Сквозь ткань придавила его руку своей и возмущенно уставилась на нахала.
— Миша, — произнесла возмущенно, стараясь убрать его ладонь.
— Хочу тебя, — серьезные карие глаза, глядящие на меня снизу вверх, горели. — Но ты и так об этом знаешь.
— Знаю. — Сердце ускорило бег, возбуждение опалило низ живота. — Но тут уж как-нибудь без меня.
Воронов вопросительно приподнял бровь.
— Вокруг полно прекрасных дам, способных избавить тебя и от одиночества, и от пустой постели, — продолжила нарочито безразлично.
Мужчина хмыкнул. Руку он так и не убрал, продолжая ласкать большим пальцем кожу над чулком, вызывая мурашки и слабость в коленках.
Ну ладно. Сам напросился…
Надевая парик, я намеренно практически прижалась грудью к лицу наглеца. Вырез у кофты был путь и неглубокий, но вполне достаточный для осуществления мести.
Рука Воронова выскользнула из-под юбки, и я тут же воспользовалась свободой, шагнув от мужчины подальше, не дав ему поймать себя за бедра. Сделала вид, что отступила, чтобы оценить плод своих трудов.
Судя по весьма недовольному лицу и огоньках какого-то восторженного азарта в глазах, мою выходку Миша оценил на наивысший балл. В крови забурлили адреналин и жар желания.
— Ну, может, и полно, не замечал особо, — взгляд Воронова околдовывал и обжигал. — Но только у одной сочетание ума, характера и красоты взрывает мое сердце и либидо.
Я отвернулась, пряча вспыхнувшие щеки, судорожно вздохнула. После таких слов следует или немедленно отдаться, или же пренебрежительно попросить больше не говорить подобного. Первое исключено, а второе готова сейчас же реализовать, только почему-то язык отказывается шевелиться.
Миша незамедлительно воспользовался тем, что отвлеклась: потянулся, схватил за локоть и усадил на свои колени. Мой взгляд тут же опустился на его голую грудь, видневшуюся в распахнутой сорочке. Я сглотнула, подняла глаза вверх, к лицу мужчины. На мгновение мы застыли, глядя друг на друга, теряясь в этой близости, притяжении. Потом он потянулся к моим губам, а я, оценив нелепость ситуации, словно только что очнувшись и целиком узрев маскарадный образ Миши, уперлась ладонью в его плечо, останавливая. Изнутри прорывался истеричный смех.
- Воронов, не смей меня целовать в таком виде! Это будет… извращением каким-то.
Мужчина, остановившись, заразительно рассмеялся. Стянул парик и крепко обнял.
— Ты зачем снял? И вообще, отпусти, — отбивалась я, порываясь слезть с мужских коленей. Вдруг подумалось: если сейчас сюда кто-нибудь заглянет поторопить нас, то увиденное наверняка шокирует беднягу до икоты.
За дверями зазвучал веселый новогодний хит «Jingle Bells», означавший, что наше время на исходе, мне следует быстро переодеваться в «шубку» Снегурочки и выходить. Воронов наконец-то отпустил меня, и я бросилась к костюму.
— Не торопись. Помни: ты звезда вечера. А звезды не опаздывают, они задерживаются, — назидательно заметил Миша, прилаживающий бороду.
— Ага. А теперь отвернись. Я должна одеться тут.
— Леся, что я…
— Миша! — оборвала я хитро улыбающегося мужчину, гневно глядя на него.
— А ведь я мог бы помочь, — притворно обиженно выдохнул он, отворачиваясь. — Обожаю тебе помогать. И с одеванием, и с раздеванием.
Я обреченно закатила глаза, вылезая из юбки. Когда на моих плечах оказался наряд Снегурочки, выдохнула, собралась.
Итак, пока я перестала быть Олесей Даниловой. И это хорошо… В последнее время у нее одни неприятности.
***
«Все же офисные вечеринки есть за что любить и ненавидеть. Прямо как с Вороновым», — к такому выводу пришла, взбалтывая остатки шампанского в бокале. Допила их одним глотком.
Очередной заводной танцевальный хит звенел в ушах. Те сотрудники, которые не двигались под него, занимались закусками или опустошением бокалов. Или же болтали, как Алина и Наталья. Иногда в разговор двух девушек встревала и я.
