— Не хочу вас пугать Ярослава, но видимо вы чего-то недопонимаете… Дело в том, что работники Святой Инквизиции не встречаются с подозреваемыми дважды. Обвиняемый в итоге либо подтверждает свою причастность ко всему, что ему вменяется. Либо с него снимаются все подозрения, а это случается крайне редко. На моей памяти подобных случаев было всего три. И более того я в курсе того, что оправданные после освобождения съезжали с насиженных мест в течение суток. Кроме вас, разумеется. Вы не только решили остаться там, где все и происходило наше более раннее общение, но и продолжили вляпываться во всякие… Я даже не знаю как это назвать. Ситуации? Неприятности? Все гораздо серьезнее, Ярослава, даже хуже, чем в прошлый раз, потому что от покушения на принца просто так не отмыться…
Еловые шишки, я уже оказывается не просто связана с некромантами, но и на принца покушалась! Судя по тому, что его высочество быстро идет на поправку, все мои «усилия» прошли даром. А если вспомнить какими методами Инквизиция добивалась результата в моем мире, то ничего удивительного в словах лейтенанта нет. Я после таких «следственных мероприятий» тоже бы быстренько съехала, чтобы они не передумали и не вернулись за мной. Это полная ерунда, что молния не бьет в одно место дважды. Еще как бьет! А особо «везучим» может попасть и в третий. Судя по всему, я как раз из «этих», особо «везучих».
— Вот видите, я ваше счастливое исключение. Мы встречаемся второй раз.
— Главное, чтобы не в последний, — на полном серьезе произнес лейтенант, — видите ли, я очень не люблю процедуру аутодафе. Хотя вы все еще можете принять фамилию матери и деда, все-таки аристократом отсекают голову. Это более эстетично и практически без мук. Подумайте. Я плохого не посоветую.
Не ожидала такой заботы от следователя, была б более чувствительной особой, обязательно прослезилась бы. Но вот между лопаток предостерегающий холодок все-таки пробежал. Этот Ильес полностью уверен в своей правоте и более того, в силе.
— Пока мой коллега беседует с вашим сокурсником, я бы хотел задать вам несколько вопросов. Вы ведь не против?
Гаспар, стараясь не смотреть в мою сторону, достал из ящика стола кипу бумаг. Приготовившись что-то строчить там, орк буркнул:
— С ним уже есть какое-либо продвижение?
Лейтенант, пристально следя за моей мимикой, тут же отрапортовал:
— Очень сознательный юноша, даром что не человек. Сознается во всем, что ни спросишь, хотя сержанту кажется, что он просто издевается над всеми нами. А про ее величество Викторию этот парень сказал все в точности, как и ожидалось. Мы как раз сейчас должны проверить некоторые нюансы… Жаль только, что королеву никто не может найти. Как сквозь землю провалилась!
А Виктория оказалась проворней, чем я думала. Но все равно это ненадолго. Даже если не брать в расчет ее сына, то без денег и драгоценностей ей далеко не уйти. А я слышала, что его величество Уэстфорд, взбешенный возможными проблемами со Святой Инквизицией, тут же приказал выставить охрану в сокровищнице и личных покоях Виктории. Да и коллеги лейтенанта ходят по дворцу, как у себя дома, пытаясь протиснутся в каждую щель. Так что вольная жизнь Виктории обречен на провал.
Словно услышав мои мысли, Гаспар тут же сообщил:
— Великий Инквизитор дал добро на арест ее величества. Во избежание помощи от местной аристократии, как только королева будет поймана, ее надо будет тут же сопроводить к нам. Там уже и будем со всем разбираться.
— Да, согласен. Несмотря на то, что все старательно делают вид, что готовы сотрудничать с нами… спиной к ним я бы не поворачивался.
Лейтенант забрал из рук кардинала те самые собрания моих исследований, что мне недавно демонстрировала Виктория. Помахав перед моим носом документами, Ильес с крайней степенью учтивости поинтересовался:
— Не хотите рассказать, что это? Я с большим удовольствием послушаю.
Я тут же приободрилась. Если со мной и дальше будут так вежливо обращаться, то, пожалуй, здесь можно и задержаться.
— Не хочу, но отказать вам нет никаких сил.
Ильес недоверчиво прищурился, но было видно, что мои слова подействовали на него как свежая жирная сметана на кота. И без этого долговязый и до безобразия худой мужчина, подтянулся и визуально стал еще выше.
