— Как? — сделав большие и очень удивленные глаза, пояснила: — Так только что! Воль, а мы же повенчаемся, правда? Надо строго по всем правилам Единого, — и подползла к нему поближе.

— Так! Ты мне тут зубы не заговаривай, красавица! Я тебе ничего не обещал! — он снова нырнул в озеро и отплыл на его середину, чтоб уж точно не достала.

— Вот все вы, мужики, такие, — я отвернулась и громко всхлипнула, — пообещаете, красивыми словами заманите, а чтоб по чести поступить…

— Да где ж ты у нечисти честь нашла? — то ли удивился, то ли возмутился Воль. — Мы не можем быть вместе: видами с тобой разные! Да и стар я уже для молодой жены, на покой пора…

Я, не поворачиваясь, всхлипнула еще громче.

— Ну не расстраивайся ты так, — он по-прежнему пытался утешить меня с середины озера. — А хочешь, я тебе глаза вылечу?

А вот это уже интересно:

— Это как? — вытирая «сопливый» нос, обернулась к нему, — опять врешь?

— Да чтоб у меня хвост отвалился и чешуя поблекла! — озёрник воодушевился, но подплывать ближе не решался. — Жди здесь, сейчас вернусь! — сказал и нырнул в темную воду.

А то я прямо-таки спешу уйти. Интересно, что же он принесет…

— Вот, держи, — мне сунули под нос озерный ил, что отдавал душком. — Ляпай на глаза, и он все вылечит. Давай-давай!

С сомнением смотрела на серо-зеленую массу, что растекалась по его пальцам. Всмотрелась в глаза озёрника: искренние-искренние, ну прям как наши попрошайки на паперти.

— А если ты меня погубить задумал?

— Я себе не враг, красавица, — он аккуратно на травку горкой сложил грязь. Черканул вмиг удлинившимся когтем по ладони, из которой тут же пошла зеленая сукровица. — Смотри, — и окунул ладошку в ил. — Видишь?

Сначала ничего не происходило, а потом саднящая ранка начала стягиваться, заживать, пока даже шрам не пропал.

— Единый! — выдохнула ошарашенно и даже пальцем потрогала: на ощупь озерник оказался холодным и гладким. — Было и, вдруг, нет ничего!

— То-то же! — назидательно произнес он, и, подняв указательный палец к верху, сказал: — Старших нужно слушать! Сиди здесь, сейчас вернусь!

Возвращение Воля ждала, затаив дыхание: а вдруг на самом деле поможет?

Озёрник, вновь появившись с кучкой озерной жижи, сразу принялся командовать:

— Значится так, ложись, только нарви себе под голову чего-нибудь и глаза закрывай…

Первые мгновения было страшно, а вдруг я сейчас его послушаюсь, а он меня утащит? И что потом будет? Но потом решила, чего уж собственно делать: чему быть, все равно не миновать…

Легла, послушно закрыла глаза и обратилась вся вслух, стараясь отмечать малейшее движение вокруг себя. И чуть вздрогнула, когда скользкая, воняющая жижа упала мне на лицо, а холодные пальцы принялись аккуратно ее втирать.

— Не дергайся, кому говорю! А то потом вместе с нормальной кожей отдеру, будешь ходить страшилищем и всех пугать! Грязь-то у нас качественная…

— Рассказал бы ты чего-нибудь, пока измываешься над бедной девушкой, — предложила, устав молчать. — У тебя жизнь долгая и, наверняка, полная интересных историй.

— Так, все замазал, теперь лежим и ждем, пока высохнет. Седину твою, правда, это не уберет, — сказал Воль и полюбопытствовал: — А как тебя зовут?

— Аиша.

— Хорошее имя, древнее, таких уж и не встретишь, — я услышала, как булькнула вода. — Рассказ, говоришь, хочешь… что ж тебе рассказать, красна девица, — я хмыкнула, а он продолжил: — Ты про край этот много знаешь?

— Только то, что это Земли Оборотников, но заброшенные и земля не плодоносит, — вспоминая слова мэтра Шарэза. Сердце сжалось: очень я надеялась, что смогу увидеть его еще хотя бы раз, и нечисть кухонную, и наставницу…

— Все так, — услышала я Воля. — Здесь земли оборотников, а озеро это, когда-то связанное с Большой рекой, питало и растило их. Хорошее было время, богатое и урожайное. А еще по этому озеру приходили посланцы других народоцев. Ой, что вспомнил, что вспомнил! Сейчас тебе такое расскажу! Только смотри мне, не размажь мазюку, — строго проговорил озерник.

