Ага, а если учесть, что в последний раз титул графа Скайворта был пожалован за подавление крестьянских бунтов… А когда у нас в Англии были крестьянские бунты? Как раз после того, как Генрих решил жениться на Анне, объявил себя главой церкви и начал разгром монастырей. А было это, было это… Если память мне не изменяет, было это в середине 30-х годов, как раз при Анне и потом, при Джейн Сеймур. Значит, женщина на портрете могла быть женой или дочерью первого графа Скайворта четвертого созыва… то есть разлива… то есть…

Я наклонилась и прочитала мелкую гравировку на металлической табличке: «Lady Margaret Dunner»[25]. Значит, не жена, а незамужняя дочь, иначе было бы написано «Margaret, Countess of Skyworth»[26].

Наконец я отважилась взглянуть леди Маргарет в глаза — ярко-синие, как ее переливчатое платье. Она смотрела на меня, как живая, — напряженно, но доброжелательно, словно хотела что-то сказать. А что, если и правда?..

Света, уймись, ты бредишь. Ты пьяная, и тебе давно пора спать.

Я пообещала себе, что завтра же поищу информацию о леди Маргарет в интернете, мысленно пожелала портрету спокойной ночи и пошла в свою комнату.

=============================================

Как ни странно, спала я совершенно мертвецким сном, похожим на черную яму. Вечером мне едва хватило сил раздеться. Я рухнула в постель, так и не приняв душ, не почистив зубы и не смыв косметику. На то, чтобы вытащить из чемодана ночную рубашку, меня тоже не хватило. Кажется, я заползла под одеяло и тут же уснула, даже не выключив лампу на тумбочке.

Разбудил меня стук в дверь.

«Какого хобота?» — спросила я мысленно, потому что тяжеленный язык отказался ворочаться. И тут до меня дошло, что я не дома, не в своей постели, а лежу себе голая и здорово похмельная в гостевой спальне английского замка, да еще и с незакрытой дверью.

Так, это же утренний чай. То есть горничная с утренним чаем. Значит, семь часов. Значит, Люська с Питером уже уехали. В окно робко царапалось серенькое линкольнширское утро.

Я решила не отзываться, за дверью послышался стук подноса и шаги по коридору. Кое-как выбравшись из-под тяжелого одеяла, я пересидела на краю кровати приступ головокружения, вытащила из чемодана халат, влезла в него и выглянула за дверь. Кроме маленького белого чайника и чашки с ложкой и блюдцем на подносе лежали пара бумажных салфеток, крошечная упаковка молока и два пакетика сахара.

Втащив поднос в комнату, я задумалась, куда его пристроить — столик был только в будуаре. Пришлось убрать с комода сумку и ноутбук. Черт, я же так и не взяла ничего из жральни. Хотя… и хорошо, что не взяла — вряд ли бы мне сейчас кусок в горло полез. А вот крепкий зеленый чай без сахара — в самый раз. То, что доктор прописал. Я налила чашку и забралась обратно на кровать.

Что-то такое вчера произошло, подумала я, и тут же вспомнила. Женщина в окне, которая махала мне рукой, но на самом деле не махала, потому что никакого окна там не было. Портрет синеглазой леди Маргарет Даннер, который следил за мной в коридоре.

Одним глотком допив чай, я потянулась за ноутбуком, чтобы забраться в интернет, — Люська ведь говорила, что вай-фай по всему дому. Но потом до меня дошло, что до завтрака не мешало бы привести себя в порядок и разобрать чемоданы. А то приду из столовой, а тут Энни-Салли с пылесосом.

В начале девятого я уже была при относительном параде и чувствовала себя заметно лучше. Даже аппетит проснулся, заставляя думать о завтраке с некоторым волнением, если не сказать, вожделением. Чтоб не возвращаться после завтрака в комнату, я сразу оделась так, чтобы можно было посидеть с ноутбуком в саду или на веранде. Хотя Люська и сказала, что можно ходить в чем угодно, я все же надела для начала свободные черные брюки, легкий голубой свитер и черные туфли-мокасины. Вполне пристойно. Погода особого энтузиазма не вызывала, и я решила, что вернусь за ветровкой, если замерзну.