Но теперь поймала себя на мысли, что чуть пьяна, устала от множества людей вокруг, ритма музыки, шума, броуновского движения и необходимости играть роль части коллектива. Праздник превратился в муку, пора бы ехать отдыхать.
И вполне могла себе это позволить. Роль Снегурочки-ведущей отыграна (вполне сносно, в соответствии со сценарием, в каких-то моментах — даже с успехом, удовольствием и яркими впечатлениями). Минут сорок на этой феерии побыла, убедилась, что все проходит замечательно и инициативу уже перехватили активные и слегка хмельные сотрудники, заработала комплимент и искреннюю похвалу от Натальи Юрьевны («Олеся, прекрасно! Просто прекрасно. Готовься на следующий год, лапочка. Ты прирожденная Снегурочка!»). А еще сумела потерять несносного напарника, исчезнувшего вместе с биг боссом. Вероятно, обсуждают что-то в кабинете последнего.
— Я, пожалуй, домой, — положив руку на плечо начальницы, привлекла ее внимание к себе.
— Что? — Алина удивилась. — Еще рано! Останься, — заныла с гримаской печали на лице.
— У меня забот было побольше вашего, — поморщилась я. — Так что заслужила уйти пораньше.
— О да! Вы с Мишей оба классно все устроили, — кивнула Наташа, поставив пустой бокал на стол. — Слышала, вы снова сошлись.
Я метнула подозрительный взгляд на Алину. Та, округлив глаза, пожала плечами: мол, я тут ни при чем.
— Слухи, — отмахнулась я с безразличным видом.
Перед уходом следовало забрать кое-какие вещи из кабинета Воронова, туда и направилась.
У Миши было темно и прохладно. Включила свет, закрыла окно, от которого заметно тянуло морозом, облегченно улыбнулась относительной тишине. Безлюдность и спокойствие — да, именно этого мне и не хватало.
Я собрала косметичку, а потом не выдержала: сняла кандалы-туфли на высоких каблуках и, с удовольствием ступая по холодному полу горящими ступнями, улеглась на кожаном диванчике.
Ноги целиком вытянуть не вышло, но мягкое сиденье и возможность расслабиться словно впрыснули дозу счастья в уставшее тело.
Я выгнулась, упираясь поясницей в валик подлокотника, заложила руки за голову и застонала от удовольствия. Хихикнула, осознав, что на чужой территории веду себя слишком вольно, даже нагло. Вспомнилось, что стены этого кабинета помнят еще более неприличные сцены, так что какая, собственно, разница?
Взбила распущенные волосы и уселась поудобнее. Двигаться, куда-то идти и что-то делать вообще не хотелось. Шампанское, видимо, окончательно завладело не только моим мозгом, но и телом, в котором поселились жаркая тяжесть и расслабленность.
Здорово было бы остаться здесь на ночь. И до чертиков интересно, как бы Воронов отреагировал, вернувшись и застав меня здесь спящей. Сто процентов ругался бы от досады, что не может рядом уместиться!
Я закусила губу, пытаясь удержать смех и не справилась.
Да, третий бокал шипучего вина был явно лишним. Коварный напиток, что скажешь. Особенно для меня, не привыкшей к алкоголю. Теперь кружится голова, душа рвется в полет, буйное воображение пустилось вскачь, еще и на подвиги потянуло.
Едва слышно щелкнула, повернувшись, ручка двери. Кто-то вошел, пустив внутрь ритмичные басы известного хита. Я оглянулась: ну конечно, он, хозяин этого кабинета, мужчина моей мечты, причина тридцати трех несчастий и любовь всей жизни.
Иронично изогнул бровь, оглядывая меня жарким взглядом. Говорят, карие глаза самые невыразительные. Врут безбожно! Они такие глубокие и невероятные, что, кажется, можно смотреть в них часами.
— Вижу, вечер действительно добрый, — кривовато усмехнулся Миша, остановившись рядом со мной.
Мягко улыбаясь, я смотрела на него снизу вверх, ответила после паузы:
— Удался, безусловно. Ну, не буду мешать, — и, повернувшись, спустила ноги на пол.
— Не мешаешь. Сиди, отдыхай, — мужчина остановил меня жестом. — Хочешь чего-нибудь выпить?
Я хохотнула.
— Ты опоздал с предложением. Сколько бы соблазнительным оно ни было.
— А если у меня будет другое соблазнительное предложение? — спросил он с лукавой улыбкой и бархатными нотками в голосе, не сводя с меня сияющих глаз.
