К ужину я всё же собралась с силами и спустилась вниз. В замке была тишина; слуги выглядели не менее помятыми, чем я. Зато Оберлинг и Браенг сидели в салоне и мирно обсуждали цены на зерно и решали, какая порода овец более приспособлена к жизни в горах.

— Милослава? — поднял на меня глаза супруг. — Ты выглядишь… лучше, чем утром.

Я осторожно уселась в кресло.

— Я вчера вела себя… неприлично? — рискнула спросить у мужчин.

— Ни в коем случае, — ответил Макс. — Ты была веселой, но не чрезмерно.

— Боюсь, что твоему родичу я пришлась не по вкусу.

— О, напротив — Аристарх восхищался тобой, — уверенно ответил Оберлинг, смотря на меня честными голубыми глазами. — Он сказал, что ты моя награда за все страдания.

— А он вообще кто?

— Аристарх — глава рода Оберлингов, — пояснил супруг.

Я застонала и опустила голову. Муж сел рядом со мной, взяв мою руку в свою ладонь и приподнимая пальцем мой подбородок.

— Никогда не принижай себя, — твердо сказал он. — Ты умная красивая женщина. Чем скорее ты начнешь так думать о себе, тем быстрее это увидят другие. Кстати, у меня для тебя подарок к Зимнепразднику.

Он снял с мизинца перстень с крупным зеленым камнем и надел мне на безымянный палец. Я заморгала глазами в изумлении.

— Это перстень моей матери, — пояснил он, очевидно, опасаясь, как бы я не решила, что он дарит мне кольцо кого-то из жен. — Признаться, мысль о женитьбе была мне противна, но я рад, что так вышло. Ты прекрасный человек и добрая жена.

Я опустила голову, желая скрыть навернувшиеся на глаза слезы. Это было неожиданно приятно. В груди разливалось тепло.

В сущности, для чего нам в жизни любовь, да и нужна ли нам она? Ведь у меня есть дом, есть ценящий и уважающий меня муж, который, кажется, даже завязал с выпивкой. Есть горы, от которых захватывает дух. Есть дядюшка, к которому я искренне привязалась. Есть сразу две бабки, хоть какие-никакие, а родственницы. Возможно, мы с ними поладим когда-нибудь. Я знаю что отец, мачеха и сестра живы и здоровы.

Степняк — перевернутая страница. Наши с ним дороги разошлись. Любовь? Страсть? У меня этой страсти каждое полнолуние: до дрожи в коленях. Кто-то, возможно, бежит скучной жизни, но точно не я. Я всей душой жажду прожить непримечательный, скромный век, избегая всяческих потрясений. Спасибо, мне вполне хватит считать похищение со свадьбы и путешествие в страхе и тревоге самым интересным событием своей жизни. Тем более, в горах работы много: нужно бы урожайность проверить, дома новые построить, мага привезти сюда. Хочется школу свою открыть, а для начала можно детей научить читать и писать — им это непременно пригодится.

А что до приключений — у меня еще дневник его мятежного высочества в комнате спрятан. И надобно выяснить, что за шутки с женами Оберлинга происходили. Что-то мне подсказывает, что здесь связь имеется.

«4 число месяца мая 781 г. от основания Галлии

Отряд лучших ловчих расположился под стенами замка Нефф. Что мне с того? Здесь есть пища и вода, кров над головой, библиотека, Шарлотта… Я могу прожить так всю жизнь.

Омрачает только поражение. Конечно, я мог победить, впрочем, теперь, после бесед со старым хозяином замка, я вижу столько своих ошибок, что не понимаю, как я вообще смог дойти до покоев брата и ранить его. Жаль, что не смертельно. Из Иеронима вышел бы правитель не хуже меня, но куда лучше Бальтазара. Лучше король-ученый, нежели тиран и садист.

Мне не столь жаль себя, как Галлию. Что теперь будет с ней? Предчувствую волну казней, гонений, угнетений. Да еще непременно будет падение нравов. Сейчас наклонности наследника хранятся в секрете, но в будущем он не утрудится скрывать свои забавы. А что дозволено королю — то непременно пойдет в народ. Люди всегда берут пример с тех, на кого устремлены взоры. Будет королем Иероним — можно ждать расцвета науки и магии. При Бальтазаре будут строиться дома веселья и разврата.

