Прозвучал короткий сигнал от штурмана, сообщение о посадке через десять минут. В полу они увидели огни пригорода.

Да, Питер большой. Чересчур. И такой подавляющий своим величием…

Пристегнись, — приказала Стефания строгим тоном, сопроводив это озорной девичьей улыбкой.

Николай молча, не сводя с нее глаз, взялся за ремень и застегнул его у себя на талии. Первой, не выдержав, отвела взгляд Стефания.

Легко сдаешься, красавица, — сказал он, негромко смеясь. Не сдаюсь. Отступила, чтобы набрать разгон, — ответила она, дерзко снова посмотрев ему прямо в серебряные глаза. Обещаешь? — спросил он, чуть наклонившись к ней всем корпусом. — Даже ремень не удержит на месте! Давишь? — вопросом на вопрос ответила Стефания, не уступив ему в словесной перепалке. Нет, что ты. Беру свое, — ответил Николай, плотоядно улыбнувшись.

Стефании расхотелось уточнять, что он имел в виду под «своим». Одного его взгляда достаточно — все понятно. Можно не уточнять. И как ни странно, ей вдруг неожиданно понравилось мысль быть его, нравилось, как он смотрел на нее — и ничего не хотелось менять. Только бы он не переставал так на нее смотреть.

О чем ты думаешь, Стефания? Этот человек увез тебя из родного города. Ты уже три дня не выходишь на связь с родными. Они с ума сходят от волнения. А ты тут умиляешься, таешь от его сладких слов.

Он смотрит на меня такими глазами! Прожигает насквозь.

Ага, смотрит на то, что считает своим…

Хочу ли я быть его?

Хочу! До дрожи, до боли. Хочу быть с ним. Здесь и сейчас… И будь что будет…

Самолет плавно пошел на посадку, несколько раз неудачно попал в воздушные ямы. Вот снова яма. Земля все ближе. Сквозь экран на полу было хорошо видно момент посадки. Захватывающий момент.

Момент, когда от пассажиров ничего не зависит и они видят ежесекундное стремительное приближение к земле. Возможность столкновения и профессионализм пилота… И как результат — через несколько секунд самолет уже плавно катился в сторону ангаров.

Добро пожаловать домой, Стефания, — сказал он с придыханием. Я бы не спешила с «домом», — ответила удивленная Стефания, взглянув на него. Это мы еще посмотрим, — уверенно сказал он, тоже не сводя с нее глаз.

Бесшумно открылась белая дверь, отделяющая пассажиров от штурманской кабины, вошел мужчина лет сорока и Анечка. Так ее окрестила для себя Стефания.

Николай Алексеевич, мы прибыли. Полет прошел нормально, — отрапортовал он, пожимая Николаю руку. Тимур Алексеевич, это был отличный полет. Спасибо вам за службу. Рад служить вам, Николай Алексеевич. Иван уже подогнал авто и ждет у бокового трапа. На сегодня свободны. В дальнейшем ждите указаний. Я сообщу. Хорошего вечера, Николай Алексеевич, — пожелал штурман, направляясь к выходу. Хорошего, — задумчиво протянул Николай, думая о чем-то своем.

Николай меня не представил.

Почему?

Он меня вообще никому из своих знакомых не представлял.

А Иван?

Ну, это не в счет…

Я как бы придаток к нему. Но при этом он не сводит с меня глаз. Это уж точно отмечают все вокруг.

Идем, — сказал Николай, без особого труда расстегивая и развязывая ее ремень.

Стефании ничего не оставалось, как послушно следовать за ним к выходу.

Необходимо покинуть борт самолета, чтобы определиться, что делать далее. В его кругу она всегда будет чужой. А вот у служащих аэропорта она может попросить помощи.

У кого? Да и что люди подумают? Ненормальная?

На улице уже стемнело, вдали мерцали огни зданий аэропорта. Но до них было очень далеко, а у трапа стоял внедорожник и возле открытой задней двери добродушно улыбался Иван.

Николай Алексеевич, похолодало, — поприветствовал он их. Да, немного.

Она села в авто. Дверь закрылась. В салоне выключился свет, погрузив все в темноту. Однако Стефания отчетливо видела силуэт Николая за тонированным стеклом. Он о чем-то говорил с Иваном и пилотом. Они его молча слушали. Вот Николай указал кивком головы на авто.