Разбор чемоданов занял почти все время до завтрака. Я только-только развесила и разложила вещи и забросила чемоданы на шкаф, когда раздался бой склянок. Надо бы посмотреть, какая рында[27] издает этот звук, подумала я, пудря перед зеркалом нос. Телефон я положила в карман брюк, а ноутбук взяла под мышку, прикинув, что заряда батареи должно хватить часа на полтора, а может, и больше. Конечно, можно и с телефона в интернет выйти, но я, по возможности, предпочитаю большой экран.

Подойдя к лестнице, я покосилась на левый коридор и, посмотрев по сторонам, украдкой помахала в ту сторону рукой. Вроде бы как между нами какой-то контакт произошел. Какая-то между нами с леди Маргарет тайна. Или какое-то полное сумасшествие — это скорее.

В столовой уютно горел камин, буфеты поскрипывали от тяжести безумного завтрака для десятка Гаргантюа — и никого. Только Фокси и Пикси развалились, греясь у огонька. Услышав мои шаги, они резво подорвались и заскакали вокруг меня, подвизгивая и подлаивая.

— Дурочки, — сказала я, положив ноут на стол и синхронно почесывая два рыжих загривка. — Вы меня только вчера первый раз увидели, а уже готовы до смерти зализать.

Дурочки дали мне понять, что я ничем не хуже всяких прочих, особенно если угощу их чем-нибудь. Кто б сомневался!

Я обошла все буфеты, знакомясь с ассортиментом, заглянула во все металлические штуковины, где еда сохраняется горячей, налила стакан апельсинового сока и большую чашку кофе с молоком. Потом взяла тарелку, положила на нее треугольник румяного омлета с ветчиной, круглую теплую булочку, несколько тонких пластинок сыра, запихнула в тостер ломтик темного, остро пахнущего тмином хлеба. На блюдце красиво разложила пару ложек разноцветного джема и кусочек густо-желтого масла. Пожалуй, для начала хватит.

Корги продолжали скакать вокруг меня, и я, воровато озираясь на дверь, скормила им по куску ветчины. Добившись желаемого, они снова улеглись у камина. Я села на свое вчерашнее место. Одной за длиннющим столом в огромной столовой было совсем неуютно. Я с большим удовольствием отправилась бы со своими тарелками-чашками в жральню и позавтракала бы там за ноутбуком, но решила все-таки не нарушать правила хотя бы в первый день. И правильно сделала. Не успела я доесть омлет, как в столовую зашел мистер Джонсон.

— Мадам, — поклонился он.

Судя по четко прозвучавшему «мэдэм», именно об этом вчера шептала ему Люська. Мол, мисс Светлане не нравится обращение «мааам». Я улыбнулась в тридцать один присутствующий и один отсутствующий коренной зуб, мысленно скривившись при этом, как будто слопала целый лимон. Вот позорище-то! Выставила меня капризной идиоткой!

— Леди Скайворт оставила это для вас, — дворецкий положил на стол рядом мной допотопную кнопочную «Нокию» и сложенный лист бумаги.

Я подумала, что с мистером Джонсоном лучше подружиться, чем молча шарахаться от него и прятаться по углам. Продолжая улыбаться, поблагодарила, потом похвалила завтрак. Что бы еще такого сказать?

— Мистер Джонсон, я была бы вам очень признательна, если бы вы разговаривали со мной не очень быстро. Я только начала изучать английский язык и, к сожалению, еще не все понимаю.

— Да, мадам, — кивнул мистер Джонсон. — Хорошо.

Нет, это не то. А, вот!

— Мистер Джонсон, я по профессии архитектор, и мне очень нравится Скайхилл.

Его лицо как-то вдруг сразу потеплело. Люська не ошиблась, вот в каком направлении надо копать.

— Я бы очень хотела узнать побольше о замке, о его истории, — продолжала я самым сладким тоном. — Я знаю, вы проводите экскурсии для туристов, но боюсь, что пока еще не смогу все понять. Может быть, в библиотеке найдется книга или что-нибудь еще?

— Разумеется, мадам, — наконец-то улыбнулся дворецкий, и оказалось, что он вовсе не пожилой, наверно, ему еще и сорока нет. — Я найду для вас книгу и оставлю в библиотеке. Всегда рад помочь.