— Не томи уже, рассказывай! — я поерзала от нетерпения.

— Оборотники всегда были зверьем, — начал Воль, — но свою территорию блюли знатно: ни один залетный волкодлак не проскочит, ни одна водянка никого не потопит без их ведома. Я и то поселился здесь только с их одобрения, — гордо добавил он. — Тут, значится, прошел слух, что хочет вожак ихний дочь замуж выдать, и потому кинул клич по всем народцам, чтобы отправились к ним в гости все женихи знатные…

— Погоди, а как так, они ж все разные…?

— Ты мне дай слово до конца молвить, все вопросы апосля! — сурово припечатал озерник, а я замолкла. — А дочь, меж тем у него была особа, особо не воздержанная: ни в еде, ни в связях. Не девица короче, — хмыкнул озерник весело, будто что-то вспоминая. — А оборотники народ закрытый, а посему загадочный, вот и обуяло любопытство всех. Не столько, чтобы жениться, сколько на сам народ и земли поглядеть. А путь один: через это самое озерцо. Ох и намаялся я тогда гостей встречать…

— А дальше-то что?

— У, нетерпеливая ты девка, Аиша, — я представила, как Воль покачивает синей головой и улыбнулась. — Прибыло женихов, как щас помню, чертова дюжина. А папаша-вожак суеверный был, страсть. Решил он так сказать, после пира от одного избавиться: случайно то ли утопить, то ли обратно отправить, уже и Лешак не вспомнит. А удумал вот чего: пьяных женихов аккурат у озера и выгуливать, кто первый сгинет.

— Ну, ничего себе приехали на смотрины…

— И не говори, — согласился со мной озёрник. — Но какой же пьяный мужик к озеру пойдет по доброй воле? Ясн дело никто, а потому отправил он дочку свою с престарелыми нянюшками прогуливаться вдоль озерка, как приманку. Все было продумано, осталось только дождаться конца пира. И вот бродят три грации по бережку: одна впереди, две позади. А на встречу им толпа страстных молодцев. У мужиков глазки-то вылупились от счастья такого, челюсти отвисли от красоты неземной, из штанов повыскакивали…

— Воль, охальник! — возмутилась я, перебивая озёрника.

— А я че? Я за всем отсюда подсматривал! Нам знаешь, как с кикиморками весело было, когда оборотницы своих, молящих о помощи и милости жертв обратно по кустам растаскивали? Всех попользовали, а кого и не единожды! Никто не спасся, особо нянюшки усердствовали…

— Мда, — протянула, даже не зная, что и сказать.

— Хорошая была свадебка, веселая!

— Так свадьба состоялась?

— А то ж, — хмыкнул Воль, — все просто: с кем застал дочь на том и женил.

— Да уж…

— Так, время вышло, давай снимать с глаз корку, — услышала я над собой голос озёрника. — Аккуратно только, потихоньку, вот так…

Спустя несколько мгновений, проморгавшись, я смотрела на Воля — тот сложил на груди руки и умиленно шмыгал носом:

— Вот не будь я так стар и немощен, ну точно бы в жены взял, — он указал на озеро, — любуйся моими трудами!

Осторожно подошла к самому берегу, склонилась над водой и выдохнула: на меня смотрела я сама, пускай с седой прядью, но с вполне здоровыми глазами, которые даже не щипало:

— Спасибо тебе, Воль! — искренне поблагодарила и крепко сжала его руку. — Век не забуду!

— Да чё уж там, — покраснев, сказал он, — обращайся! Ой, а чего это у тебя рука светится? — он указал, а я, проследив взглядом, увидела, как метка Академии начинает светиться все сильнее, но боли при этом не причиняла.

— Наверное, пора возвращаться, — протянула задумчиво, чувствуя настойчивое желание оказаться в своей комнате.

— А ты ж еще вернешься? — с надеждой протянул Воль.

— Как смогу, так обязательно! — горячо заверила я. — В следующий раз принесу тебе чего-нибудь вкусного, деликатесного! — и быстро простившись с ним, припустила, что есть мочи, обратно к потайной двери, которая сейчас походила на земляной холм, заросший травой с черной дырой посередине. А едва заскочив, захлопнула дверь и провернула ручку, как услышала позади себя: