— Я от тебя на шаг не отойду. Я даже не позвоню Русскову.

— Лена, я сказал нет. И прекрати нудить.

Она не нудила — она с ним почти не говорила. Только быт иногда обсуждала. Вот и сейчас дома вышла в гараж, чтобы бросить в стиральную машину одежду из самолета.

— Дима, я завтра все постираю. Пожалуйста, не создавай видимость деятельности. Это ни к чему. Я знаю, что тебе было тяжело. Я до июня дома.

— Дома? — Дима облокотился на капот машины. — Мне всегда хочется переспросить, где это, когда ты произносишь слово «дом».

— Мой дом там, где мой сын. И я не знаю, зачем ты каждый раз передергиваешь мои слова.

— На июнь у тебя билет уже есть?

— Конечно, есть. Я переслала тебе его на горячее мыло.

— Посмотрю. Сто лет его не проверял. С мамой не говорила?

Лена тяжело выдохнула:

— Нет, я с ней ни о чем не говорила. Она просто считает, что ты сумасшедший и боишься, чтобы ребенок летал.

— Знаешь, если бы она знала правду, она бы считала меня еще более сумасшедшим. Скажи честно, хоть маленький шанс у нас есть?

— Ждешь, когда ему надоест? Знаешь, наш с ним общий знакомый прямым текстом сказал, что он е… — Лена произнесла уместный глагол одними губами. — Ну и мне заодно сказал пару нецензурных слов. Он на твоей стороне, но я с ним не согласна.

Алена закрыла барабан стиральной машины и вернулась в дом. Степашка уже спал. Она погасила свет и легла на свою половину кровати. Кабинета у нее больше не было. Там стоял так называемый гостевой диван. Няня только один раз застала на нем Диму, но они выкрутились — сказали, что Степа спал слишком неспокойно, а папе следовало выспаться перед работой.

Это была тяжелая поездка. И предыдущая, когда она не виделась с матерью, была не лучше. Руссков извел ее требованием нанять адвоката. Дурак, не понимает, ничего не понимает…

— А у нас шторы желтые всегда были? — закончил он почти что ссору странным примирением, и Алена сначала подумала, что он шутит. Нет, только через три месяца заметил изменения в квартире. Она каждый раз что-то меняла, выкидывала, покупала — все хотелось почувствовать себя хозяйкой не только шкафа, в котором висели ее вещи. Она летала налегке, с рюкзачком, когда летела только к нему. В этот раз был чемодан с подарками для мамы с бабушкой. Ну и для свекрови заодно. Алена съездила к ней и покорно выслушала нотацию по поводу командировок с маленьким ребенком. Это Димина мать еще про все не знала! Никто не знал. Какие же они с Думовым отличные конспираторы! А вот с Руссковым — хреновые.

Она приходила в офис каждый свой визит. Собирала свою группу, что-то с ними обсуждала и ловила долгие взгляды. Они со Стасом не афишировали и не отрицали свою связь. Машина-то была одна. В то утро она еще не готова была ехать на работу. Уснула только к утру и по-материнской привычке уловила момент, когда Стас без будильника встал с кровати.

— Лена, спи… Завтра позавтракаем вместе, — сказал он, уйдя в душ и уже оттуда крикнул, чтобы она ответила на телефон. Домашний. Кто еще пользуется домашним? Если только его мама. А она не должна сильно удивиться женскому голосу в квартире слишком взрослого сына.

 Алена соскребла себя с подушки и постаралась ответить несонно. Вдруг это не мать.

— Здравствуйте. Станислав Витальевич не может сейчас подойти к телефону. Что ему передать? — проговорила она почти скороговоркой, вдруг вспомнив работу в фирме «Ева».

Она говорила без акцента, но ее не поняли.

— Алло! — повторила она. — Вы меня слышите?

— Пытаюсь понять, тебя ли я слышу…

Ей же хватило и секунды, чтобы понять, кто на проводе. Во вторую секунду ей хотелось уже закрутить провод вокруг шеи Светлова потуже галстука.

— Стас в душе. Куда ему перезвонить тебе? Домой или на мобильник?

— Я уже забыл, зачем звонил. Привет. Я даже боюсь спросить, как дела?

— Отлично, как у «Секрета». А вот с личным — привет.

— Мне кажется, наоборот, с личным у тебя все хорошо. Ты чего здесь делаешь?

— Собираюсь сварить Стасу кофе.

