— Кажется, вы готовы? — она потянулась. — Когда мне начинать?

— Мы закончили приготовления. Можешь спалить лагерь дотла. Только не переусердствуй, это должен быть обычный пожар, а не пламя до небес.

Ида хмыкнула на моё замечание, но ничего не сказала и отправилась к опушке. Вскоре мы увидели в той стороне дым и зарево пожара. Теперь нам оставалось лишь ждать. И надеяться, что бандиты не почуют ловушку. Мира отправилась что-то уточнить у Арзака, а я смотрел как ведьма вернулась на тропу. Оглянувшись, я поманил её пальцем.

— Что такое, наёмник? — тихо спросила она, поняв, что разговор приватный.

— Мне бы хотелось прояснить пару моментов. Если бы Мира попросила тебя решить эту проблему, не вмешивая равани, ты бы согласилась?

Ведьма слегка наклонила голову набок и на её лице заиграло любопытство.

— Интересный вопрос. Нет, думаю, я бы отказалась. Моё вмешательство тут излишне.

— Излишне?

— Я считаю, что к проблеме нужно прилагать столько сил, сколько необходимо для её решения. У Миры есть её ум и есть люди, готовые драться за свою свободу. Ваших сил было недостаточно, чтобы их освободить и с этим я помогла. Дальше вы способны справиться с проблемой самостоятельно. Не стоит стрелять из пушки ради того, чтобы забить гвоздь.

— Разумно, — кивнул я, — хотя и довольно цинично. Под стать твоему званию ведьмы.

Ида ухмыльнулась и сверкнула глазами.

— Нельзя стать сильным, прячась за чужой спиной, наёмник. А этой девочке нужно стать сильной. Вне зависимости от выбора, её ждёт непростой путь. Я не отказываюсь от своего слова, но не хочу, чтобы она во всём полагалась на меня.

— Тут я могу тебя обрадовать, потому что ваши мысли сходятся. Мира не хочет перекладывать на тебя все заботы.

— Она умна. И станет ещё умнее, когда наберётся жизненного опыта и решимости. Ни к чему такой старухе как я мешать ей набивать шишки, ведя за руку.

Я не удержался от улыбки, а двенадцатилетняя старуха показала мне язык.

— Я пойду к детям. На случай, если что-то пойдёт не так. А тут вы с Мирой и сами разберётесь.

Ведьма ухмыльнулась и, махнув на прощание рукой, отправилась на свой пост. Мира, тем временем, закончила беседу и теперь нервно барабанила пальцами по эфесу шпаги. Я подошёл к ней, косясь на лучи заходящего солнца. Лесок стремительно погружался в темноту.

— Тебе не обязательно тут находиться. Можешь уйти к Иде.

Девушка упрямо мотнула головой.

— Я останусь. Я так решила. Пока я общалась с равани, успела понять, что нельзя быть варрак, просто отдавая приказы из безопасного места. А мне бы хотелось завоевать как можно больше их уважения, пока это возможно.

— Настаивать не буду, — я почесал голову. — Но крови будет много. Лучше заранее готовься.

На это замечание Мира лишь молча кивнула и, помявшись, спросила:

— Правильно ли я поступила, пойдя на это?

— Врядли я смогу ответить. С точки зрения собственной совести? Пожалуй, да. С точки зрения перспектив? Тоже да. Но если тебя тяготит, что из-за твоего решения пролилась и ещё прольётся кровь, тут я не смогу помочь. Люди убивали и будут убивать друг друга. Нельзя сказать, что это нормально. Но таков мир. Если ты не живёшь по его законам, ты погибаешь от рук более сильных и приспособленных. Нормально задаваться такими вопросами перед боем, но если ты уже что-то для себя решила, то иди вперёд и не жалей об этом.

— Почему ты решил остаться в Артели? Продолжил заниматься этим делом?

Я на некоторое время замолчал, собирая мысли в кучу.

— Наверное, я привык. Из-за воспитания Ольца и регулярного чтения книг мне не удалось так загрубеть душой, как это обычно происходит. Во мне пока ещё живёт авантюрист и мечтатель, не до конца добитый грязью жизни. Но махать копьём и мечом это всё, что я умею. Артель не берётся за слишком скользкие задания, вроде заказных убийств. Охрана, оборона укреплений, военные кампании. Мы убиваем, но наша репутация не такая чёрная, как у вольных рот, не гнушающихся мародёркой или изнасилованиями. Поэтому я остался там. Делаю то, что умею, не сковывая себя клятвами и присягами какому-то флагу на всю оставшуюся жизнь.

