Беспокойство вернулось, когда девушка подошла ближе — на ней лица не было. — Боги, что случилось? Коли он вас оскорбил!..
— Да какое там, если бы!.. Все очень серьезно, Фрэнк, — Она кусала губы. — Я объясню, только… вы должны будете хранить эту тайну. Не буду оскорблять, требуя клятвы, но помните — речь о чести семьи Картмор, — Глубокий, прерывистый вздох… — Это Офелия! Она исчезла, убежала из дворца!
Новость звучала совершенно безумно.
— Да нет, такое невозможно! Или она сбежала… с кем-то? — Но она выглядела такой юной… почти ребенок.
— Нет, этой дурочке не с кем бежать, я бы знала. Мать сторожит ее, как десять цепных псов, вздохнуть не дает. Офелия оставила записку… Обиделась… -
— Быть может быть, она еще в саду? — Он цеплялся за последнюю надежду.
— Нет, она написала записку матери, а стражник у восточных ворот сам ее выпустил. Болван не понял, что перед ним — Офелия! В дворец сложно попасть, но выйти отсюда — не особенно, слуги часто бегают по поручениям, хотя это редко бывает ночью. Даже для черни там сейчас небезопасно, а уж для нее!.. — Дениза ломала руки. — Не успеет она пройти пару шагов, как ее съедят заживо.
Фрэнк поймал запястья девушки, прижал к груди, безмолвно призывая успокоиться. — Стража найдет ее. Пусть Филип пустит в погоню всю дворцовую гвардию. Мы все тоже поможем.
— Нет, нет, Анейра запретила, вернее, умолила его, чтобы пока об этом никто не знал. Представляете, что будет с репутацией Офелии, коли станет известно, что она убежала из дома и по собственной воле пустилась расхаживать по городу одна, ночью?
— В опасности не только ее репутация, в опасности ее жизнь!
— Для Анейры это одно и то же, — сказала Дениза, и добавила, с гримаской. — Хотя нет — доброе имя, конечно же, важнее. Но не могла же Офелия далеко уйти — испугается и прибежит домой. Филип собрал ближайших друзей, они уже понеслись искать ее. Учтите, Филип не должен знать, что я вам сказала — вас-то он знает недолго.
— Благодарю за доверие, — Он поднес к губам ее тонкую кисть. — Я не подведу. Не буду ни с кем разговаривать, а просто отправлюсь ее искать. Будем надеяться, леди Офелию найдут другие, или уже нашли, ну а коли мне все же повезет — можно будет выдать за случайную встречу.
— Коли повезет, все остальное будет неважно. Мне страшно за нее…
Фрэнк коротко кивнул, делая шаг назад. — Я иду.
— Нет! — воскликнула, к его удивлению, Дениза. Крепко сжала ему руку, не отпуская от себя. — Нет, мы идем вместе.
~*~*~*~
VI.
Площадь перед восточными воротами дворца была полна народа, черных теней под серебряной луной. Люди веселились и здесь — до Офелии долетали взрывы смеха и пугающе громкие голоса, грубые, как карканье ворон. Посреди площади пылал большой костер, мелькали огни факелов. Откуда-то из толпы неслась уродливая прерывистая песня.
С каждой секундой ее решимость уменьшалась. Офелия заставила разжаться пальцы, впившиеся в прутья садовой решетки, и зашагала в неизведанное.
Она жалась к стенам домов, со страхом косясь на шумных прохожих. Интересно, ее уже начали искать во дворце? Она много раз представляла себе, как убежит смотреть город, но никогда не думала, что ускользнуть будет так просто, — Офелия накинула плащ своей горничной и гвардеец, который прохаживался перед воротами, без разговоров помог ей справиться с засовом. Теперь они пожалеют, что так жестоко с ней обращались, теперь…
Руки-клешни метнулись к ней из тьмы. То ожила груда старых тряпок под крыльцом. Офелия отскочила в ужасе, но скрюченные пальцы крепко вцепились в плащ, так, что завязки врезались ей в горло. Она не сразу сообразила, что хочет от нее голос, хрипевший снизу из темноты. — Подай, ради Агнца, я подыхаю от голода. Дай денег, — нищий дернул ткань так, что Офелии пришлось наклониться к нему. Вблизи она разглядела отвратительное лицо без ноздрей, алчный блеск глаз.
— Я… — По праздникам они с матерью раздавали подаяние, но те нищие были совсем другими, почтительными и скромными. Когда Офелия стала искать кошель, то вспомнила, что забыла его взять. — У меня ничего нет, простите, — сгорая от стыда, извинилась она.
