Когда Саня родила и назвала сына Стасом, я был готов поверить, что вся моя жизнь была прожита только ради одного этого момента. В мире вдруг обрисовался смысл, позволивший начать затягиваться той самой чёрной дыре внутри меня.      

Затем и вовсе, мне стало мало этого всего – разговоров, редких встреч, смущённых взглядов, брошенных друг другу украдкой. Я хотел её. Всю и полностью. Вот только показывать этого нельзя было. Всё ещё помнил, что было, когда я дал волю своим желаниям. Думал же, что Саня позволяет мне быть рядом из благодарности, из-за того, что выбора у неё иного не было. А тут я… со своей страстью. Откуда я знал, что это может быть взаимно? Мне казалось, что как только я совершу хоть одно поползновение в её сторону, вновь увижу то отчаянье и слёзы, что стояли когда-то в её глазах. Я сгорал изнутри, изо дня в день, борясь со своими навязчивыми мыслями о ней. Было тяжело постоянно быть рядом и не иметь возможности позволить себе чего-то лишнего. А она как назло менялась – взрослела,  становясь более женственной. Я видел все изменения, происходящие с её телом, и нервно сглатывал.

Тот день, когда она сама не утерпела и лично устроила мне головомойку на лестничной площадке, стал подобен прорыву плотины. Потому что поток эмоций, хлынувший после всех наших признаний, уже было не остановить. Не знаю, что поразило тогда больше, что небезразличен ей, или что она готова с не меньшим пылом отвечать на мои действия. Как мы тогда целовались! Еле смог мозги включить, чтобы оторваться от Саньки. Так и стоял потом как идиот в подъезде с оттопыренными штанами, затем ещё и тёща будущая пришла с разговорами. Думал, что от  стыда сгорю. А когда понял, чего от меня Людмила Владимировна хочет, чуть в голос не застонал. Опять держать себя в руках, не позволяя лишнего шага в сторону уже практически своей женщины. Но с доводами её мамы было не поспорить, я понимал, что всё это будет во благо для той, чью жизнь уже однажды перевернул.

Дальше меня ждали полгода, очень смахивающие на агонию. Теперь было в разы сложнее сдерживать себя, потому что я знал, что моё желание взаимно, что Саня хочет всего этого не меньше, чем я. Спасало одно, в этот раз у меня была вера в то, что однажды она будет моей, и даже примерно знал когда.

В ту ночь после выпускного, в темноте нашей квартиры я положил все возможные силы, чтобы показать ей, каким может быть секс. Как это сладко и невероятно, доставлять взаимное  удовольствие. Старался сделать всё возможное, чтобы навсегда стереть из её памяти воспоминания о злополучном вечере. И Саня отвечала на все мои порывы, сама была страстной и развязной, что только подталкивало меня на новые геройства. Мы не отпускали друг друга всю ночь, а под утро, оставшись без сил, провалились в объятия сна.

Где-то в этот момент я и понял, что не могу без Сани. Без её глаз и улыбки, её упрямства и безграничного доверия. Даже было всё равно насколько это взаимно, главное, что она позволяла мне быть с ними, позволяла мне любить себя.

Вот примерно под такие думы я доехал до аэропорта. И чего меня это на воспоминания потянуло? Начал с намёка на лёгкую утреннюю эротику, а в итоге вон как всё закрутилось в голове. Нет, нельзя, больше увлекаться дегустацией настоек тестя. Кто знает, чему его там в своё время научили в Уругвае? А может это всё надвигающийся день рождение, типа старость и всё такое? Нет-нет, никакой старости.

Мотаю головой и опять морщусь от неприятного гудения. Всё-таки похмелье.

Уже в самом здание аэропорта узнаю, что Московский рейс задерживается как минимум на час. Неблагоприятные метиоусловия, что б их. Иду в туалет, в зеркале отражается моя помятая и небритая физиономия. Умываюсь холодной водой, но настроение от этого не улучшается. Не то чтобы оно было плохим, но как всякие мысли продолжают лезть в моё сознание, я чувствовал.

Удобно устроившись в местной кофейне, быстренько раскидал парочку рабочих вопросов. Вообще-то с некоторых пор у нас дома было под запретом работать в выходные, только если уж совсем земля под ногами не горит. Но, во-первых, я сейчас не дома, во-вторых, Саня меня сама отправила сюда. Вот и буду тихо протестовать за кружкой невкусного кофе.