Впрочем, не буду лгать самому себе и тебе, о человек, читающий сии строки. Что будет после моей смерти — мне плевать. Будем есть, и пить, и веселиться, ибо завтра умрем. Благо, что погреба в замке Нефф глубоки.

12 число месяца мая 781 г. от основания Галлии

Воспоминания о матушке. Сия добродетельная, без сомнения, жена любит меня более других сыновей. Старшего — наследника — забрали у нее сразу после рождения. Второй сам, по воспоминаниям матушки, не проявлял к ней любви, интересуясь лишь исследованием окружающей его действительности. Я же стал ее отрадою, ласковым сыном, от младенчества принадлежащим лишь одной матери.

Бальтазар мать презирает — как отец и его приближенные. Ни сколько не удивлюсь, что ей не в радость будет то время, когда он придет к царствованию. Если отец, хотя и без особого усердия, выделяет королеве деньги на содержание двора, то Бальтазар попросту запрет ее в монастырь. Не завидую я и его супруге: участь ее будет такой же, как у матери. Так что матушка всегда убеждала меня, что мне корона куда более к лицу, чем старшему брату.

Теперь я понимаю, что это далеко не так. Меня не уважает гвардия и не особо любит народ. Однако среди лордов поддерживали многие. Не думаю, что стоит перечислять имена моих союзников: кроме Браенга, со мной рядом никого не осталось. На моей стороне было четыре рода; но в нужный день дворец штурмовали со мной лишь Вольги. За что и поплатились: рода Вольг больше не существует. Надеюсь, они вняли моему напутствию и успели покинуть Галлию, впрочем, это сомнительно.

Я приношу несчастье тем, кто меня любит…»

Вольги? Волчеки!

Я в волнении принялась расхаживать по комнате. Как причудливо связаны судьбы! Если Волчеки и есть те самые оборотни, бежавшие в Славию, в чем я почти не сомневалась, то не удивительно ли, что судьба вновь свела их с Браенгами? Нет, не пара мне был Митрий как гнессе Градской, но как леди Милославе Браенг — ровня. Большой магии я только в них не замечала. Один ли это род из двенадцати? Впрочем, какая теперь разница!

Глупый, глупый принц Доминион! Юный мечтатель! Сколько же было ему лет? Вряд ли многим больше двадцати. Мне искренне жаль его, и в то же время я им восхищаюсь. Как бы то ни было, его мечта сбылась. Принц Бальтазар умер, и умер от его руки. От удара кинжалом у его старшего брата началась лихорадка, от которой он так и не оправился. Отцом нынешнего государя был Иероним.

Предсказания мятежника тоже сбылись — при его брате Галлия достигла небывалого расцвета. Открывались школы, как магические, так и обыкновенные, поддерживались ученые, появились суды присяжных, повсеместно шло строительство. Иероним был сторонником медицинской науки, при нем в Галлии стала обязательной вакцинация против оспы и холеры, был построен лекарский университет. Галлия блистала — она была законодательницей моды, стиля, ее технические разработки жаждали заполучить все страны.

Зато сын Иеронима оказался куда более дурным политиком: он развязал войну с Франкией, рассорился со Славией и Степью. Воевать пришлось и моему отцу, и моему супругу. Если Славия с ее магами легко дала отпор, то с Франкией окончательное перемирие подписали не более пяти лет назад. В каждой деревне жили участники последних сражений.

Кирьян рассказывал, что кронпринц Эстебан — весьма здравомыслящий юноша. Он не очень хороший маг и слабо разбирается в технических науках, зато умеет ладить с людьми и уже сейчас окружил себя преданными соратниками. Ему, вероятно, будет интересно почитать дневник его мятежного предка.

Дочитаю и попрошу дядюшку передать находку принцу, если, конечно, на следующих страницах не будет ничего такого, что следует уничтожить.

Глава 4. Дневник

*** вырвано несколько листов***

«19 число месяца августа 781 г. от основания Галлии

Браенг предложил мне бежать во Франкию. Он даст мне проводника через горы и некоторую сумму денег. Во Франкии, вероятно, я сумею скрыться под чужим именем. Не думаю, что старик внезапно воспылал ко мне теплыми чувствами, нет. Причина сего предложения Шарлотта. Она беременна. Я буду отцом. Всё же Браенг хочет для своей незаконной дочери чего-то лучшего, нежели смерть от голода в осажденном замке. Мы должны бежать по горным проходам к морю. Старик расщедрился даже на рекомендательные письма к знакомому капитану.