— Да, неважно! — уже более уверенно заявила она. — Это … это личное.
— Личное?! — напарник попытался схватить Клэр за плечи, но она увернулась и, уверенно минуя привлечённых шумом клетчатых преследователей, направилась прочь от парка.
— Что у тебя может быть личного с этим …. этим слизнем?! — продолжил наседать рыжий, догоняя её и пытаясь преградить дорогу.
— Никакой он не слизень! — Клэр тоже начала закипать. — Сам ты…. — она пыталась подобрать слова. — Сам ты, как таракан, пытаешься влезть туда, куда тебя не просят! — высказав это, девушка почти побежала по улице, чтобы оторваться от опять раздражающего её парня.
— Слушай, Торн, — рыжий всё-таки догнал её. Казалось, что он пытается сдерживаться, но слова, которые произносил его усилиям, по мнению Клэр, не соответствовали. — Тотельтсин — скользкий тип и снова попытается тебя использовать….
— Использовать? — Ну, вот почему, как только она начинает успокаиваться, он тут же снова доводит её до кипения?! — А ты сам?! Не стоит всех судить по себе!
— Я не… — попытался возмутиться рыжий.
— Как же нет?! — не скрывая усмешки, прервала его девушка. — А все твои эскапады на улице, в Университете? Надеешься, что случится скандал и твоя невеста расторгнет помолвку? — выпалила она казавшееся ей логичным объяснение странностей поведения рыжего по отношению к ней.
— Дура! Неужели, ты ничего не понимаешь?!
— Сам дурак! Не лезь ко мне со своими необоснованными претензиями! Я сама решу, что мне делать и с кем мне общаться! — отчитав наглеца, Клэр уже на самом деле побежала к виднеющемуся в конце улицы комплексу Университета. Она была настолько обижена и возмущена очередной попыткой напарника её контролировать, что позабыла о том, что сама изначально сомневалась в целесообразности молчания по поводу переданного артефактором обещания, и даже не вспоминала больше о следящих за ними подозрительных типах, которые, наверняка, слышали каждое слово из их перепалки и теперь передадут своим нанимателям много занимательных сведений.
Напарник сопел ей вслед, но больше не заговаривал. Очутившись в здании Университета, он, демонстративно игнорируя девушку, направился вниз, к переходу первого этажа, а Клэр поспешила в общежитие, надеясь успокоиться и привести мысли в порядок уже в своей комнате, в привычной обстановке.
Пройдя к себе и всё ещё пребывая в раздражении, она скинула плащ и, меряя шагами похожее на каморку помещение, снова переживала состоявшуюся ссору. Достигнув в очередной раз похожего на бойницу окна, она развернулась к входной двери и только тогда заметила лежащий на полу рядом с ней конверт. Предчувствуя новые неприятности, она дрожащими руками подняла сразу же показавшееся неимоверно тяжёлым послание. С третьей попытки развернув письмо, Клэр вчиталась в несколько строчек, а потом ещё раз, и ещё, пока ужасный смысл послания, наконец, не дошёл до неё.
Возбуждённо-радостный отчим — это было видно по почерку — сообщал ей, что в этот же день — уже сегодня! — в восемь часов вечера — это же уже через полчаса! — посетит её вместе с предполагаемым женихом и его представителем и надеется на достойный приём сиятельных вельмож со стороны своей падчерицы.
«Всё продумал, подлец!» — девушка вмиг ощутила себя загнанной в угол мышью. Действительно, оставалось только полчаса. Что она может сделать? Ведь если предполагаемый жених в её присутствии заключит контракт с отчимом, её опекуном, так она ещё несовершеннолетняя, то её сможет спасти только прямое обращение к императору. Но вот только, кто Клэр к тому допустит?!
Она может уйти из комнаты, но её всё равно найдут и скандал случится при множестве ненужных свидетелей. Сбежать из общежития? Но у неё нет на этот вечер пропуска, чтобы потом вернуться обратно, а ночевать вне пределов Университета для неё может быть чревато серьёзной опасностью. К тому же побег не решит вопроса — её просто подстерегут в другой момент. Нужно было решать вопрос кардинально. Но как?! В полоумную, пускающую слюни дурочку, которой она раньше прикидывалась несколько раз, уже никто не поверит. Её репутация отличницы, наверняка, известна будущему жениху. Оттоптать ноги, испортить наряд, облить вином или запустить в глаза острым соусом, как получилось с графом Фрисафорком, тоже не получится — они не на приёме и даже не в ресторане, а в небольшой комнате в общежитии. Обрезать волосы, полностью выщипать брови, нарисовать на лице прыщи или шрамы она уже не успеет, да и не хотелось ей сейчас себя уродовать. Почему-то при этих мыслях вспомнился рыжий, и Клэр снова воспылала гневом на себя и на ситуацию в целом ещё больше.
Смириться? Ну, нет! Она дала отцу слово, пусть уже на его могиле, но всё равно будет своё обещание держать. Ни за что она не отдаст его славное имя мерзавцу отчиму. Если бы у неё был хоть какой-то достаточно близкородственный кузен или дядюшка, она бы без сомнений передала тому и имя, и титул, но не подлецу барону Крясяксу. Клэр настолько себя накрутила, что, когда раздался стук в дверь, она едва не заплакала от злости и безысходности.
— Войдите! — хрипло произнесла она, замерев напротив двери и ожидая кого угодно, но только не рыжего напарника.