Потом, правда, не выдержал, и позвонил домой.

-Встретились? – сразу же с хода интересуется жена.

-Неа, рейс задерживается.

Саня выжидающе замолкает, правильно оценив мой ехидный тон.

-Чего молчишь? Я надеюсь, что тебе там стыдно. Выгнать единственного мужа в снегопад.

-Если скажу, что стыдно, ты успокоишься? – мягко говорит Саня, явно улыбаясь на том конце трубки.

-Не успокоюсь, буду до конца столетия тебя это припоминать. Между прочим, им ещё час лететь. 

-Сашка, ты бухтишь как старый дед!

Вот язва! Шутки насчёт моего возраста в последний месяц были очень популярны в нашем доме.

-Издевайся, издевайся. Посмотрю я на тебя в следующем году.

-И не надейся, мои тридцать девять в следующем году всё равно будут меркнуть перед твоими сорока! – самодовольно хвастает супруга.

- Тогда мне может быть уже сейчас подумать о разводе? – прибегаю я к излюбленной шутке.

- Подумай, - легко соглашается Саня. А потом мстительно добавляет. – Я тебе детей оставлю, а сама возьму кошку и отправлюсь куда-нибудь в тёплые страны на курорт.

-Боюсь спросить, как надолго тебя хватит.

-Ну, пара недель у меня в запасе есть…

Оба довольно смеёмся. А потом Саня уже более серьёзным голосом спрашивает:

-У тебя всё в порядке? Нормально доехал?

-Да, только дороги нечищеные, а так терпимо.

-А что с голосом? – интересуется моя всевидящая жена.

Немного мнусь, не хочется её грузить. А потом думаю, что наоборот, своим молчанием ещё больше её напрягу. Кто знает, что она там себе напридумывает.

- Мысли всякие непонятные в голову лезут.

-Хочешь об этом поговорить?

-Пока нет. Ты мне лучше расскажи, что там дома сейчас.

-О! Дома всё интересно, - не споря со мной, Саня переключается на другую тему. – Девочки проснулись и теперь докапываются до Дамира, который, как ты понимаешь, не совсем расположен к общению. Кир очень активно над этим угорает, и уже подкидывает пятнадцатую идею для девчонок, как можно ещё пристать к Даму.

- Садисты! – сочувствую я старшему ребёнку. Тьфу. Опять. Этот же тоже уже не ребёнок.

- Это в тебе солидарность говорит, - ехидно замечает она. – Если б вы вчера не вместе пили, ты бы присоединился к этой экзекуции.

-А Ромка приехал? – увиливаю я от продолжения темы.

-Полчаса как. Отсыпается теперь, не реагируя ни на какие звуки.

-Не сказал, где был?

-Саша, ну где в его возрасте можно пропадать всю ночь? Дела сердечные, - с намёком поясняет Саня.

-Надеюсь, он там по девочкам бегал, а не по… мальчикам, - подколки по поводу ориентации сына были излюбленным занятием нашей семьи. Одно время я реально напрягался из-за проколотого уха и крашенных волос.

-Да у Соньки он был, у Соньки… Опять весь загруженный пришёл. И когда они уже успокоятся? С восьмого класса нервы друг другу трепят, - печально вздыхает она.

-Всего лишь пять лет, - хмыкаю я. – Люди вон двадцатилетия мозги себе выносят.

-ЭЭэээ, ты сейчас на что намекаешь? – наигранно обижается жена.

-Лишь только на то, что всё с ними в порядке будет. Молодые, горячие. Они же видятся три раза в год, пока он в своём Питере торчит. Так что они в моменты встреч сразу на несколько месяцев вперёд отрываются.

-Нет в тебе сострадания!

-Нету, - соглашаюсь я и зеваю. – Сань, лучше скажи, мне что-нибудь хорошее.

Саня задумывается, а потом нежным голосом просит меня:

-Возвращайтесь скорее, мы скучаем.

Можно подумать, что я не час назад из дому выехал. А как минимум неделю.

-Сань…

-Нет, правда, Хочу, чтобы мы уже всем составом поскорее в одном месте собрались. 

-Скоро будем, - серьёзным голосом обещаю я ей.

-Люблю тебя.

-И я.