- Аda? Извини, мне уйти?

Король отводит глаза:

- Нет, ion (сын).

- Тогда, может быть, мы могли бы вместе…?

- Нет!

Таур разворачивается и стремительно выходит, растеряв по дороге весь остаток алкогольного дурмана. Страшная мысль стучит в голове Повелителя: «Он только что разглядывал тело собственного сына, причем, отнюдь не по-отечески…». После того случая, Трандуил резко сократил время общения с отпрыском, воздвигнув между ним и собой все возможные преграды… От греха подальше… Он видел, что сын был ошарашен и обижен его отношением к себе, но Король не мог позволить губительному зернышку греховного желания развиться в полноценный крепкий росток…

Варечка радовалась хорошей погоде. По-крайней мере, стих пронизывающий ветер и ничего не сыпалось на голову. А еще – дали зарплату! А значит что? Значит сегодня гуляем! Правда, Лизка снова была занята – шла на свидание к своему парню. У Варечки же парня отродясь не было и поэтому «гулять» она собиралась дома. В гордом одиночестве. Перед телевизором с бокалом глинтвейна в руках. Заскочив в ближайший супермаркет, девушка приобрела дешевого полусладкого вина, яблоко, апельсин и еще и картошки с луком. На ужин. Довольная собой, она бодро миновала проезжую часть, как вдруг…

- Кого я вижу… Варежка…

От звука окликаемого ее голоса Варя покрылась липким страхом. Сколько раз обладатель этого густого вкрадчивого тембра доставлял ей неприятности в старших классах школы. Сколько раз из-за него она мечтала заболеть, умереть, что угодно. Только бы не идти на занятия. После школы заносчивый блондин, поговаривали, уехал за границу, подписав контракт с каким-то модельным агентством. Теперь же, видимо, вернулся. Персональный Варин кошмар грозился повториться. Руслан.

Решив игнорировать нахала, Варечка прибавила шагу, втянув голову в плечи: ану как – отстанет… Не тут-то было.

- Эй, Варежка! – использовав ее обидное школьное прозвище, – снова прокричал ей Руслан и схватил сзади за многострадальную куртку. Девушка резко развернулась. Раздался звук бьющегося стекла. На асфальт сквозь рваный пакет закапала красная остропахнущая жидкость – на «развороте» пакет врезался в угол стоящего бигборда. Лицо блондина сначала «вытянулось», а после – он ожидаемо расхохотался:

- Ну ты даешь! Все такая же недотепа! Хотел спросить, как дела, да теперь и сам вижу… Эх ты. Одним словом – Варежка!

Взлохматив девушке и так торчащие в разные стороны волосы, парень махнул рукой:

- Кстати, бухать вредно. Ты это бросай. Авось похорошеешь, вон какие круги под глазами… Ах да, ты ведь в метро работаешь, я прав? Случайно, знаешь ли, ключи от машины забыл тогда… Опаздывал страшно… Так я зайду как-нибудь? Ну бывай!

Развернувшись и бросив на девушку последний насмешливый взгляд, Руслан зашагал в противоположную от нее сторону. А Варечка еще какое-то время стояла с порванным пакетом да с растекшейся винной лужей под ногами. Вечер был безнадежно испорчен...

Таур устало прикрыл глаза. Сзади послышался стук в двери. Длинные изящные пальцы, унизанные перстнями, с силой сжали перила. Дав разрешение сыну войти, Король даже не обернулся. Он буквально кожей чувствовал приближение отпрыска. Тот вышел на балкон и встал рядом. Помолчали. Последний луч заходящего солнца мазнул по их лицам и на Лихолесье опустилась темнота. Пусть. Так даже лучше. Когда молчание слишком затянулось, ernil (принц) кашлянул:

- Adar… вы звали меня…

Легкий ветерок играл волосами принца и Трандуил поймал себя на мысли, что жалеет, что этих прядей касается лишь ветер, а не его руки… Строго одернув себя, вслух Повелитель сказал следующее:

- Леголас, признаться, я удивлен твоим сегодняшним поступком. Но я благодарен. Привести эту человечку лишь для того, чтобы развлечь меня… Это очень мило с твоей стороны, ведь я думал, что… искусно скрываю свое состояние…

- Не от меня, – буркнул принц. – Я давно видел.