— Лена, ты же поняла мой вопрос. Ты какими судьбами в Питере и… В квартире Стаса?

— Странными судьбами, Саша. Я вообще-то здесь живу. Подожди, — она прикрыла трубку, услышав, что вода в ванной больше не течет. — Стас, выйди! Это Светлов!

Стас вышел и уставился на кровать так, будто только сейчас обнаружил в ней Алену.

— Я сейчас Стаса дам.

И протянула тому трубку. Прежде чем сказать в нее «да», Стас сел на кровать.

— Чего ты звонишь мне на домашний? Чего ты мне вообще звонишь? Я не завелся? А каким местом это тебя касается? Не Лена, а моя личная жизнь. Прости, что не пригласил на свадьбу. Да, вот так… Что тебе собственно надо? А чем я могу помочь твоему клиенту? А мне себе помогать не надо. У меня месяц назад была проверка. Саш, я плачу налоги, а не даю взятки, как Толик. Спасибо, конечно, за беспокойство, но я с ним почти не контактирую после того случая. Завтра? Не думаю, — Стас обернулся, и Алена тут же закрыла глаза. — Нам это не очень удобно. Мы не хотим напрягать Оксану. Ну мы можем купить что-нибудь. Хотя, Саш, мне реально в лом утолять твое любопытство. Сейчас спрошу, — он так и сидел к ней лицом, только халат распахнулся на груди, которую Стас с ожесточением тер. Наверное, все нервы из голоса перешли под кожу. — Хочешь в гости к Светловым? Девчонок посмотреть?

Алена ткнула пальцем ему в грудь и губами прошептала: решай сам. И он решил — они идут.

— Я не ем китайскую еду, — улыбнулась Алена. — И не ем суши. Пиццу детям вредно. Что мы будем покупать?

— Макароны, — улыбнулся Стас.

— Это дети точно едят!

Они оделись со Стасом прямо, как близнецы: в джинсы и одинаковые джемпера. Она привезла их из Штатов. Саша с Оксаной тоже не были в парадном. Только девочки их были ярко-розовыми. До рези в глазах. И Алена зажмурилась — а может от слез: слез умиления или сожаления, что когда-то влезла в эту семью.

— Ты так и не позвонила матери, — начал Саша чуть ли не с порога. — А я ей сказал.

— Не позвонила. Некогда было.

— А где ребенок? — спросил Саша прямо.

Но Алена успела бросить на Стаса косой взгляд.

— А я тебя обманула. Извини.

Саша даже немного вспыхнул.

— Во всем, как оказалось…

Разговора не получалось. Оксана улыбалась, перехватывая взгляды Алены, направленные на Еву, и Алена запретила себе смотреть на девочек.

— Когда я ем, я глух и нем, а когда выпью, я более коммуникабельный, — усмехнулся Саша, как всегда, цитируя чужую шутку. — Твоему придурку не наливаю. Он у нас всегда за рулем.

Светловы уже отправили детей спать. По-хорошему, надо было уходить. Они специально пришли к ужину, чтобы быстро смыться.

— Мне тоже не наливай, — ответила Алена. — Я не пью мартини. Ни с соком, ни чистый.

— Что, свалить решили? — Саша глянул на нее исподлобья очень зло. — Мы еще за вас не выпили. И горько не кричали.

— А у тебя есть виски?

Стас попытался протестовать, но Алена схватила протянутую Сашей стопку. Она выпьет со Светловым, чтобы расслабиться — она специально распустила волосы еще в квартире Стаса. Пусть не думает, что она что-то почувствовала. Ничего — только брезгливость. Саша почти не изменился. Не постарел. Вернее выглядел так, как выглядел раньше, не выспавшийся. Он не успел ничего сказать. Она опрокинула в себя всю стопку, даже не поморщившись.

— Лен, ты чего? — Саша продолжал держать свою на весу.

— А чего? — передернула она плечами. — Должно же быть горько, разве нет? Хороший виски. Я такой люблю.

Саша выпил свой и взял бутылку, но сперва посмотрел на Стаса: тот глядел в тарелку.

— По второй?

— Конечно, а что тут пить…

— Саша, не надо пить, — подала голос Оксана.

— А кто тут пьет? — отрезал он.

Никто, кроме их двоих. Саша налил им уже по третьей. Стас все молчал. Раскачивался на стуле, как когда-то на кухне в квартире Тимофея Светлова.

— Как же ты так променяла Америку на Стаса?