Но только не его спутника. Советник Шантьи то застывал, будто охотник, подстерегающий жертву, то вновь продвигался вперед, ступая так, чтобы ни одна ветка не треснула у него под ногами, ни один зверек не сорвался с места, провоцируя новый шум.
Выбора не оставалось, только двинуться следом. Мартен старался повторять движения своего предка, не отставать от него, хотя знал, что настолько тихим быть не сможет — и едва не свалился прямо на Акрена, когда тот в очередной раз внезапно остановился и кивнул куда-то в сторону.
Мартен с прищуром взглянул на деревья, не ожидая увидеть там ничего особенного — но вместо этого за несколькими рядами разлапистых дубов и ютившихся между ними грабов рассмотрел небольшую поляну, залитую солнцем.
— Кто там? — прошептал Шантьи. — Она? Я плохо вижу.
Вместо того, чтобы утвердительно кивнуть, Мартен по инерции сделал несколько шагов вперед.
На поляне действительно была Белла. Но не одна — и компанию ей составлял Корден и его люди.
Пленники герцога?
Или люди герцога?
Определенно точно не люди Беллы. Потому что она в этот момент стояла в страстных объятиях дуба и знакомой Мартену полусгрызенной веревки, а разбойники, устроившись прямо на земле, гоготали и играли в карты. Никуда не спешили, и не надо было иметь огромные познания в области магии, чтобы понять, почему.
Прямо над поляной, купаясь в лучах солнца, завис сигнальный магический фонарь. Сейчас, пока было светло, герцог вряд ли смог бы сориентироваться на колдовской символ, но как только немного стемнеет, сюда прибегут. Неужели ди Маркель согласился отпустить похитителей только для того, чтобы те поучаствовали в поимке ведьмы?..
— Что они делают? — шепотом уточнил Акрен.
Ни с того ни с сего вспомнилось, что, если верить историческим хроникам, советник Шантьи очень плохо видел. Потом, когда он стал старше, обратился к какому-то придворному медику, и тот помог справиться с дефектом, но сейчас все, что находилось дальше нескольких метров, было для Акрена симпатичным таким цветным пятном.
— Играют в карты, — отозвался Мартен. — Корден до того, как стал разбойником, был шулером… Наверное, надо воспользоваться возможностью, подкрасться…
— Нет, — усмехнулся Акрен. — Я так пойду. Заодно перекинусь с ними в карты. Партейку-другую… Может, и красавицу твою отыграю.
Мартен уже даже открыл рот, чтобы сказать, что это безумие, но советник Шантьи, кажется, плевать хотел на здравый смысл и на осознание того, что у Кордена полколоды в рукаве, а вторая половина за поясом, на черный день. Нисколечко не боясь раскрытия, он уверенно зашагал вперед и поприветствовал разбойников задорным свистом.
— На что играем, молодые люди? — бодро поинтересовался Акрен, должно быть, куда моложе устроившихся на полянке разбойников.
Впрочем, если учитывать год его рождения, он лет на триста старше…
Мартен обреченно двинулся вперед, не спеша выглядывать из-за деревьев. Он уже знал, что когда отец поинтересуется, с какого перепугу он вздумал сбежать в Халлайю, то оправдываться очень удобно будет родственными связями с этим вот синеглазым безумцем.
Если прищуриться, можно было увидеть магическую защитную линию, ограждающую разбойников и Беллу от окружающего мира. Она поблескивала красным, когда ее касались солнечные лучи, и, подозревал Мартен, должна была вспыхнуть магическим пламенем, стоило только чужаку переступить ее. Вверху с каждой секундой все ярче и ярче полыхал герцогский герб, словно активированная магия набиралась сил из окружающих и стремилась призвать ди Маркеля даже при свете дня.
Акрен не заметил ничего из этого. Он словно нарочно наступил на защитную линию, хотя, как понимал Мартен, даже не подозревал о ее существовании, и, не скрываясь и шагая необычайно громко, как для такого, во-первых, осторожного, а во-вторых, довольно ловкого и уж точно не страдающего медвежьей походкой человека, выглянул к разбойникам на поляну.
