Вот и еще одна неприятность на голову несчастного императора. Младший брат. Единственный брат. Тот, на кого привык полагаться, кто всегда стоял за спиной и прикрывал, жизни не жалел ради блага императора и империи. Как он воспримет известие о том, что Шаэсса не стало. не сорвался бы, не натворил глупостей… Хотя…

Император поморщился. Тордаэн никогда не творит глупостей. Никогда не действует необдуманно, никогда не…

— Как он? — тихо спросил Лерс, напомнив отцу себя прежнего.

— Почти в порядке. Кайра никого не пускает в спальню. Рычит и кидается на каждого, кто осмеливается переступить порог. Разогнала всех лекарей и целителей и советуется с ведьмами. Я разговаривал с ней всего несколько часов назад, — император поджал губы, вспоминая о том, какими эпитетами его одарила жена младшего брата. И ведь ни словом не оскорбила, но Таршаан почувствовал себя так, словно бы его в грязи искупали. Она злится. Винит его, императора, в том, что произошло с ее мужем. Волнуется. Переживает за мужа. Ее понять можно. И Таршаан понимал.

— Ведьмы, — Лерс несколько раз утвердительно кивнул. — Если кому и по силам вернуть душу с того света, то только им. Привяжут так крепко, что и захочешь, не вырвешься.

— Они стали слишком свободно чувствовать себя в империи, — буркнул Таршаан.

— И это хорошо. Я хотел поговорить с тобой… — Лерс скривился, отвел взгляд, но сделал это недостаточно быстро и Таршаан успел заметить, как сверкнули зеленью глаза наследника.

— Что с тобой? — настороженно поинтересовался у сына. — Что с тобой произошло?

Лерс молчал. Прятал взгляд за пологом густых ресниц, кусал губы. Поднялся со своего места, прошелся по ковру под пристальным взглядом отца. Приблизился к камину и замер там, глядя на огонь.

Он помнил. Помнил все, что произошло с ним. Каждое мгновение отпечаталось в памяти. Знания. Сила. Понимание того, что мир, который он считал своим родным, находится на грани катастрофы, терзало его. Но не только это…

Все было хуже. Намного.

Лерс закрыл глаза и заговорил. И по мере того, как он рассказывал отцу свою историю, император великой державы, сильнейший из всех ныне живущих дарканских лордов, чувствовал, как по спине у него бежит холодная поземка, а страх проникает в тело и сковывает сердце ледяной дланью.

А Лерс говорил. Он побывал меж двух миров. Он видел все, что происходило тысячи и сотни лет назад. И это… изменило его. Сделало другим.

— Мартиниэль Алатроу не жертвовал собой, — глухим голосом говорил Лерс, — у него и в мыслях не было запирать грани. Это он сломал их в первый раз. Он пустил на территорию Светлого Леса херашцев. Чем он руководствовался, чего хотел добиться, я не знаю. Грани не сохранили эту информацию. Они лишь помнят о том, кто сломал их в первый раз. Мартиниэль Алатроу. Из Вечного Леса. Когда Владыки поняли, что сил Леса не хватает для того, чтобы справится с напастью, что херашцы обильно поливают землю кровью. Они пришли к единственно правильному выбору — закрыть грани, поставить на них заплатку, с помощью того, кто их и разорвал.

— И они принесли в жертву этого Мартиниэля?

— Да. Собрали всю силу, все свое умение и навечно приковали его к прорехе. Своей силой, своей жизнью он питал грани, не позволяя им разомкнуться вновь. Он был жив. Все эти сотни тысяч лет, Мартиниэль Алатроу был жив. Он страдал. Он ненавидел. Он находился на грани, но ничего не мог поделать. Он не мог вернуться и не мог умереть. Единственное, что было ему доступно — это воздействовать на эту эльфийку… Я не знаю ее имени, Мартиниэль его не помнил. Наверное… он просто сошел с ума еще больше, но это он надоумил ее провести ритуал. Он хотел вернуться.

— Откуда ты это знаешь? — срывающимся голосом спросил император, рассматривая профиль единственного своего сына и наследника в ярких отблесках пламени камина. — Как ты можешь все это знать?

