Он тогда даже не успел толком поговорить ни с девушкой, которую уже считал невестой, ни с её братом. Послал им невразумительные письма, полные отчаяния и выспренных фраз, и всё. Его ждал Стефан и портал в Кирвалис.

Поэтому встречи с Лизандром он опасался. Неизвестно, как брат Эльмиры воспринял его исчезновение без должного объяснения. Портить отношения с учеником не хотелось. Но раз уж придётся… Он решил, что будет вести себя так, как будто ничего не было. Они встретятся по делу, ничего личного и лишнего.

Саму же Эльмиру Фернану видеть не хотелось. Трудно сохранить тёплые чувства к тому, кому ты сделал гадость. А если ещё вспомнить её письмо канцлеру… Тут вообще не знаешь, как с ней держаться. Хорошо, что все вопросы можно решить, не заходя к Лизандру домой. Во дворец его сестра не вхожа.

Успокоив себя относительно Лизандра и его сестры, Фернан вспомнил, что ему предстоит визит к графу Стефану, что почти столь же неприятно. Особенно теперь, когда он познакомился с истерической ипостасью своего благодетеля. Раньше-то он ничего подобного за графом не замечал, тот всегда вёл себя немного более раскованно, чем принято в высшем обществе, но и только. А в замке Александры сорвался неизвестно почему.

Во дворце канцлера Фернана ждали и тот час же провели в кабинет, где его светлость граф Эстеллис Арундельский, одетый в тёплый халат, валялся на диване с книжкой. Вроде бы обрадовался, увидев мага, но после кратких приветствий огорошил:

— Ты тоже считаешь, что я сошёл с ума?

— А кто ещё так считает? — на всякий случай спросил Фернан.

— Моя жена. Не знаю, что ей не понравилось, но Клотильда сегодня за завтраком так и заявила: Стефан, ты совершенно обезумел. Не пригласить ли целителя душ?

Фернан поначалу замялся, но всё же решился спросить:

— Это как-то связано с тем, что вы рискнули второй раз за день войти в портал?

— И с этим в частности! — воскликнул граф, — Кло вообще не понимает, что я потерял в Кирвалисе. Если честно, то я тоже. Эта паршивка никакого уважения не чувствует, ни ко мне, ни к императору.

То, что канцлер перевёл разговор на Александру, Фернану не понравилось, даже испугало. Поэтому он попытался вернуть его в прежнее русло.

— Так что заставило госпожу графиню так о вас отозваться? Может, тут можно чем-то помочь? Объяснить ей? Иногда стороннее мнение…

Стефан его перебил.

— Знаю, знаю, Кло тебя уважает, считает умником. По-моему, из-за того, что ты по бабам не бегаешь. Может, она бы тебя послушала, но в другой ситуации. А сейчас просто не лезь. Я и сам чувствую, что со мной что-то не то.

Фернан поднял удивлённый взгляд на патрона. Тот взъярился.

— Да-да, я сказал: не лезь! И не надо смотреть на меня с сочувствием. Я в нём не нуждаюсь! Эта твоя Александра… демоны! Я бы сам на ней женился, если бы не был женат. Она… Что-то в ней есть. Не красота, другое. Я всё время о ней думаю, не могу отвязаться.

— Думаете? — перепросил Фернан.

Стефан сердито зафыркал:

— Если хочешь знать, я её хочу! Прямо с чтения завещания, когда я лица ещё не видел. Просто голову снесло! И не смотри на меня так, жених! Да, я безумно хочу твою невесту и не стыжусь этого. Хочу как ни одну женщину за всю жизнь! Только подумаю, и всё! Просто с ума схожу! Вот, даже к жене вчера полез, чтобы успокоиться. Никого более подходящего в доме просто нет, все симпатичные горничные перевелись ещё в первый год после свадьбы. А Кло… Ей мужчина нужен для статуса, вот и всё. Моей жене даже в голову не приходит, что женщина в постели может получать удовольствие. Для неё это единственный и малоприятный способ забеременеть. А так как детей у нас уже трое, то, когда я вчера попытался вторгнуться в её спальню, меня попросту выставили! Ещё и какой-то тряпкой по лицу угостили. А с утра она заявила, что я псих ненормальный!

Фернан с трудом поймал челюсть, которая падала от удивления. Нельзя, нельзя показать удивление, только сочувствие, которого он как раз не испытывал. Наоборот, им владела злость. Пусть только попробует покуситься на Александру, родственничек недоделанный! Фернан придумает, как его окоротить.

