Сглотнув, отворачиваюсь и натыкаюсь взглядом на Мышку, которая несёт мне тарелку с едой. Нет, ну зачем она? Вспоминаю, как девушка умоляла не прогонять её и в мыслях мелькает неприятная догадка, что таким образом бедняжка пытается отработать то, что мы её не выгнали. Но одно дело помогать… а другое чувствовать себя обязанной нам угождать.

— Спасибо, Наиле, — произношу, приняв у неё еду, и перехватываю тонкое запястье, пока она не успела уйти. — Но тебе не нужно нам прислуживать.

Девушка вздрагивает и поднимает на меня глаза. В них растерянность, постепенно сменяющаяся… горечью.

— Простите хали, — склоняет она голову. И, опустив плечи, направляется к повозке. Что за…

— Наиле, постой, — вскакиваю я, но меня опережает Кор, стремительно преградивший ей дорогу, и, игнорируя её испуганный выдох, ведёт обратно к костру.

— Ну что же ты, Мышка, так плохо о Роме думаешь, а? — приговаривает брат Мэл, усаживая её на бревно рядом с Лялькой.

— Я… нет, вы что, хали? — потерянно отнекивается она, а я, пользуясь случаем, приседаю перед ней на корточки, чтобы заглянуть в глаза.

— Наиле, объясни мне, чем я тебя обидел? — прошу её, хотя уже и сама догадываюсь. И нехорошие такие выводы из моих догадок лезут.

— Вы меня не обидели, хали, — сглотнув, произносит она, но я чувствую, что это неправда. — Я просто не научилась ещё угадывать ваши желания и не знаю, что сделала не так. Но я обязательно научусь.

Э-э-э. Моё лицо по мере её сбивчивой речи всё больше вытягивается.

— Мои желания? Зачем? — ошарашенно переспрашиваю у бедняжки.

— Вы позволили мне остаться в вашей повозке, есть вашу еду, — перечисляет Наиле. — Меня… учили, что за доброту мужчины и его хорошее отношение надо быть благодарной. И всегда делать всё, чтобы ему угодить. Я правда хочу. Но не знаю, как. Вы так молоды… Меня больше готовили быть наложницей старшего мужчины. Простите.

Рвано выдохнув, я закрываю лицо руками. Приехали.

— Наиле, я… сказал, что ты не должна нам прислуживать, имея в виду, что ты не обязана этого делать. Ты не прислуга. Понимаешь? И передо мной выслуживаться не должна… не обязана, — потом вспоминаю, как она уходила есть в повозку, и, не отходя от кассы решаю прояснить и этот момент на всякий случай. — И можешь есть вместе со всеми, если, конечно, хочешь этого.

— Могу? — ошарашенно переспрашивает она.

— Если хочешь.

— И вы разрешите мне снять хариджи? — она с опаской бросает взгляд на застывшего рядом Кора. Вот уж кто точно обрадуется возможности увидеть её лицо.

— Если ты наделила меня правом давать тебе разрешения, то разрешаю. Эти мужчины не проявят к тебе неприличного интереса, — произнося положенную фразу, я выразительно поднимаю брови, смотря на Кора. Попробуй только прояви. Тот изображает святую невинность. — Но, Наиле. Это именно, что разрешение. Не требование. И уж точно не приказ. Если тебе некомфортно, или ты не хочешь открывать при нас лицо, можешь не делать этого. Поняла? — в порыве эмоций, я хватаю её за руку. И меня накрывает её прошлым и возможным будущим.

Ох. От неожиданности едва не шарахаюсь назад, но умудряюсь удержаться на ногах… и досмотреть. Это впервые после нападения дар даёт о себе знать. И мне больно от того, что я вижу. Бедняжка. Сколько же ты пережила? И не сломалась. Научилась приспосабливаться. Гибкая, как лоза. Но попробуй сломай.

— Почему ты сбежала из Храма в Хазре? — смотря ей в глаза, задаю вопрос, который всех нас интересовал. Чувствую, как отзывается внутри вернувшаяся сила. И знаю, что она ответит. Как знаю то, что ей нужно сейчас это сказать, чтобы почувтсвовать себя свободной.

— Потому что янгарда начала разыскивать родственников девушек, которые воспитывались у хозяйки. И моих бы нашли, — всхлипнув, признаётся Наиле.

— Это плохо? — скрежетнув зубами, уточняет Кор.