- Вот как? Что же заставило тебя перейти к действиям? Мне казалось, моя персона не вызывает у тебя интереса кроме, как к Повелителю…

Тихонько пели цикады. Дрожали огоньки факелов, когда уставшие за день эльфы, разворачивали у подножия замка вечернее пиршество. Накрывались столы, доставались арфы и лютни, наполнялись кубки. Ни король, ни принц не желали сейчас идти к своим подданным.

- Простите мне мою дерзость, отец, но, позвольте заметить, не у меня годы назад пропало время на общение с Вами, – холоднее, чем собирался, заметил Леголас.

Трандуил вздрогнул. Стервец бил не в бровь, а в глаз. И зачем я позвал его?!

Фигура Владыки будто закаменела. Каждый мускул его тела был напряжен до предела. Слова юноши едкой кислотой пролились прямо в сердце.

- Сын…

Таур вполоборота обернулся к наследнику. Тот, заметив пристальный взгляд отцовьих глаз, опустился на одно колено и склонил голову:

- Простите, Aran nin (Мой король)…

Сердце Лесного Повелителя не выдержало. Владыка склонился и взял сына за подбородок, вынуждая того поднять голову. Принц опустил глаза. Рука отца, неожиданно, была теплой и ласковой...

Юноша уже забыл, когда отец в последний раз дотрагивался до него. Почему-то, родитель стал упорно избегать всяких тактильных контактов, видимо, считая, что подросшему юноше не пристало следовать всяким нежностям. Так это объяснил для себя принц. Вся его «близость» к родителю сводилась к этикетному поцелую перстня на отцовской руке. Тогда Леголас ощущал еле уловимый аромат молочного клевера. Естественный запах Короля. Он узнал бы эти еле слышные сладковатые нотки из многих. Отца не хватало. Очень. Не доставало их совместных воскресных завтраков в теплое время года: тогда, еще до рассвета, Леголас пробирался в отцовские покои и Король ждал его. Стоя вместе на витом балконе, эльфы пили ароматный бодрящий напиток, сваренный собственноручно Трандуилом, и наблюдали восход небесного светила. Эти минуты тишины и единства были их тайной. Их секретом. Их временем. Тогда можно было немного сбросить маски и отойти от приличий, присущих королевской семье. Леголас мог свободно прийти к отцу с распущенными волосами и босиком. Тот же не спешил облачаться в свои парадные тяжелые одежды, предпочитая мягкую оливковую тунику и стального цвета узкие брюки. Свои густые пепельные пряди отец собирал в небрежный пучок на затылке. Чтобы не мешали. В такие минуты принцу казалось, что он видит настоящего Трандуила. Не Своего Короля, не Повелителя, не Владыку Лихолесья… Что рядом с ним просто Прекраснейший уставший эльф, от которого все ждут слишком многого и который вынужден соответствовать своему месту в этом мире. Еще весьма молодой, но уже взваливший на свои плечи такой груз. Принц любил разглядывать лицо родителя тогда: исчезало холодное отстраненное выражение глаз, не выделялись так остро скулы, уста трогала еле заметная ухмылка. Последнее случалось, когда Король замечал рассматривающего его отпрыска. Тогда Трандуил шутливо делал «захват рукой» и Зеленолист вынужден был «освобождаться из плена». Эта веселая возня вызывала у Короля смешки. Сын еще не мог тягаться с ним по силе. Скучал Листик и по поцелуям перед сном. Как бы ни был утомлен и занят, отец всегда выкраивал минутку для сына. Тихо заходя в покои наследника и поправляя мягкое одеяло, Трандуил невесомо касался губами юношеского лба. Будучи помладше, Леголас иногда позволял себе обвить шею отца руками в такие моменты. Когда набирался храбрости. Видя отца в парадных одеждах и короне, сын отчего-то трепетал перед ним, как тот самый листик, в честь которого и был назван. Случалось, Таур проводил костяшками пальцев по щеке сына на прощание. Так бывало раньше. В один момент все закончилось. Резко. Непонятно. Обидно. Отец просто не пришел. Не пришел вечером. Не пустил сына на воскресный завтрак. Ничего не объяснил. Леголас не понимал, чем провинился и почему все так. Но, проявить слабину и настоять на сближении, принц не мог. Боялся, что родитель посчитает это слабиной характера и «браком» в воспитании наследника. Вот и рос Леголас, украдкой бросая на родителя печальные взгляды. Юноше не хватало тепла…