***

Теоретическое отступление.

Химера лесная.

Зверь. Степень опасности — 5. Разумность — 2.

Выведена искусственно, назначение — атака отрядами. Из-за «памяти крови» держится стаями, хотя опасна и одинокая особь. На юге практически полностью вытеснила волков.

(Пометка на полях: «Имеется слух, что некогда стая химер напала на молодого дракона, повредила ему крылья и в итоге сожрала.» Вторая пометка, ниже: «В стае было не меньше пятнадцати взрослых особей, к концу схватки в живых осталось шесть. Случай достоверный, однако является беспрецедентным»)

Обитает на северных границах, в Синем и Энелайском лесу. (Пометка на полях: «Информация сомнительная; эти твари легко мигрируют, и отлично себя чувствуют как на севере, так и на юге»)

В холке может достигать двух аршин, редко больше. Поджарая, мех средней длины и густой, подшерсток разного окраса от рыжего до сероватого. В шерсти по всему телу прячутся шипы, больше всего их на загривке и шее для защиты. Морда массивная, похожа на волчью, лапы длинные, мускулистые. Может втягивать и выпускать когти. Хорошо прыгает. Длинный хвост без шерсти, с короткими шипами.

Ест любое мясо, но не трогает собак с волками. (Пометка на полях: «Повод отнести химеру к семейству псовых…»

Пометка ниже: «Может быть, но сюда мягко говоря, не вписывается способность втягивать когти, к тому же у других подвидов химеры строение тела близко к кошачьему»)

Оружие — когти, чаще зубы.

Укус детеныша химеры ядовит; вызывает частичный паралич. При больших количествах смертелен. Однако в целом детеныши слабы и безобидны, потому охраняются всей стаей. Взрослая химера может бить противника хвостом как бичом, но делает это редко. Охотятся стаей, разбиваются по ролям.

Уязвимое место: живот. К магии восприимчива.

Бестиарий, Глава вторая. Учебник по неестествознанию за 936 год.

***

Под волчьи завывания где-то за дальними холмами, по ночному лесу хрустелось особенно бодренько. Особенно если учитывать то, что среди следов обычных волкулаков выделялся один варлак. И если с его приятелями я справлюсь так же, как со стрыгами, то с ним самим придется повозиться.

— У тебя вообще нет никаких страхов? — Подозрительно спросил вампир, следуя справа и чуть позади.

Я то и дело склонялась к земле, проверяя след трех крупных особей. Пока он уводил строго на северо-восток. Значит, следы они не запутывали, шли прямо и уверенно.

— А ты все ждешь, пока я завизжу и полезу на дерево, как твои прежние знакомые? — Откликнулась я, демонстративно поправляя кинжал на бедре.

— Да они не… откуда ты там знаешь, с кем я общался? — Поморщился он. — И причем тут мои ожидания? Я просто не понимаю, как из обычных людей, которые наверняка ведь не лишены нормальных эмоций, делают вас.

— А что с нами не так?

— Сколько слышал об охотниках (правда, наверняка из того что слышал, нужно отнять половину, а потом снова разделить и отнять половину) никогда они не боятся и не брезгуют самыми мерзкими заданиями. Лезут на помойку, где завелось упыриное гнездо, по колено в грязи ждут в засаде на кладбище зубаря — часами! По дождем ли, в мороз — неважно, если надо, значит надо. Ну, ладно, ладно.

Он вскинул руки, показывая, что это не вопросы, и уж точно не в обиду мне, а скорее размышления.

— Это, может быть, ваше чувство долга, воспитание. Но страх! Куда вы его деваете? Я думал, пьете какие-то зелья, которые притупляют эмоции, но за тобой такого не заметил. И как же тебе удается так отличиться от моих, скажем так, прежних знакомых? Тебе ведь придется очень туго с этим варлаком?

Я задумалась. Рассуждал он сумбурно, но в принципе, суть обрисовал. Я и сама когда-то задавалась похожими вопросами.

— Это правда, что говорят о вашем обучении? — Добавил он чуть тише. — Вас запирают с чудовищем на ночь. Выпускают лишь наутро, и только если нечисть убита. И после вы не боитесь ничего. Я думал, это слишком жестоко.

