Зал поддержал Чеснокова-младшего и поддакивающего ему Смита бурными аплодисментами. Хотя у многих говорящих выражение лиц было откровенно недовольным. Аплодировали они вяло и как бы нехотя. Однако потенциальная угроза Последнего слова, словно витавшая в воздухе, не давала недовольным открыть рты. Террористы, способные призывать Титанов или полностью отключать говорящим их силы... такие напугают даже самых бесстрашных.
— По традиции перед подписанием договора я задам вопрос, – сухо произнёс Чесноков. — Все ли согласны с подписанием договора? Ведь если хоть один из членов уважаемых семей скажет "нет", то договор не будет подписан. Его отправят на доработку. Уважение к свободе — наша главная ценность и принцип, и пока все не будут довольны соглашению не быть.
Последний вопрос на самом деле являлся чисто риторическим и задан был для галочки. Если бы кто-то вдруг сказал "нет", то его бы в дальнейшем очень мягко, но настойчиво убедили бы пересмотреть своё мнение. В противном случае... к недовольному были бы применены более эффективные меры убеждения, после которых уже любой бы согласился с поставленным вопросом.
– Я против этого договора! – разнёсся по залу чей-то звонкий голос.
Присутствующие господа и дамы говорящие начали озадаченно переглядываться – что это ещё за незапланированные высказывания? Ведь всё уже давным-давно решено, уважаемые семьи все до одной сказали "да".
В дальнем конце помещения распахнулась дверь и в помещение энергичной походкой вошёл никому не известный парень, одетый в простую повседневную одежду, резко контрастирующую с дорогими брендами, столь любимыми говорящими...
Илья двигался прямо к сцене, где стоял его отец, а ряды говорящих расступались перед ним. Шепоток и удивлённые взгляды стали его постоянными спутниками в этой широкой зале, расположенной на сотом этаже многоэтажки. Илья впервые оказался здесь, и пока ехал на лифте, у него даже уши заложило от огромной скорости, развитой техникой. Чувствовалось большое количество бабла, вложенное в данное архитектурное сооружение.
— Кто его пропустил? Как он прошёл мимо охраны? – послышался чей-то голос.
Геймер его проигнорировал. Ага, так он и расскажем всем им про свою теневую словоформу.
-- Я Илья Чесноков, представитель нового клана Чесноковых, – произнёс Илья, остановившись рядом со сценой, где стояли Александр Чесноков и Самюэль Смит. – Я возражаю против Трансконтинентального... Великого... как там его... Договора Говорящих! Поскольку он не несёт никакой пользы нашему обществу и способствует лишь концентрации власти в руках узкой группы людей и их приближённых.
У Самюэля Смита лицо скривилось, словно навернул сразу ведро лимонов. У многих говорящих в зале – аналогично. Однако большая часть присутствующих взглянула на Илью с любопытством. Ведь большей части присутствующих договор был не по душе, и они согласились подписаться лишь вынужденно.
– Твой клан не может считаться полноценным, – сухо произнёс Чесноков-младший. Его лицо, как обычно, ничего не выражало. – Нельзя просто так взять и объявить себя главой клана. Особенно если ты изгнанник. Ты должен получить официальное разрешение от Тайного министерства, либо от действующего, либо бывшего лидера клана...
– Моё разрешение тебя устроит? – раздался рядом с Ильёй чей-то хриплый каркающий голос. От тени геймера отделилось маленькое тёмное пятно, увеличилось в размерах, отделилось от пола. Оно обрело объём и превратилось в... теневого стража! Причём не в обычного, которых делали из животных, а в человека!
Раздалось несколько вскриков, кто-то из присутствующих женщин упали в обморок. Многие мужчины тоже не сдержали удивлённых возгласов – ведь перед ними стоял и улыбался никто иной как Алесандр Чесноков-старший, почивший год назад! Многие знали его лично...
Один лишь Чесноков-младший, глядя на внезапно ожившего отца, сохранял прежнее пресное выражение лица. Он лишь чуть-чуть приподнял одну бровь, да и то сделал это несколько нехотя. Скорее демонстративно, нежели по велению рефлексов.
– Это ты такое сотворил с дедом? – спросил Чесноков-младший, повернув голову к Илье.
