Отправилась в кухню, где хранилась аптечка. Попросила Катюшку поиграть в комнате, а сама пошла к Павлу, кое-как его растолкала и заставила проглотить таблетку. Волков совсем вялый, и это меня пугало до чертиков. Каждая минута в ожидании врачей казалась вечностью.

Скорая приехала быстро. Первым делом Волкову уколом сбили температуру. Как я и предполагала, врач сообщил, что это ветрянка. Назначил лекарства и сказал, что если станет хуже, нужно лечь в больницу. Но, возможно, получится обойтись и без стационара.

Как только доктор ушел, я поинтересовалась у Волкова, почему не сказал, что у него нет иммунитета. Пришлось вспомнить об Уголовном кодексе, и о том, что Катюшка любит папу, чтобы не прибить бывшего на месте, настолько идиотской оказалась причина.

— Я не хотел расставаться с вами и нарушать условия нашей договоренности. Мы же должны прожить вместе девяносто дней без перерыва.

Ну не придурок ли?! Сделку он побоялся нарушить, которую сам же и придумал! Сам создал проблему, сам мучается. Он в самом деле думал, что если бы признался, что ветрянкой не болел, я бы в этой ситуации объявила, что он нарушил наше соглашение и больше не дала ему видеться с дочерью?! Даже сказать нечего. Только выругаться, и в который раз поинтересоваться, чем он думал. Вздохнула. Ладно, возможно, Волков и не от Катюшки заболел, а подцепил ветрянку, когда за ней в сад ходил от кого-то из детей.

Отправилась в кухню делать ему чай. Врач сказал, что нужно пить больше жидкости. Стандартный совет для всех болеющих. Пока чайник закипал, задумалась о нашей с ним сделке. Я ведь согласилась на нее не только для того, чтобы Павел не забрал у меня дочь, я хотела доказать ему, что между нами все кончено, что мои чувства к нему не вернутся.

Ага, прямо преуспела в этом деле. Через несколько дней после начала совместной жизни чуть не переспала с ним, поняла, что явно все еще к нему что-то чувствую и, похоже, собираюсь за ним ухаживать. А ведь действительно собираюсь за ним ухаживать, все равно на больничном сижу. Я уже молчу о том, что недавно поняла, что не хочу видеть рядом с Волковым кого-то.

Все пошло не по плану, интуиция подсказывала, что не у меня одной.

Я позвонила Клавдии Александровне, сообщила, что ее сын приболел, и что я за ним присмотрю. Она не так давно сидела с моим ребенком, я присматриваю за ее. Хотя бы потому, что сама она не ветрянкой не только не болела, но и прививку не делала. Что ж, в этой семье за здоровьем не следят. Она попросила держать ее в курсе.

Катюшка рвалась в комнату к отцу.

— Солнышко, папа болеет, ему нужно принять лекарство и спать. Когда станет лучше, он с тобой поиграет.

— Но ты его вылечишь, — уверенно заявила дочь.

— Вылечу, — ответила я. — Пойди, поиграй в комнату.

Вздохнула. Интересно, как я через полтора месяца буду объяснять дочери, почему мы уезжаем от папы. Раньше я об этом как-то не задумывалась, слишком была уверена, что отец из Павла не получится. Но даже моя мама успела заметить, что я ошиблась.

Отнесла Павлу чай.

— Как самочувствие?

Тот лишь поморщился:

— Голова раскалывается. Не понимаю, болезнь же детская, Катюшка только пятнышками покрылась, мне-то почему так плохо?

— Потому что взрослые болеют ею тяжело и с различными осложнениями вплоть до пневмонии. Может дойти до летального исхода, — сказала, протягивая ему таблетку. — Выпей.

Волков проглотил ее, но скривился.

— Горькая, — пожаловался.

Честное слово, как дите малое! Павел попытался встать с кровати.

— Ты куда собрался?

— В кабинет, нужно работать.

О-о, тяжелый случай! Он в таком состоянии еще работать собирается? Что он в таком состоянии сделать сможет?! Ничего, как-нибудь и без него справятся.

— Интересно, какое из слов «постельный режим» ты не понимаешь? Тебе же сказали лежать. Поесть я тебе принесу…

— Не надо.

Хорошо хоть спорить не стал насчет сна.

Засели с ребенком в детской. У мелкой много энергии, но на улицу ей еще нельзя, приходилось ее развлекать. Как раз недавно научилась играть в прятки. Папа научил.