— Ну так и не отказывайте. Что это?
— Мои работы. И даже надеюсь, что талантливые. Откройте, посмотрите, думаю, вам как специалисту будет интересно.
Он немного помолчал, взгляд темных глубоко посаженных глаз моментально стал колючим. А когда начал говорить, то в голосе ощутимо прибавилось металла:
— Талант? Смотрел я, чем вы там занимались… Чтобы резать людей, оказывается нужен талант?
— А вот с этим не ко мне, извините, — отрезала я, — у меня все работы связаны только с лечением тех, кому это действительно нужно. Практически все, что там написано, это безнадежные случаи для ваших врачевателей, хотя по моим меркам там нет ничего особенно. Абсолютно стандартные ситуации! Их можно и нужно ввести в норму, как успешно лечащиеся… В отличие от вас, я пытаюсь помочь людям. Если сомневаетесь, спросите у тех, кого я вытащила с того света!
Почему-то эти слова задели именно Гаспара. Он подошел ближе и встал так, чтобы слабый свет падал прямо ему в лицо. Кардинал смотрел пытливо, пытаясь что-то разглядеть в моих глазах и понять, о чем я думаю.
— Считаешь себя спасительницей человечества? Как это говорят… Избранной?
— Вот только давайте обойдемся без пошлостей и не надо опускать меня до уровня идиотки, — поморщилась я, не желая примирять на себя предлагаемую роль.
— Но это же… — кардинал кивнул на бумаги в руках следователя, — все для спасения несчастных больных… Это ведь так приятно, чувствовать себя исключением? Когда чья-то хрупкая жизнь в твоих руках и только тебе решать, что будет дальше… Впечатляющая мощь и признание. Власть окрыляет, не так ли?
Он говорил таким тихим, обволакивающим голосом, что можно было согласиться с чем угодно. Я почувствовала, как мелкие мурашки побежали по коже, одна стайка за другой. Теперь что, каждый встречный будет видеть меня насквозь? А я была уверена, что вся такая таинственная, загадочная и никто даже подумать не может, что именно скрывается у меня внутри. Единственное, что утешает: Гаспар все-таки ошибся. Никакого чувства власти и жажды славы у меня нет и не было. Да и откуда бы этому взяться? Я делаю только то, что должна, в полном соответствии с врачебной этикой.
Я поощрительно улыбнулась.
— Хороший психологический прием, но как всегда мимо, господин куратор. Мимо!
— Ярослава, я бы на твоем месте не вел себя столь легкомысленно, — произнес Ильес небрежно, — все очень серьезно. За пособничество некромантам всегда следует только одно наказание — аутодафе. А ты не просто участвовала в этих мерзких практиках, собирая ужасающие по-своему цинизму данные, но и собиралась учить этому других.
— Как хорошо, что вы все-таки на своем месте, а не на моем. Нам вдвоем было бы тесно, — выдохнула я с видимым облегчением.
Ильес с недовольным лицом, делавшим его неуловимо похожим на коршуна, резко встал и вновь прошелся по комнате. Пустая, без украшений, с серыми стенами, без окон, она находилась не в подвале, на что я изначально рассчитывала, а в одной из башен. Почти под самой крышей с острым шпилем. Беспокоит только одно: если меня вечером не переведут вниз, то отсюда будет гораздо сложнее совершить побег.
— Мы в любом случае будем разговаривать не здесь, — с хищной улыбкой уточнил Гаспар, но это меня нисколько не напугало, и он с нажимом добавил:
— А это так, всего лишь прелюдия. Подумай об этом на досуге, немного времени у тебя будет.
Чтобы об всем подумать мне хватило всего несколько секунд. Зачем затягивать?
— Господин куратор, вы и такие слова знаете?
Гаспар лишь улыбнулся, но отвечать на провокационный вопрос не стал. Он что-то негромко проговорил лейтенанту, отчего тот тут же расцвел, будто ему пообещали выплатить годовалую премию. Хотя может быть так оно и было? Орк, не переставая что-то втолковывать ему, взял Ильеса под локоть и вывел из комнаты. Глухой звук поворачиваемого замка отозвался в голове острой болью. Подождав для приличия минуту, я начала паниковать. Это что они меня тут одну решили бросить? В таком беспомощном состоянии?