Они говорят обо мне?

Нет? Да?

Николай вынул телефон, посмотрел на экран. Кому-то звонит. С кем-то говорит.

О, а где моя сумка?

В поисках своих вещей Стефания осмотрела салон. Ничего нет. Что это за автомобиль, в котором нет никаких вещей? Только те предметы, которые входят в стандартную комплектацию. Странно. Даже жевательной резинки не было.

Дверь открылась с другой стороны. В салон сел Николай. Стефании стало трудно дышать.

Но почему он так действует на меня?

Спросить про сумку?

Нет, не сейчас, решила Стефания, убедившись, что на водительское кресло уже успел сесть Иван и даже не взглянул в прямоугольное зеркало заднего вида. Двигатель ожил, и они быстро тронулись с места. Николай взял левую ладошку Стефании и немного потянул к себе, от чего она тут же прижалась к его плечу. Но, выровнявшись, предусмотрительно установила между ними приличную дистанцию. Николай же опять потянул ее к себе. Стефания еще ближе придвинулась. Но тут же упрямо опять отодвинулась. Николай снова повторил свое движение.

Хватит, хватит, — зашептала она тихо.

Иван бросил непонимающий взгляд в зеркало. Значит, не достаточно тихо.

Я хочу так, — упрямо ответил Николай, повторно потянув Стефанию к себе. А мне неудобно. Это имеет значение?

Это было неприкрытой неправдой. Он это знал, и она знала. Но так хотелось хоть в чем-то не подчиниться ему. Желваки заходили у него на скулах, но он промолчал. Только глаза недовольно сузил.

Однако через мгновение Николай еще раз потянул ее за мягкую ладошку, почти усадив рядом. Вот если бы он вытянул немного руку, а я свою — мы смогли бы сидеть на своих местах. А так его руки на его коленях, так он еще и ее руку туда положил. При этом тело-то следует за рукой. Не очень длинные у Стефании руки!

Это ребячество, — снова прошептала Стефания. Согласен, но мне приятно, — ответил Николай, ничуть не раскаиваясь.

Но что на это я могу ответить?

Промолчать. Благоразумно промолчать.

Вот так они и ехали, их пальцы были сплетены и лежали на его колене, она левым боком была почти прижата к его правому. Больше попыток сближения Николай не делал. Смотрел на дорогу. Казалось, он даже забыл о Стефании. Думал о чем-то. Прошло минут десять, а то и более. Без движения и от напряжения у Стефании занемела нога и рука, чуть пошевелив этими частями тела, она обратила на себя затуманенный взгляд серых глаз.

Я тоже хочу, — объяснил он понимающим взглядом, — мы почти приехали.

От смущения лицо Стефании порозовело, бронза глаз стала темнее.

О чем это он говорит! Он тоже хочет?!

Не то что бы она не понимала, о чем речь, но все-таки гордость заставила внести ясность:

Нога занемела и рука. Я знаю, — ответил он все тем же понимающим взглядом и снова напряженно посмотрел вперед. Куда мы едем? В мой загородный дом.

И все? Она должна знать, где это? Об этом постоянно передают по центральным каналам Украины? Или же он считает, что она должна знать.

Будет ли сложным вопрос, где он находится? Нет. Не будет, — ответил он сквозь улыбку в уголках губ. Тогда куда мы все-таки едем? Тот же вопрос? Мне нравится твоя тактичность. Это не тактичность. Это терпение. Громадное терпение. Поверь! Верю. Но, Стефания, запомни. Если хочешь получить ответ на вопрос, на который тебе не ответили, нужно его задать в другом ключе, не повторяя контекст, — посоветовал он. Не поняла. Задай вопрос не так же и не повторно, а так, как будто это новый вопрос. Поверь, на практике из ста процентов в девяноста ты получишь необходимый тебе ответ. Хорошо. Это мне на заметку, — согласилась, улыбнувшись, Стефания, — какие географические координаты твоего дома под Питером?

Николай откинул голову и от души рассмеялся. В зеркале показались удивленные глаза Ивана.

— Твоя взяла, малышка. В десяти километрах от КАД.

Тут уже не смогла сдержаться Стефания. Откинув голову и тоже рассмеявшись, она заявила:

Да, это о многом мне говорит. Теперь прошу выдать мне компас и топографическую карту. Зачем? Чтобы я нашла дорогу домой!