То и дело ходила, проверяла, как Павел, следила, чтобы выпил лекарство и хоть немного поел. Чувствовала себя матерью двоих детей. Причем, старшенький у меня капризный.

А вечером, как только уложила ребенка, отправилась ночевать к Павлу. Кажется, у Волкова даже челюсть отвисла. Скажи мне пару дней назад, что я собираюсь с Павлом вместе спать, я бы тоже удивилась.

— Я на эту ночь. На случай, если у тебя температура поднимется.

Можно было и у себя в спальне остаться, но тогда пришлось бы вставать несколько раз за ночь, чтобы убедиться, все ли в порядке, но боюсь упустить момент. Мало ли Павлу станет хуже, и нужно будет вызвать скорую. Так что ничего, одну ночь посплю у Волкова. Так сказать, не в первый раз. А приставания — это последнее, о чем может думать Павел в таком состоянии.

Он еще удивленно смотрел, как я устраивалась у него на кровати. Волков меня в свою постель все-таки затащил. Да уж, чьи-то мечты сбываются, но не так, как ему хотелось.

Так непривычно засыпать с ним в одной постели. А ведь когда-то это было для меня само разумеющимся. Более того — я без него даже заснуть не могла.

Волков заснул первым. Я же долго ворочалась. Один раз за ночь все-таки пришлось сбить температуру. Выспаться в итоге не получилось, то и дело я просыпалась, чтобы проверить все ли в порядке.

На следующий день его всего обсыпало прыщами, гораздо сильнее, чем Катюшку. Нужно было эти прыщики обработать, и я, конечно же, охотно за это взялась.

— Почему зеленкой? — поинтересовался Волков. — Катю ты мазала чем-то бесцветным.

— У тебя степень, заболевания куда серьезнее, — солгала, не моргнув глазом.

Намазала от души, уделив много времени спине — такой простор для творчества, а мне так сложно бороться с искушениями. Вот и решила устроить себе небольшую компенсацию за волнения.

— Там тоже нужно намазать, — сказала, указывая на трусы.

— Я сам.

— Как хочешь, — ухмыльнулась я. — Главное, не расчесывай гнойнички.

— Не могу.

— Шрамы останутся.

Боже, словно с ребенком разговариваю. Комнату покидала с чувством полного удовлетворения. Во-первых, сердце грела разрисованная спина Волкова. Во-вторых, в кармане лежали ключи от его кабинета — Волкову волей-неволей придется соблюдать постельный режим. Начнет искать ключи — напомню о рекомендациях врача.

Одно не учла — что к Волкову придет врач и, конечно, заметит мое художество.

Громкий крик «Оля!» показал, что я оказалась права, а значит, пора дать деру. Рванула в детскую. При Катюшке Павел точно орать не будет.

Черт, не добежала. Волков поймал меня почти у самой спальни и прижал к стенке в самом прямом смысле — несмотря на свое состояние, бегал он слишком быстро. Выздоравливает, что ли? Крепко держал за запястья, так, что не вырваться при всем желании, навис надо мной. Дыхание перехватило.

— Оля, солнышко, мое, ты ничего не хочешь мне объяснить?

Невинно хлопала ресницами, а его горячее дыхание обжигало кожу. Павел стоял слишком близко, мысли почему-то путались, сердце бешено стучало, но не от страха.

— Подсказываю: рисунок на моей спине.

— Я просто соединила точки.

Ответ дебильный. Но говорят, что мужчины любят идиоток. Черт, я вроде бы не собиралась нравиться этому мужчине. Или собиралась? Черт, как же все сложно.

— И у тебя совершенно случайно получился олень?

Промолчала. Может быть, стоило обойтись цветочками? Эх, хорошо, что я еще не написала все, что я о нем думаю. Тогда бы Волков был гораздо злее.

— Совершенно случайно.

Смотрела внимательно на Павла. А ведь он, красивый, даже высыпания из-за болезни его не портили. Неподходящие мысли в такой момент. Может, я тоже приболела, несмотря на иммунитет?

— Оля, Оля, какая же ты лгунья. А ты знаешь, что врунишек надо наказывать?

Я напряглась в ожидании, как вдруг из двери показалась Катюшка. Мы с Павлом оба замерли. Я даже не знала, радоваться или огорчаться. Любопытно же, как он хотел меня наказать. У меня какая-то ненормальная реакция на Волкова.