— Меня не крали, как большинство остальных. Хозяйка меня купила, — тихо шепчет девушка, но в оглушительной тишине, стоящей посреди поляны, эти слова слышны всем. — Моя мама умерла. А отец взял в жёны свою любимую наложницу. Она люто ненавидела меня и, когда забеременела и родила ему сына, упросила его меня продать. И снова продаст. Только уже мужчине. Я ведь уже совершеннолетняя. Она и тогда хотела, но отец не согласился, а в воспитанницы хоаль Адоляре отдал. Теперь согласится.

— И ты решила спрятаться в Обители Праматери, — понимающе киваю.

— Да. Я слышала от служителей про вас. И решила спрятаться ночью в вашей повозке.

— Тебе повезло, что я другую охранку не поставила, — хмыкает Мэл. — И что Рома присутствовал в повозке, хоть и крепко спал, — в мою сторону летит насмешливый взгляд.

— Вы теперь меня прогоните? — тихо интересуется Наиле, боясь поднять на меня взгляд. Я вижу, что она собой недовольна. Знаю, что не хотела рассказывать. Но так надо. Меньше придумывать себе будет и доверится тому, кому надо. Потом ещё спасибо скажет.

— Нет. Глупостей не говори. Ты теперь с нами. Не прислуга. Бабушка, примешь под крылышко ещё одну деточку? — выразительно гляжу на внимательно слушающую Гапку.

— Конечно, Рома, — улыбается пожилая няня, и я понимаю, что она уже это сделала. С её добрым сострадательным сердцем и не могло быть иначе.

— Вот видишь, Наиле, — улыбаюсь я ей, пожимая ладонь, которая ещё тоньше, чем у меня.

— Спасибо, хали Рома, хоаль Зарима, — шепчет она, зажмуривается, тяжело дыша, а потом несмело поднимает руки к вискам. И снимает с лица хариджи.

Уоу, так и комплексом неполноценности можно обзавестись. Мышка, оказывается, настоящая красавица. К потрясающим глазам прилагается и лицо, глядя на которое не возможно не любоваться. Бросаю на Кора быстрый взгляд. Со стороны может показаться, что он на неё даже не смотрит. Но я почему-то уверена, что сейчас всё его внимание сосредоточенно на девушке. А вот Рэн… Повинуясь интуиции, поворачиваю голову чтобы взглянуть на мужчину. Он как-то излишне пристально рассматривает… наши с Наиле руки. Поборов желание резко отдёрнуть ладонь, я убираю её неспешно. И чувствую, что взгляд Рэна теперь перемещается на моё лицо. Ох и палюсь я. На ровном месте. Ай, ну и чёрт с ним. Даже если догадается, что из того? Я не обязана ему ничего объяснять. Бояться этой троицы тоже не могу, они, конечно, не пушистые зайчики, но и вреда мне не причинят. Если вдруг что, я всегда могу отказаться ехать с ними вместе.

Потому делаю вид, что ничего не произошло и возвращаюсь на своё место. Еда стынет.

После ужина меня всерьёз озадачивает вопрос гигиены. Магический аналог прокладок радует надёжностью, заклинание Мэл работает на славу, но чистоты всё рвно хочется безумно. В реку лезть, как бы мне этого не хотелось, всё-таки глупо. Придётся закипятить воду. Наверное, сделаю это с вечера, например для чая. А ночью, встану и тайком унесу котелок к реке.

Если сделать морду кирпичом, то можно много чего провернуть, не привлекая абсолютно никакого внимания. Ну подумаешь, парню чаю на ночь захотелось. Ну подумаешь котелок к повозке утащил и забыл назад принести. Котелок ведь наш? Наш. Что хочу то и делаю. Гапка мой замысел, кажется, поняла. Наиле и не заметила ничего, поскольку сразу после ужина спряталась в фургоне. Видимо, её деланно равнодушный вид Кора тоже не убедил.

Довольная собой я и засыпаю, чтобы по сложившейся уже в дороге привычке проснуться перед рассветом. Тихо, чтобы не разбудить своих попутчиц, прокрадываюсь к переднему борту и выбираюсь наружу. Как я и предполагала у костра обнаружился часовой. И, конечно, же не Мэл. Но и, хвала небесам, не Рэн.

— Ты чего не спишь? — вскидывает брови Кор, повернув голову в мою сторону.

— Да так. Отойти нужно, — шёпотом выдаю я, он хмыкает и теряет ко мне интерес. Юху-у. А теперь хватаем котелок и быстро в тёмные кусты, пока не заметил.

Ура получилось. Сейчас мне будет хорошо. Сейчас мне будет чисто. К реке я спешу едва ли не вприпрыжку, только накрытый крышкой котелок и сдерживает. Еще успеваю подумать, что надо спуститься подальше вдоль течения, чтобы меня случайно никто не увидел, выскакиваю к реке и замираю с отвисшей челюстью.