Тот уже хотел было пустится в подробные объяснения, но потом подумал, что данный вопрос по сути не имеет значения.
– Это никак не относится к текущей теме разговора, – вместо этого сказал он.
По рядам говорящих снова пробежал возбуждённый шепоток. Немыслимо, Илья Чесноков сделал из человека Теневого стража! И не из кого-нибудь, а из собственного деда. В глазах говорящих так и читалось – как же сильна жажда власти в этом мальчишке, что он решился на подобный поступок? Даже среди говорящих, ни в чём себя не ограничивающих, подобное считалось аморальным! Не говоря уж о серьезном нарушении законодательства и реальной возможности получить значимый тюремный срок, от которого не защитят никакие связи.
– Я здесь, чтобы выдвинуть обвинения главе дома Чесноковых Александру Чеснокову-младшему обвинения в преступлении против человечества и говорящих в частности! – громко произнёс Илья, его голос эхом заметался под сводами помещения.
Воцарилась гнетущая тишина. Важные гости озадаченно переглядывались, смотрели то на Илью, то на Чеснокова-младшего. У многих, кто смотрел на геймера, на лицах так и читалось: что этот щенок себе позволяет? Кто его вообще сюда пустил?
– Выведите его отсюда, – коротко приказал Чесноков-младший. На его безмятежном лице, как и всегда не читалось никаких эмоций. Холодные равнодушные глаза глядели на Илью изучающе, словно батя рассматривал сына под микроскопом. Что это за бактерия и почему решила себя проявить? Неужели маленькая тёмная норка, что ей выделили, стала вдруг тесна?
Несколько человек в чёрных костюмах, секьюрити, неуверенно двинулись в сторону геймера.
– А ну ка стоять ребята, – приказал Александр Чесноков-старший. – У мальчика есть, что сказать вам. Всем вам.
Он выразительным взглядом прошёлся по лицам секьюрити. Те остановились и неуверенно переглянулись. По их глазам так и читалось: а может быть эти бояре сначала сами промеж собой разберутся? А то тронешь одного важного говорящего пальцем, потом тебя отправят в Сибирь дрова трогать... вернее, рубить.
– Я имею право стоять здесь и говорить! – продолжал настаивать Илья. – Согласно сто пятнадцатой декларации от тысяча девятьсот первого года сын главы рода имеет право говорить вне своей очереди на официальных торжественных мероприятиях, если имеет уважительную причину. Не оглядываясь на официальный протокол!
Тем не мене круги Речи он активировал всё равно Сразу оба. Знание законов – то чудесно, но ведь есть ещё такое понятие как грубая сила. Батя может просто приказать выставить нерадивого сына на мороз... что он, собственно уже и сделал.
На лицах большинства говорящих, особенно тех, кто помоложе, читалась откровенная растерянность. Что ещё за закон? Откуда он взялся? Да ещё и начала двадцатого века...
– Это устаревший закон, – коротко бросил Чесноков-младший. – Им никто давно не пользуется.
Однако в отцовском взгляде Илья заметил намёк на... лёгкую заинтересованность? Похоже батя сразу же подумал о том, откуда его сын знает про существованию данной декларации? Молодой и современный сын двадцать первого века, зачем он вдруг решил забраться в замшелые законы вековой давности?
– Его фактически не отменяли, – произнёс Илья. – И поэтому он до сих пор продолжает действовать.
На самом деле подобных законов, принятых законодательной системой говорящих, было довольно много. Большая их часть морально устарела и на практике не применялись, как и отметил Чесноков-младший. Ну например, зачем современному человеку протокол отношений рядового говорящего с монаршей особой? Сейчас монаршею особу днём с огнём не сыщешь, да и говорящие сами не особо часто встречаются. Тем не менее законы никто не трогал по сей день, они считались действующими, хоть и изрядно пропылившимися. Рыться в старых бумажках ни у кого особой охоты не было, поэтому иногда какой-нибудь ушлый адвокат вполне мог воспользоваться старым законом, чтобы обратить дело в пользу своего клиента. Подобные случаи были хоть и редки, но периодически происходили. Вот и Илья сейчас делал то же самое – благодаря старом закону формально он вполне мог высказаться прямо сейчас, не нарушая установленные порядки, к которым многие говорящие, особенно старшего поколения относились очень щепетильно.
