— Всё хотел спросить. Худой, а ты с навозом не перебарщиваешь? — смеётся Пун из-за спины. — Зачем ты их при всём честном народе унавозил?

— Судейство достало, — говорю, смазывая горизонтирующий механизм. — Я не знал, как дать понять всем, что мы уверенно ведём в счёте.

— Валери всё время находился на позиции с арбитрами, — негромко говорит Пун. — Мне кажется, это он сознательно не давил на судей, хотя мог вмешаться в любой момент. Он проникся идеей, что главная задача тут — пропаганда нашего образа мыслей и действий. С этой точки зрения, чем больше «сухих» побед с нашей стороны за один контакт — тем ярче иллюстрация. Потому, чем больше было подсуживание — тем ярче «чистая» победа.

— Я этого всего не знал, — пожимаю плечами. — С моей позиции, всё выглядело так, будто одни дворяне изо всех сил тянут за уши других, проигрывающих при всём честном народе. Теперь-то уж что… Мне кажется, в программу было рационально включить ещё один элемент: соревнование на скорость первого удара.

— Это как? — вяло интересуется Пун из вежливости.

— Занимаем позиции с курсантами второго магического друг напротив друга. По единой команде, начинаем готовиться: они — свой ход. Мы — приводимся в боевое положение из походного. Работа по готовности. Чтоб было очевидно, что мы отстреляемся раньше, чем они изготовятся.

— От точности расчёта многое зависит, — начинает сомневаться Пун. — Тут же важно не просто выпалить первыми, а накрыть максимум со второго залпа: долго подбирать поправку в бою никто не даст.

— Профессионализма расчёта никто не отменяет, — соглашаюсь. — Если не умеешь, за ствол, конечно, лучше не браться… У нас гости. — Последнюю фразу говорю едва слышным шёпотом, поскольку у Пуна отличный слух. А чужим нас слышать не обязательно.

— Господа, соизвольте уделить нам внимание. — Раздаётся претенциозный голос откуда-то сбоку.

В принципе, я уже закончил, потому вытираю руки и оборачиваюсь. Стоящие перед нами — студенты второго магического. Те самые участники терции, которые выступали моими оппонентами. Они уже отмылись, официальный тон наводит на мысли.

— Мы не можем оставить вашу хамскую выходку без реакции, — спокойно говорит водник, среднего роста шатен вполне европейской внешности. — Пожалуйста, примите наш вызов.

Пун перехватывает его руку, которой он ведёт в направлении меня:

— С вашего позволения, инструктор первого Магического Колледжа джемадар Пун. Я категорически запрещаю любые эскапады в адрес моих курсантов либо подчинённых в моём присутствии.

— Вы дворянин? — вопросительно поднимает бровь огневик.

— Больше, чем вы думаете, — изображает брезгливость во взгляде и в интонации Пун. — В отличие от хавилдара Атени, действовавшего строго в соответствии с моими распоряжениями. Кстати, вы не имеете права вызывать его. Ни по вашему Уложению, ни по нашему Уставу.

Видимо, новости о наших «подвигах» на этом полигоне разносятся быстро, потому даже курсанты Второго Магического в курсе особенностей действующих у нас правил.

— В таком случае, вызов обязаны принять вы. — Спокойно продолжает водник, обращаясь уже к Пуну.

— Вы слишком много на себя берёте, юноша, — качает головой Пун, — пытаясь рассуждать, что именно и кому я должен либо обязан. Мои обязанности никак не являются предметом вашей компетенции. Впрочем, конкретно в этом случае, я готов пойти вам на встречу. Прямо сейчас. Дуэльная площадка. Одиночный средний меч. Сколько вас таких, с претензией? Вся терция?

Пун презрительно смотрит на курсантов Второго Магического, видимо, провоцируя их на сильные эмоции.

Тройка «оскорбленных» на удивление не ведётся на подначки. От имени всех спокойно отвечает всё тот же водник:

— Достаточно будет, если вы выберете одного из нас. Мы согласны с обоснованностью ваших потенциальных встречных претензий к точности арбитража нашей дуэли. Мы признаём проигрыш. Мы признаём необъективность судейства, с которой будем разбираться на своём уровне. Но навоз — это уже оскорбление. При всём уважении к мастерству ваших курсантов, мы не можем оставить этого без ответа. Дуэльная площадка через десять минут. Кого их нас вы выбираете?