— Врешь ведь, дрянь! — Урод притянул ее еще ближе, и Офелию замутило от зловония. — А браслетик? А плащ? Посмотри на себя и посмотри на меня, девка! Мне он нужнее!
— Конечно, пожалуйста, — Браслет был подарком отца, но завязки плаща она сразу же принялась лихорадочно развязывать, — лишь бы побыстрее освободиться. Нищий нетерпеливо дергал его, мешая ей, но наконец узел поддался, и она отшатнулась прочь. — А браслет, ты, сучка?! — пальцы-крючья мелькнули в дюйме от ее ноги.
Подобрав юбки, Офелия вылетела на площадь, в толпу, подальше от теней, которые теперь пугали ее больше. Ей все чудилась за спиной поступь нищего.
Она бежала, пока не задохнулась, потом пошла быстрым шагом, огибая ночных гуляк. Иные из них вели себя так, словно сошли с ума. Женщина из простых неприлично громко хохотала, зажатая меж двух мужчин, которых обнимала за пояс. Один человек стоял на коленях, пошатываясь из стороны в сторону, потом нагнулся, издавая странные звуки, и изрыгнул вонючую жижу чуть ли не под ноги Офелии. Наверное, что-то не то съел за ужином. Другие пошатывались, бродили кругами, словно сами не знали, куда идут.
Страшный гигант загородил путь Офелии, присев и расставив лапы в стороны. Он хотел схватить ее!
Взвизгнув, она обогнула его и помчалась куда глаза глядят. Вслед ей гремел хохот.
Силы оставили ее у паперти церкви. Мелькнула мысль спрятаться внутри, но двери были закрыты, а на ступенях скорчились темные фигуры. Нищие… Они разозлятся, что у нее нет для них подаяния.
Не в состоянии больше бежать, она пошла прочь так быстро, как могла, натыкаясь на взгляды, любопытные, настороженные, и, хуже всего, — какие-то жадные, липкие, под которыми чувствовала себя голой.
Надо возвращаться, поняла Офелия. Коли поторопиться, может, никто и не заметит, что она уходила, и все забудется, как страшный сон. Но дворцовые ворота остались далеко, а по дороге караулили нищий и страшный великан. Вдруг ее поразила жуткая мысль, — а ну как гвардеец ее не пустит, решит, что какая-то бродяжка пытается прокрасться во дворец? Она никогда не вернется домой! Глаза обожгли слезы.
Хотелось зажмуриться, сильно-сильно, чтобы проснуться в своей кроватке, но вместо этого она продолжала плестись вперед на подгибающихся ногах. — Эй, красотка! Тебя проводить?
Офелия обернулась — за ней шел мужчина в плаще и треугольной шляпе, вида вполне достойного — немолодой, солидный, прилично одетый. Офелия уцепилась за то, что его голос звучал добродушно. — Сударь, мне очень надо попасть домой! Прошу, помогите мне.
— Ну, зачем же домой-то, в такую ночку! — Незнакомец улыбался, но улыбка была какая-то неправильная. — Ты же так вырядилась не для того, чтобы сидеть взаперти, правда?
Он подошел ближе — слишком близко. От него разило кисло-сладкой смесью духов и перегара. Офелия отступила.
— Как тебя звать?
— Мне правда надо домой.
— Ладно, домой так домой.
Он без спроса взял ее под локоть, потянул к себе. — Прогуляемся до парка, а потом домой. У тебя такие красивые волосы…
Он погладил их растопыренной дланью. Потом незнакомец обхватил ее за талию, и Офелия поежилась от отвращения.
— Простите, я… Мне еще надо… Извините.
Она вывернулась из его рук и убежала, даже не попрощавшись, что, конечно, было грубо. Свернула на первую попавшуюся улицу, потом на другую. Наверно, когда-то ей приходилось проезжать здесь в карете с матушкой или тетей Вивианой, хотя она ничегошеньки не помнила.
Все больше хотелось плакать от страха и обиды на мир, оказавшийся таким ужасным. Как она вернется домой, когда страшно даже взглянуть назад?
Спереди донесся стук, подобный грому, и по толпе прокатилось волнение. Люди, шедшие ей навстречу, оборачивались, отступали к домам. А потом Офелия увидела их — фигуры в развевающихся плащах, с факелами и палками в руках, взлетавшие над толпой, как обезьяны или чокнутые паяцы. Фигуры стремительно приближались, проскальзывая меж прохожими или отталкивая их с пути. Они колотили палками по стенам и подпрыгивали, чтобы стучать по вывескам лавок, страшно вопили и ухали.