Наш вечер откровений прервал птичий пересвист с опушки и через минуту мимо нас тенями проскользнули парни, стоявшие в дозоре. Они спешили занять оговорённые места в глубине тропы. Началось. Банда въехала в низину. Я потянул Миру за рукав и мы скрылись в зарослях кустарника. Потянулись томительные минуты ожидания.

Ждать пришлось довольно долго и я развлекал себя, представляя как ярится главарь банды, увидев горящий разграбленный лагерь и тела своих людей. Уже сейчас это был серьёзный удар по банде. Она осталась без логова, вьючных лошадей, припасов и будущей прибыли в виде сбежавших рабов. Не найдя следов внешнего нападения, банда решит, что рабы смогли выбраться сами. А значит, их надо догнать и вернуть. Заодно научив уму-разуму.

Весь наш план был выстроен вокруг этой логики. Я не сомневался, что оскорблённая банда бросится в погоню. Вопрос был лишь в том, как именно они это сделают. Я лежал в кустах, ожидая развития событий и слегка нервничая, как это обычно бывает перед боем. А вот Мира волновалась по серьёзному, сжав кулаки и закусив губу. Но вскоре я перестал видеть и это. Темнота вступила в свои права.

Меня била мелкая дрожь. До сегодняшнего дня я даже не подозревала, что можно беспокоиться о чём-то настолько сильно. План был на грани провала. Главарь банды оказался достаточно умён для того, чтобы не кинуться сходу в погоню. В лес банда въехала рассыпавшись, и теперь они продвигались широкой сетью. Многие держали в руках факелы. Ларт допускал такой вариант событий, мы раздавали необходимые указания стрелкам на подобный случай. Но у меня не было никакой уверенности в том, что всё пройдёт как надо.

— Главарь должен двигаться где-то в задних рядах, — едва слышно прошептал наёмник. — Постараемся выследить его и убить.

Я машинально кивнула и продолжила вглядываться в огни. Кустарники и трава должны были надёжно нас скрыть, если только кто-нибудь на проедет прямо сквозь наше укрытие. Вскоре до нас начали доноситься треск факелов и пофыркивание коней, изредка под копытами ломались сухие ветви. Широкие ряды медленно приближались. Всадники усиленно вглядывались во тьму леса, но никто не догадался смотреть в кронах деревьев. Наши с Лартом кусты тоже оказались вне интересов. Сердце стучало так громко, что мне казалось, его могут услышать те, кто окажется достаточно близко. Томительно тянулись минуты. Вот уже первые шеренги миновали наше укрытие, углубляясь всё дальше. Лишь бы никто не перенервничал и не выстрелил сгоряча. Ещё шеренга, ещё одна. Задние ряды уже были в зоне поражения стрелков, но условный сигнал пока не был подан. Банде позволяли зайти поглубже. Но не слишком ли далеко вперёд тогда выйдет авангард?

Подул лёгкий ночной ветерок, прошелестев листьями. В тот же момент прозвучал тихий птичий клёкот и воздух взвизгнул. Оперённая смерть собрала первый урожай. На землю посыпалась часть всадников и тишину леса разорвали крики боли и страха. Дико заржали лошади, задетые шальными стрелами. Уцелевшие бандиты тут же осадили коней, беспомощно заозиравшись во все стороны.

— Засада, ублюдки! Все назад! Факелы в траву, поджигайте лес! — заорал кто-то не так далеко от нас.

Мне не удалось понять, кто именно отдал приказ, но Ларт среагировал мгновенно. Вскочив на ноги, он выхватил клинок и стремительной тенью бросился в сторону главаря. Я перекатилась на спину и крикнула, что было сил:

— Весь огонь по задним рядам! Копейщики, отрежьте авангард!

Ответом был пересвист, разнёсшийся по лесу. Странный народ, эти равани. Хотя их мужчины и не позволяют женщинам охотиться и воевать, они учат их боевым сигналам и владению оружием. Хотя бы немного. Арзак так и не смог толком пояснить причину этого, сославшись на давние традиции. Но сейчас эти традиции были на руку как нам, так и равани.