Но почему он так на неё запал? Или это результат воздействия ведьминой привлекательности? Но тогда почему с ним самим ничего такого не происходит? Или Алекс по неопытности выпустила огромный заряд своего очарования прямо в канцлера, а больше ни на кого ей уже не хватило? Это она зря, теперь Стефан от неё не отвяжется. Надо будет с ней это обсудить. Пусть поищет в гримуаре, как бороться с такими явлениями.

Канцлеру же надо дать какое-то приемлемое объяснение. Пусть успокоится.

— Всё это очень странно, — наконец выдавил из себя Фернан, — Может, вам кто-то из гостей подсунул приворотное, а оно невовремя подействовало? Так бывает. Там же были местные дамы, большинство которых неравнодушно к вашему обаянию. Вдруг у какой-то с собой был пузырёк с зельем? В столице за этим следят, здесь не достать, а в провинции ведьмы варят, что клиенты спрашивают.

— Думаешь? — сощурился Стефан, — А что, очень может быть. Я там и пил, и ел, могли подсунуть. Но почему Александра? Ведь не она же подливала?

Фернан сделал умный вид и прочёл небольшую лекцию о разновидностях приворотных зелий. Есть же разные: от одних ты влюбляешься в ту, на которую оно зачаровано, от других в ту, которая первая попадётся на глаза. Упирал на то, что дамы часто сами не знают, как оно подействует, знают только, что приворотное, но идут на риск.

Кажется, Стефана он убедил. Пообещал поискать рецепт и сварить противоядие, а сам в уме лихорадочно перебирал свои запасы. Был, был у него амулет, предохраняющий от ведьминых чар. Как его теперь канцеру подсунуть, под каким видом? Может, в дополнение к зелью-антидоту? Его роль хорошо сыграет какое-нибудь безобидное успокаивающее.

Уже сейчас было ясно: все эти дела задержат его в столице дня на два, если не на три? Как там Алекс?

Письмо отца оказалось тем, что я никак не могла переварить. Вроде всё здраво и логично, но почему меня преследует чувство, что меня кругом обманули и заставили плясать под чужую дудку? В сущности, это так и есть. Не было у меня своей жизни, всё время чья-то чужая, кем-то для меня выдуманная. Отцом, тёткой, императором. И все вечно давят на долг, как будто я у них что-то брала и зажала, не хочу отдавать. Неправильно это! Не по ведьмински!

Я вдруг поняла, почему отец не хотел, чтобы я восприняла себя как ведьму. Тогда бы пришлось дать мне прабабкин гримуар, а там чёрным по белому написано: ведьмы не переносят давления, не признают сделанных не ими долгов и всегда противостоят обстоятельствам. У них есть на это силы. А меня от этих сил отрезали.

Ничего, мы ещё наверстаем упущенное!

В результате этих размышлений после разговора с Фернаном я никуда не пошла. Заперлась в спальне, залезла под одеяло, раскрыла гримуар и погрузилась в чтение. Думала, отвлекусь. Так с ним в обнимку и заснула.

Но только он мне не помог. Когда я проснулась утром, моя подушка была мокрой от слёз.

Надо сказать, последний раз я плакала, когда мама умерла. Не потому, что мы с ней были близки, а потому, что осознала: я никому на свете не нужна. Сейчас я чувствовала то же самое.

Нет, герцогиня Идалия Александра Раен нужна многим, тому же жениху, проклятому графу Эстеллису, императору, всем дворянам нашего Кирвалиса… Но девушка Александра помимо титула и дара никого не интересует, в этом у меня сомнений не было. Даже милый, понимающий Фернан при возможности выбрал бы свою Эльмиру или Эвелину, как её там звали.

Понятно, плакать в сознательном состоянии я бы и сейчас не стала, но над своими снами мы не властны. Накопившаяся горечь вылилась из глаз, когда я не могла её контролировать.

Встала я совсем разбитая. Велела подать завтрак в спальню и спросила у Патти, где мой жених. Оказалось, он отбыл ещё до того, как я проснулась. Порадовалась: Фернан в столице, он не увидит меня в таком состоянии. Наверное, правильно говорят, что нельзя держать всё в себе, можно заболеть. После прочтения письма отца мне было по-настоящему плохо. Грудь сдавливало, мешая дышать, в глазах мелькали мушки, в голове стоял противный звон.