На губах Лерса появилась горькая усмешка, а затем он резко развернулся. Взглянул на отца и император шумно втянув носом воздух, отшатнулся, едва не опрокинув свое кресло навзничь. Глаза Лерса светились зеленым. Они полыхали, точно ядовитое пламя ведьминского костра.

— Я был им, — глухо произнес кронпринц. — Я вобрал в себя его память. Стал вместилищем его души.

Лерс смотрел прямо перед собой, но, вряд ли, видел хоть что-то. Взгляд его был обращен во тьму веков. Туда, где сломя голову неслась херашская конница. Копыта огромных коней взрывали щедро политую кровью землю, разбрасывая комки грязи далеко от себя. Пахло дымом и сталью, кровью и смертью, болью, отчаянием. Там сотнями гибли воины Светлого Леса. Непобедимые ранее, они даже не подозревали о том, что в каком-либо из миров существует сила, способная противостоять им.

Эльфы издревле слыли великолепными воинами. Да и как иначе, если бессмертный народ оттачивал свое мастерство на протяжении вечности. Они были горды, непримиримы, высокомерны и не могли позволить себе позвать на помощь. Даже когда стало поздно, когда Владыки поняли, что им не выстоять, что армия, которой нет числа, захватила уже большую часть Светлого Леса, они не смирили свою гордыню. Не позвали на помощь. Не могли позволить себе обратиться к тем, кого считали низшими, недостойными.

Спустя тысячелетия, наследник другой империи, построенной спустя века, после первого прорыва потомками тех самых захватчиков, вобравший в себя память того, кто стоял у самых истоков передела мира, не понимал, как они могли быть так слепы и закостенелы в своем величии. Лерс видел то, что происходило за тысячелетия до его рождения, и ужасался.

Он словно бы перенесся туда, в один из семи чертогов Владык. В роскошную залу для собраний, освещенную сотнями магических светильников, свободно плавающих под сводами высокого потолка. Он смотрел на Владык Леса, величественных, гордых, презрительных ко всему, что не имело отношения к эльфийскому народу и культуре. Он слышал каждое слово, произнесенное в этом зале.

— Мы уже проиграли! Наши воины не в силах сдержать натиск, а враги все лезут и лезут. Им нет числа. Они сильны и непобедимы, — один из Владык, самый младший, недостойный в глазах остальных шести властителей Светлого Леса первым понял, что пришла пора что-то менять.

— Не смей говорить так, мальчишка!

— Молодежь всегда торопится!

— Мы не позволим ступить на территорию Леса чужим армиям!

Тут же послышалось со всех сторон. Владыки Леса не собирались сдаваться. Они по-прежнему восседали в своих чертогах, отправляя на смерть воинов, которых становилось все меньше и меньше. Вся мощь светлого Леса была не в силах сдержать натиск врага. Арвиндаль, самый младший из Владык, это понял первым, остальным же шести властителям, еще предстояло принять жестокую правду.

Но здесь и сейчас, они не боялись, не верили в то, что величие Светлого Леса может быть разрушено. Все еще верили в величие эльфиского народа.

Арвиндаль же в глазах остальных был несмышленым мальчишкой, слишком молодым, слишком нетерпеливым, слишком… восторженным для того, чтобы к его словам стоило прислушаться. Он взошел на трон всего-то триста лет назад, когда растворился в изнанке мира его отец, уставший от бессмертия, в глазах остальных, он был сопливым мальчишкой, не способным принимать решения. От него можно было отмахнуться, как от надоедливой мухи, что они и сделали.

— Да и к кому мы можем обратиться за помощью? — скептически приподнял бровь один из трех старейших Владык Леса. Велирамин жил так долго, что и сам уже был не в состоянии назвать точный свой возраст. — К этим дикарям, что кочуют в степях? Или быть может, ты, мой мальчик, предлагаешь нам обратиться к морайцам?

— У них есть магия, — не сдавался Арвиндаль. Он поднялся из удобного кресла, в которых по древней традиции восседали правители вокруг невысокого круглого стола, уставленного кувшинами с лучшим вином и самыми изысканными яствами — ни одна встреча Владык не обходилась без застолья. — И их много. Морайцы могут помочь. И потом, их территории граничат с территориями Леса. Это в их интересах, не пустить врагов дальше!