— Не имеет значения. — Безэмоционально отвечает Пун. — Определитесь между собой сами.

— Честь имею.

Троица на удивление вежливо кивает головами и удаляется.

— Хм, похоже, порядочные люди, — чешу за ухом. — И действительно не могут не среагировать на навоз в морду. Чёрт вас поймёт с вашими дворянскими заморочками.

— Почему так думаешь? — ухватывается за детали Пун. — Что ты сейчас понял такого, чего не увидел я?

— Водник искренне сожалел о чём-то. «Воздух» и «огонь» чувствовали неловкость, — просвещаю Пуна об эмоциях терции. — Я же вижу эмоции. И мне есть с чем сравнить. Когда тупая ярость и пелена застят дворянчикам глаза, их эмоции выглядят совсем иначе.

— Всё время забываю, — мало не хлопает себя по лбу Пун. — Ты ж теперь ещё и целитель… С эмпатией.

— Точно, — киваю ему.

— Кстати, а каковы твои личные параметры, как целителя? — интересуется он, как будто что-то вспомнив.

— Это ты сейчас из вежливости? Или серьёзно интересуешься? — гляжу ему в глаза. — Ты что ли у майора Лю до сих пор не выяснил?

— Неудобно признаваться, — неожиданно краснеет и начинает мяться Пун. — Вообще о тебе с ней не говорил с того момента, как… Ну, ты понял… Как-то не до того было. Хотя, наверное, должен был поинтересоваться.

— Я рад за тебя, за твои успехи в личной жизни и за отсутствие времени на посторонние темы в семье, — смеюсь. — Эмпатия у меня где-то пятёрка из десяти максимальных по стандартной шкале. Резерв как у всех, на уровне четвёртого курса медиков. Но с техникой лечения не очень: во-первых, в теории не всё догнал, не все процессы понимаю. А голой силой давить не всегда вариант… Во-вторых, особенности второй специализации. Мне проще лечить себя, чем кого-то. И кстати, я бы на их месте в первую очередь вызвал на дуэль арбитра. — Осматриваю со всех сторон свою работу.

— А арбитра за что? — зависает на мгновение Пун.

— А арбитр своей явной необъективностью подвергал сомнению их способность победить честно, — пожимаю плечами. — Разве нет?

— …до первой крови! — распорядитель из местных делает отмашку платком, и Пун с оппонентом сходятся в середине дуэльной площадки.

Противостояние Пуна и местного «Воздуха» из пострадавшей от нашего навоза терции ведётся по каким-то формальным, сто раз уточнённым секундантами, правилам. Кстати, секундантом Пуна в данном случае выступает сам Валери.

Секундант противной стороны откровенно сообщил подполковнику, что понимает и наши резоны, и мои лично мотивы. Но реноме в общественных глазах — вещь сама в себе, приходится просто играть на публику.

Секунданты договорились между собой, что специально калечить или убивать друг друга стороны не будут. Когда Валери доводил это до Пуна, тот лишь пожал плечами:

— Да я и не собирался.

Дуэлянты обмениваются парой пробных выпадов, и дальнейшее действо лично я смотрю, как спектакль китайской оперы.

Я не сильно верю в боевую эффективность стилей фехтования а-ля китайское у-шу: все мои друзья-фехтовальщики оттуда всегда говорили, что нарежут любого китайца на ломти. Случись между разными фехтовальными школами реальный бой и попади какой-нибудь адепт у-шу со своим размашистыми стилем и сложной хореографией на обычного крепкого мастера спорта, скажем, по рапире.

К тому же, лично я хорошо знаю, что Пун шикарно владеет реально использующимися тут стилями, строящимися по принципу «защита — атака».

Потому его дальнейшие действия, изображающие какого-нибудь «семизвёздного журавля, ломающего соломинку», лично у меня вызывают ощущение оскомины.

Впрочем, на остальных это производит определённое впечатление. Судя по всему, в этом мире южно-азиатские стили не в ходу. По крайней мере, местный «воздух», являющийся противником Пуна, приспосабливается далеко не сразу. Но уж когда приспосабливается, достаточно легко «ловит» Пуна на возвратном движении и легким тычком в ногу обозначает свою победу.