смущаться, краснеть, лепетать, что они не смеют. Потом чаще всего они прикрывались веером, довольно сверкали глазами и изредка хихикали, произнося его имя с легким придыханием.
Давьерра на это предложение просто кивнула.
– Хорошо, – сказала она и продолжила: – Я все понимаю, Нарман, и уверяю вас, что не стану обузой для ваших полевых лекарей.
Генерал внимательно следил за ее лицом, но не заметил никаких изменений. Ее голос звучал ровно и твердо. Она спокойно назвала его по имени, так, будто каждый день общается с генералом целого королевства. Судя по всему, никаких неудобств подобное обращение у нее не вызывало.
Эрион со значением посмотрел на него. Нарман едва не рассмеялся. Во взгляде сына можно было отчетливо прочесть: «Ну, ты видишь? Кто еще может так спокойно назвать тебя по имени и даже не запнуться при этом? Она замечательная, не так ли?»
Пока они переглядывались, Вера, взвесив все «за» и «против», сняла повязку и устремила взгляд на отца Эриона. Духовная сила генерала напоминала лаву. В первое мгновение ей даже захотелось отшатнуться от иллюзорного жара, дыхнувшего ей в лицо.
Сейчас она могла наглядно увидеть, чем отличается воин пятого ранга от воина восьмого. Разница была колоссальной! Энергия генерала была в разы плотнее. Она пульсировала, укрощенная силой воли человека, напоминая собой грозного хищника, который может в любой момент вырваться и порвать тебя на части.
Моргнув пару раз, Вера перевела взгляд на Эриона. Вид его духовной силы ее успокоил. Та тихо и равномерно вибрировала, будто напевая ей какую-то легкую мелодию. Нервное напряжение моментально спало. Вера сама не заметила, как улыбнулась, пододвинувшись чуть ближе. Эрион, в свою очередь, неосознанно положил ладонь ей на спину, будто желая притянуть ее еще ближе.
От старшего Харта ничто не укрылось, но больше всего его заинтересовали глаза девушки. Признаться, теперь он понимал, почему она прячет их под повязкой. И нет, дело не в том, что ее глаза – большая ценность, о которой мало кто сейчас уже знает (сам он отлично знал), а в том, что многие захотели бы заполучить эту невероятную красоту себе.
Он никогда не думал, что ему выпадет честь когда-нибудь встретиться с обладателем таких глаз.
– Как… – заговорил он, привлекая к себе внимание. Давьерра повернулась в его сторону, и Нарман запнулся. Блеск хрустально-чистого горного воздуха, сияние таинственного лунного опала, переливы спокойной водной глади. Можно было найти сотни, тысячи поэтичных сравнений, но ни одно из них не передавало в полной мере необычность этих глаз. Нарман мог с уверенностью сказать, что они обладали потрясающим завораживающим эффектом. – Как такое возможно? – все-таки спросил он, кое-как отрывая взгляд от прозрачных глаз. – У тебя это с рождения?
Вера качнула головой и кратко рассказала, что с ней случилось всего несколько месяцев назад. Нарман задумался. Когда-то давно он читал несколько книг, в которых упоминались такие глаза. Даже авторы этих книг высказывали предположения, что мифы о таких глазах, вероятнее всего, являются ложными. То есть мифы эти не что иное, как обычная людская выдумка, не имеющая к реальности никакого отношения.
– Получается, что о таких глазах многие знают, – вздохнула Вера. Иногда ей надоедало носить повязку. Она надеялась, что о подобном зрении мало кто знает.
– На самом деле, не думаю, что многие, – отозвался Нарман. – Я знаю лишь по той причине, что в молодости был любопытным и прочел пару книг с древними мифами и легендами. Большую часть людей подобная литература мало волнует. Хотя, думаю, алхимики все должны знать, по крайней мере те, кто хорошо образован.
– Почему? – удивилась Вера.
– Упоминание о таких глазах есть в нескольких книгах по алхимии, – вместо Нармана ответил ей Иагон. – Каждый алхимаг обязан изучить хотя бы вкратце историю алхимии. Мифы, легенды, древние сказания – ее часть.