Реагируя на звук, вскинула голову Белла. В ее глазах, наполнившихся слезами, вспыхнуло что-то вроде надежды, впрочем, быстро погасшей. Девушка стремительно отвернулась, успев лишь украдкой посмотреть на небеса. Мартен и сам задрал голову, пытаясь в кроне ветвей разобрать, насколько ярким было сияние магического знака…
В небесах не осталось ничего. Колдовские искры пламенным дождем сыпались на лес, выдавая разрушенное колдовство.
Он осторожно двинулся вперед, стараясь не наступать ни на какие ветви и ничем не выдать свое присутствие. Разбойники, насколько принц их знал, никогда не страдали особенно чутким слухом, можно и не красться, но Беллу лучше бы увести тихо, а потом каким-то образом вытащить оттуда и Акрена. Они ведь не вооружены, а у разбойников чего только нет… И магия при Акрене не подействует не только в исполнении врагов, а и Мартена тоже.
— Ну что, господа, — советник Шантьи остановился рядом с разбойниками. — Примете в игру?
Корден, сидевший к Акрену спиной, вздрогнул и обернулся. Свободная от карт рука невольно дернулась к камню-артефакту, должно быть, создававшему магическую защиту, но поднять голову и посмотреть на знак он не догадался, должно быть, сказывалась неопытность всех обыкновенных людей, никогда не имевших дела с такой сильной магией.
— Шел бы ты отсюда, мужик, — грубо отозвался он. — Поищи себе господ в другом месте.
— Да я-то найду, — ухмыльнулся Акрен, — но такую красотку редко встретишь посреди леса. На нее не играете?
Белла дернулась, выражая протест. Закричать она тоже не могла — разбойники, должно быть, повесили на девушку какой-то ограничивающий артефакт.
— Вижу, она не слишком наслаждается вашей компанией, — продолжил Шантьи. — Быть может, я ей больше нравлюсь.
Корден скривился.
— Послушай, красавчик, — протянул он, почти с удовольствием проводя ладонью по своей побитой оспой щеке, — может, ты бабам и больше по душе, чем мы, но если ты не хочешь, чтобы мой нож исправил эту ситуацию, то шел бы отсюда.
— Шрамы, говорят, украшают мужчину, — ухмылка Акрена совершенно не понравилась Мартену. — Но мне своих хватает. Так я присоединюсь к игре? Мне есть что поставить.
Не обращая внимания на злые взгляды, он снял с шеи медальон и продемонстрировал его мужчинам. Мартен аж подался вперед, заметив отблеск солнца на золотой поверхности, и рука невольно скользнула за ворот. Он добыл собственный медальон и провел пальцем по знакомому рельефу.
Принц никогда не открывал его. Собственно, он даже не знал, как это делается. Потайной механизм, разумеется, существовал, и отец рассказывал о нем, но говорил, что в какой-то момент их фамильный оберег, передающийся от отца к сыну, потерял силу — потому что ключ к нему тоже был утерян.
Такое же украшение было и у Акрена. Да что там, Мартен был готов поклясться, что это было то самое украшение, только лет на триста моложе. Золото, никогда не темнеющее…
Королевское золото Рангорна, древний подарок богов, сверкавший сейчас на шее у сына простого свинаря. Не купил же он его, в конце концов, на какой-то скупке!
При виде медальона глаза разбойников хищно засветились. Они вряд ли могли бы узнать украшение, Мартен всегда прятал собственное за иллюзией, чтобы никто не признал в нем рангорнского кронпринца, но не мог найти в себе силы избавиться от этой связи со своим родом, и неважно, что его могли узнать уже по золотому отблеску… Кто б там присматривался? Кто б заглядывал в иллюзию, старую и легко изменяемую по велению Мартена, не развалившуюся даже при советнике Шантьи.
— Дорогое? — спросил Корден, облизывая пересохшие губы. Жадность так и отображалась у него на лице.
— Чистое золото, — ухмыльнулся Акрен. — Этой штучке уже несколько сотен лет. Любой скупщик даст за нее большую цену.
Улыбка разбойника ничего хорошего не сулила. Мартену была знакома эта усмешка. Корден хотел украшение, оно уже пленило его мысли, и мужчина не видел ни единой разумной причины от него отказываться. К тому же, глава банды был азартен. Очень азартен.