— Слушай, Торн, — начал он с порога. — Давай успокоимся и всё-таки об этом поговорим…
У Клэр из-за наличия более насущных проблем предмет их спора уже давно вылетел из головы. К ней вот-вот должен явиться отчим с непонятным женихом, а у неё в комнате рыжий. Вдруг, два кусочка мозаики сложились вместе, и она отчётливо осознала, что нужно сделать.
— Раздевайся! — требовательно выдала она напарнику.
— Ты о чём? Что с тобой, Торн?! — ошалело произнёс тот в ответ.
— Раздевайся! — повторила девушка, уже с нотками отчаяния в голосе. Неужели рыжий не среагирует так, как ей нужно?! Стараясь усмирить дрожь в руках, она принялась расстёгивать на себе платье. — Давай! Ты столько раз заявлял мне, что крут. Докажи!
Парень побледнел и заметно напрягся.
— Ты в своём уме, Торн?! — от напряжения он сжимал кулаки так сильно, что казалось, сам сломает себе пальцы.
— Что, струсил, Блейк?! — Клэр, продолжая теребить пуговицы платья, дрожала уже чуть ли не всем телом, на глаза всё-таки навернулись слёзы. — Неужели, это было всё лишь бахвальством, а на самом деле ты ничего не можешь?!
Рыжий побледнел ещё больше — Клэр даже не представляла, что такое возможно — и, наконец, отмер. Резко, за какие-то доли секунды, он рванул с себя камзол, затем, в два шага преодолев разделявшее их расстояние, крепко схватил девушку за плечи и поцеловал. Жарко, страстно, требовательно — это было совсем не похоже на нежные прикосновения губ, которые иногда воображала себе Клэр.
Новые, никогда ранее не испытываемые ею ощущения оказались настолько поразительны, что девушка едва не обмякла в руках рыжего, полностью отдаваясь пылким прикосновениям, но уже скоро у неё появилось желание ответить на поцелуй, самой делать то же, что и парень, и крепче прижаться к такому горячему, казалось, отлитому из стали телу, но спадающее с плеч платье мешало поднять руки. Желание оказалось настолько сильно, что Клэр немедленно повела плечами, а затем руками и вывернулась из мешающего ей кокона плотной ткани. Горячие ладони легли на обнажённую кожу предплечий и парень, оторвавшись от губ девушки, шумно выдохнул. Взглянув на неё абсолютно шальными, сумасшедшими, безумно сияющими глазами, он хрипло произнёс «Клэр…», наверное, впервые в жизни назвав девушку по имени, и вдруг подхватив её на руки, чтобы уже через пару мгновений опустить на кровать.
План, казалось, шёл как по маслу. Вот-вот должен был появиться отчим с неизвестными пока девушке спутниками, а двое полуобнажённых начинающих любовников, скользя и извиваясь, ласкали и изучали друг друга на узкой студенческой кровати. Вот только причина, побудившая Клэр к такому развитию событий, отошла на второй план ещё во время первого поцелуя, а к тому моменту, когда они переместились на кровать, уже оказалась задвинута на самые задворки сознания, которое от поцелуев, ласк и охватившего девушку возбуждения то ли самоустранилось, то ли впало в спячку. Рыжий, казалось, пытался разорваться на тысячу кусочков или, скорее, своих собственных подобий, чтобы одновременно ласкать и целовать каждый дюйм тела девушки. Целуя её в губы, тот, вдруг, срывался на то, чтобы поцеловать её в плечо, а затем скользящую вдоль его лица ладонь и каждый пальчик. Клэр такие метания не раздражали, а, наоборот, возбуждали. Ей казалось, что теперь каждый поцелованный участок её тела горит тем же огнём, что страстный рыжий парень. Общими усилиями они стащили с него рубашку, и теперь девушка, совсем не стесняясь, гладила и целовала его худое, то такое сильное тело. На ней самой оставались только лиф и панталоны. С первым предметом рыжему удалось справиться только наполовину, то есть застёжку он, не без помощи девушки, нашёл, но расстегнуть так и не сумел, а только стянул вниз тонкие бретельки. Клэр могла бы посмеяться насчёт заявленных им ранее претензий на опытность и крутость, но ей было не до смеха, а только каждый раз перехватывало дыхание и почему-то тянуло внизу живота, когда дрожащие пальцы дотрагивались до её груди. Её собственные пальцы зарывались в рыжие патлы, которые ей совсем недавно хотелось повыдергать, чтобы притянуть к своему лицу горячие губы и снова почувствовать обжигающий вкус поцелуя. Горячая ладонь скользнула на живот, заставив девушку застонать и выгнуться, податься всем телом вверх. В несколько томительных кругов очертив впалый живот — к сожалению, рацион университетской столовой не способствовал упитанности, а большего Клэр себе позволить не могла — ладонь спустилась ещё ниже, чтобы накрыть завязку панталон. Бешеное биение сердца, казалось, отдавало по всему телу. Рыжий оторвался от губ девушки, чтобы посмотреть ей прямо в глаза, а в них читался такой понятный ей вопрос. По какой-то причине она знала, что скажи она «нет», то он отступит, на самом деле, без вопросов, но и глазами, и еле слышно губами ответила «да», чтобы окунуться в, казалось, безраздельно страстный, ошеломляюще глубокий наплыв эмоций, исходящий от исступленно целующего её парня. Его пальцы осторожно, словно всё ещё опасаясь, скользнули под плотную ткань, Клэр, не отрывая глаз от рыжей макушки, затаила дыхание, замерла в ожидании, что же будет дальше, и никто из них не заметил, как широко открылась едва прикрытая ранее рыжим дверь в комнату девушки.