– Понятно, – Вера вздохнула и слабо улыбнулась. – Раз так, по-прежнему при посторонних буду носить повязку. Хорошо, что это никак не помешает мне заниматься алхимагией.
– Алхимагией? – мгновенно заинтересовался Нарман. – Насколько я помню, эти глаза позволяют своему владельцу видеть больше, дальше, глубже, проникать в самую суть вещей, – произнес он слегка задумчиво. После этих слов его взгляд заострился, наполнившись интересом и легкой расчетливостью. – Выходит, ты способна создавать пилюли, даже не имея обычного зрения?
– Да, – Вера кивнула, с любопытством наблюдая, как тягучая духовная сила Нармана дрогнула. По ее поверхности скользнула пара волн, которые, впрочем, почти сразу пропали. Потрясающее владение собой.
– Потенциал Давьерры намного выше моего, – признался Иагон, решив, что не стоит ничего скрывать от генерала. В конце концов, тот вскоре станет им родственником, к тому же влияния у него достаточно, чтобы защитить его внучку. – Я думаю, если дать ей возможность, то она через пару лет достигнет восьмого ранга. Возможно, поднимется выше, – осторожно добавил он.
Все внутри Нармана вздрогнуло. Он не мог поверить, что его семье так повезло. Никто и никогда не слышал об алхимиках девятого ранга. Можно было бы подумать, что Иагон просто преувеличивает, но ведь до этого дня и мифические глаза считались простой выдумкой. Если существуют они, то почему бы не существовать девятому рангу? Нарман боялся представить силу такого алхимика. Созданные им пилюли будут излечивать любые болезни в мгновение ока!
О, сейчас он еще лучше понимал своего сына, который не отлипал от Давьерры. Такое сокровище нужно держать в поле зрения постоянно. А лучше спрятать подальше, чтобы никто и никогда…
Нет.
Он тряхнул головой, прогоняя совершенно несвойственные ему мысли. Она ведь человек. Никто не вправе запирать ее. Нарман вздохнул. Они будут просто защищать ее. Он надеялся, что их силы и влияния хватит, чтобы держать подальше всех желающих.
– Я тебе больше скажу, отец, – заговорил Эрион, глядя на него странным взглядом. Нарман никак не мог понять, чего в нем больше: радости, хитрости или ожидания. – Пилюли, созданные Давьеррой, способны взаимодействовать с моей духовной силой.
В этот момент Нарман ощутил, как у него на мгновение закружилась голова.
Когда-то давно новость о том, что на сына не действуют созданные алхимией препараты, стала для него ударом. Ему горько было осознавать, что обладающий громадным потенциалом сын никогда не сможет полностью раскрыть свою силу. Прорваться через трудные места между рангами без помощи пилюль было почти нереально. Но Эрион доказал, что обладает не только силой, но и титаническим упорством и железной волей. Все это вместе позволило ему добраться до пятого ранга.
Нарман, как никто другой, знал, чего стоило сыну добиться этого. Он до сих пор помнил, как Эрион падал, изможденный тренировками, обливаясь потом и задыхаясь из-за сковавшего тело напряжения. Его сын с самого детства вел борьбу со своей непокорной духовной силой, одной волей пробивая себе путь наверх.
И тем печальнее было осознавать, что все эти усилия все равно не позволят Эриону добраться до самой вершины. Пятый ранг – уже чудо. Вряд ли на свете существует еще один человек, способный повторить этот подвиг.
Но даже так, больше всего Нармана волновало то, что сын не может лечиться с помощью пилюль. Если воина ударить ножом в живот, то он выздоровеет спустя пару дней с помощью алхимагии. Но если такую рану получит его сын, то ему придется несколько недель мучиться от боли. К тому же любая серьезная рана или болезнь могли стать для него смертельными.
И вот сейчас, смотря на девушку, которая позволит его сыну дойти до вершины, станет преградой между ним и всегда ступающей за ним смертью, он готов был отказаться от своих принципов.