— Не помню такого. — Я отвела волосы с лица и остановилась, поправляя косу и затягивая так, чтобы не мешала. — И не потому что недавно переродилась, а потому что этого не могло быть. Если так учить, то на всю жизнь с человеком останется тот страх. Это может сделать его слабым. Особенно если потом он снова встретит ту же самую нечисть. Вытравить это из себя будет очень трудно. Нет.

Я покачала головой, бросив на него взгляд через плечо. Рен слушал внимательно, ему явно было интересно узнавать все от непосредственного участника, а не через слухи.

— У нашего обучения совсем другие принципы. Нас не заставляют преодолевать свой страх, а учат тому, что он лишь помеха. Нечисть учат не бояться, а сразу прикидывать, как именно ее можно убить и как это сделать быстро. В итоге на любого монстра охотник смотрит как на задачку той или иной степени сложности. Может ли он вообще ее решить, как это сделать, и как затратить на это минимум усилий. Так что… — Я развела руками. — Наверное, я просто привыкла.

— По-моему страх темноты вытравить трудно. — Возразил он. — Все дети ее боятся.

Я подумала.

— Темнота лишь преграда, и ее легко преодолеть заклинанием или снадобьем. Я с самого обучения боюсь не темноты, а тишины. Когда вообще никаких звуков кроме собственного дыхания. Вот это — да. Это держит меня в напряжении. Тишина ненормальна, подозрительна, и может значить только то, что ко мне подкрадываются.

— Надо же. То есть, если ты не видишь своего противника, тебя это не волнует?

— Меня много раз тренировали с повязкой на глазах. Отучали полагаться на зрение. Так что плохо, но не смертельно, если я не вижу противника. Лишь бы я могла слышать его.

— Впечатляет.

— Правда?

Не то чтобы мне польстило, но…

— Да. Для меня-то слух, конечно, важнее. Но вот доведись драться с кем-нибудь, не хотел бы я делать это вслепую.

— А я когда-то на месяц лишилась слуха. — Призналась я. — В лаборатории у нас разбился реактив, да еще так неудачно, прямо на порошок с катализатором. А я стояла ближе всего. Ну ладно: это я его и разбила. Рвануло так, что едва окна не вылетели. А я месяц общалась с другими при помощи записок или жестов. Вот тогда было страшно. Боялась, что если что случится, я буду беззащитной.

Бр-р, даже вспоминать не хочется. Сверну эту тему.

След идет в сторону кладбища.

— Давай не будем об этом. Предстоит дело.

— Да. Но ты полна интересного! — Полушутливо заметил вампир, обгоняя меня на пригорке. Встал и повернул голову вправо, тоже увидев крышу традиционной молельни, где отпевают покойника, прежде чем отдать его земле.

— И ты, господин музыкант. — Ровно ответила я. — Рен, я знаю, что ты этой ночью пытался сбежать.

Его снова будто облили: разом подобрался и напряг плечи.

— Что ты скрываешь? Или успел вбить что-то себе в голову?

Зыркнув в сторону подлетающего ястреба, Лаурен открыто выругался на пустынном наречии и ушел вперед.

Я непонимающе посмотрела в гордую, удаляющуюся от меня спину. Повернулась к сидящему на ветке наставнику.

— Похоже, кто-то решил, что если я пару раз позволила уйти от разговора из уважения к личному, то теперь так можно делать постоянно? — Уточнила я, нарочно не приглушая голоса, и мрачно размяла ладони, хрустнув костяшками пальцев. — Кажется, пора ему объяснить, что я могу угрожать не только вилкой.

И решительно пошла догонять.

Но вампир уже сам меня ждал, настороженно вслушиваясь в далекое переливчатое тявканье и вскинув ладонь, чтобы меня не то остановить, не то не заткнуть.

— Слышишь? Это не с кладбища, это правее. Наверное, стая собирается.

Он повернулся ко мне, сверкнув глазами в темноте.

— Пойдут в очередной набег на деревню. Может, одними гусями не обойдутся. Ты можешь их приманить?

Я вообще не об этом хотела поговорить, уже подхватив управление его сетями, но мысль он высказал дельную. К тому же не время и место для допросов. Да и нужная формула всплыла в голове, словно со стороны кто подсказал. Даже вспомнила, как записывала ее в конспект, а потом дописывала пояснения.